Жизнь. Продолжение следует

Люди О

Если тебя видит аутист, значит, ты существуешь

Рубрику ведет Сергей Мостовщиков



Есть люди – люди О, которые умеют остановиться, чтобы увидеть красоту мира. Другие идут, спорят, беспокоятся, толкаются, переживают, считают в уме обиды и радости, а кто-то вдруг встанет как вкопанный, замрет и молча смотрит на какой-нибудь пустырь или заброшенный дом. Что такое он видит там – тайные линии реальности? Музыку времени? Ветер желаний? Туман любви? Кто они вообще такие – люди О? Почему не расскажут нам, как много ценного в том, чего у нас нет? Наталья Гольцева из Пятигорска знает двух таких людей – это ее сыновья Гоша и Миша. Оба они аутисты. О них мы и разговариваем.

«Папа мой из Невинномысска, приехал в Пятигорск по распределению после школы милиции. Здесь они познакомились с мамой. В итоге вся наша семья так тут и осталась. Я и сейчас живу в родительском доме: муж мой умер восемь лет назад. Так получилось – сердце. А познакомились мы с ним, можно сказать, в церкви. Он тогда работал столяром в монастыре, а я была прихожанкой. Поженились, появились дети. Когда муж умер, нашему сыну Гоше был уже год, а Мишей я была беременна, он еще не родился. У них разница полтора года.

Когда мужа не стало, я еще не знала, что с сыновьями. Гоша всегда развивался нормально, без каких-либо отклонений, говорил слоги, все было хорошо. А потом я начала замечать: что-то не так. Зовешь его – он не отзывается. Такое ощущение, что не слышит. Пошли к сурдологу – думали, слух. Оттуда – к неврологу в Ставрополь. Там нам и поставили диагноз: детский аутизм.

У Миши тоже не было никакой симптоматики до полутора лет. Я все шутила, что Миша научит Гошу разговаривать, потому что старший к тому времени уже замолчал, а младший лепетал, был очень активным. А потом все так же произошло и с Мишей. Пропали звуки, он ушел в себя. Сейчас они похожи по своему поведению. Если бы не какие-то периодические нетипичные движения, стереотипные, которые они делают, вы никогда бы не сказали, чем именно они отличаются от сверстников: внешне это обычные дети. Но отличия, конечно, есть. Прежде всего – речь. У Гоши есть хотя бы какая-то, а Миша вообще не говорит. "Мама" он сказал в этом году первый раз, а ему уже восемь лет.

Проблема в том, что в нашей стране это все в новинку. Никто не знает, как и что надо делать. В Москве и Питере понемногу пробуют работать с аутистами, а тут для моих детей ничего нет – ни специалистов, ни условий. Жаль. Потому что и им надо как-то развиваться, и мне вместе с ними – узнавать что-то новое о том, что с нами и с миром происходит. Но такой возможности нет. Мне приходится работать, с Гошей и Мишей мне помогает моя мама. За помощью в лечении я обращаюсь в благотворительные организации. Нам очень помогает Русфонд. Благодаря ему мы ездим в Москву, в Институт медицинских технологий. Там мальчикам делают энцефалограмму и еще несколько исследований, а потом назначают медикаменты. Делают уколы. Наблюдают. Перемены есть, но, конечно, незначительные. С таким диагнозом вообще не бывает так, чтобы что-то сделали и – раз – появилась речь. Просто становится лучше, например, контакт. Тот же Миша теперь смотрит мне в глаза, понимает меня. Он научился слушать, что я ему говорю. Другое дело, что у него нарушена обратная коммуникация, он не может ничего выдать наружу. То есть все, что с нами происходит, происходит очень постепенно. И мы с моей сестрой – она у нас в Пятигорске активный блогер – считаем, что, конечно, нужно что-то начинать делать с аутизмом тут, подтягивать к нам сюда специалистов и неравнодушных людей. Потому что без конца собирать деньги и ездить лечиться по всей стране – это не выход.

Мне кажется, рано или поздно людей, которые умеют заниматься такими детьми, станет больше. За все эти годы я, например, поняла, что аутисты однозначно видят и чувствуют реальность, которую мы не знаем. Миллион процентов – это так. Сложно объяснить, но я иногда замечаю, как они смотрят в пространство, как они наблюдают там что-то невидимое совершенно осмысленно. У нас даже в городе есть особые такие места, допустим, на улице Дзержинского. Когда мы проходим там мимо одного и того же старого дома, Мишка всегда останавливается и смотрит. На протяжении многих лет. А я там ничего особенного не вижу. Если бы он мог говорить, он, наверное, мне сказал бы, что там. А у Гоши есть свое любимое место на улице Дегтярева.

Ну и потом. Нежность. Доверчивость. Чувствительность. Обычные люди в обычной своей жизни не лезут в это так уж глубоко. Всегда есть другие соблазны, другие эмоции. А аутисты живут в своем мире. Наверное, в таком безгрешном, нежном и чувственном – таком, в котором нет места нашим обычным слабостям и желаниям. Может быть, это своего рода высшее покровительство. Поэтому оказаться рядом с этой непостижимой, недоступной глубиной, конечно, и важно, и очень трудно. Всегда надо помнить: не зря такие люди приходят в этот мир. Они в него приходят не для себя – для нас. Однозначно.

Я называю это высшим состоянием. Вот подходит ко мне мой сын, видит меня здесь и сейчас и обнимает меня. Он просто рад тому, что здесь и сейчас есть я. И для меня это настоящий момент истины. Откровение, которое без него я бы не испытала. В этом смысле мне очень повезло».

Фото Сергея Мостовщикова