Жизнь. Продолжение следует

История Дианы

Мгновение беды и бездна жизни

Рубрику ведет Сергей Мостовщиков

Чтобы в жизни ничего не менялось, нужно только мгновение. Оно одно стоит целой вечности, потому что мгновение, которое все меняет, может стоить целой жизни. Семья Дианы Ермаковой из города Зима Иркутской области попала в аварию – лобовое столкновение на дороге. Младшая сестра погибла, отец с матерью серьезно пострадали, саму Диану врачи собрали буквально по частям, но никто особенно не знал, удастся ли ее спасти. За мгновение весь мир изменился настолько, что стало непонятно, как верить в него или хотя бы описать его словами. И только сейчас, когда Диана начала улыбаться и общаться, появился наконец шанс узнать тайну ее новой жизни – сколько в ней случайности, сколько вечной красоты. Об этом мы разговариваем с Дианиной мамой Екатериной.

«Мы из города Зима в Иркутской области, где родился Евгений Евтушенко. Город небольшой, чуть-чуть побольше тридцати тысяч населения. Такой он – преобладает частный сектор, всего один девятиэтажный дом. Я попала туда с мужем из Бурятии, его отправили в Зиму по распределению. Мы познакомились в Улан-Удэ, в железнодорожном техникуме. Я поступила туда, когда мне было пятнадцать лет, ему – шестнадцать. Тридцать первого августа мы заселились в общежитие, он пришел к нам в комнату – и все, любовь с первого взгляда, больше он от меня не отстал. Пронзило стрелой Амура, и вот до сих пор.

Четыре года мы дружили, потом пошли в ЗАГС, у нас родился сын. Когда сыну было одиннадцать месяцев, мужа распределили в Зиму, он там устроился, потом нас перевез. Мне не особенно там понравилось, я подумала: господи, какое болото. Некрасивый там пейзаж. Но, знаете, предыдущая глушь была хуже этой глуши, так что обратно я возвращаться уже не хочу.

Сыну было девять лет, когда родилась у нас Диана. Я вообще сначала не знала, какое имя ей выбрать. А лежала в роддоме со мной моя знакомая. Она говорит: я даже не знаю, кто у меня будет. Если, говорит, будет девочка, назову ее Диана, а если мальчик, назову его Влад. А у нас старший сын как раз Влад. И вот рождается у нее мальчик, она его тоже называет Влад, а имя Диана как бы освободилось. Я думаю: да почему бы и нет. Тем более была же такая принцесса Диана…

Ну и вот. Через семь лет у нас родился третий ребенок, Ангелина. А потом случилась беда. У моей сестры умер муж, ну то есть мой зять. Мы поехали в Улан-Удэ к нему на похороны, а оттуда обратно в Зиму на машине. И не доехали. Выезжали когда, погода была хорошая, светило солнце, ни одной снежинки. А начали подъезжать к Байкальску – пошел снег. А там горы, серпантин, шла фура. Мужчина начал ее обгонять, а у нас машина белая, он потом говорил, что нас из-за снега не увидел.

Он такой порядочный человек, пожилой, ему шестьдесят восемь лет, ехал с сожительницей. Они получили легкой степени тяжести ушибы, сотрясение мозга, нос разбили. Он нас до сих пор не бросает, звонит постоянно. По суду выплатил миллион рублей, ну и сейчас говорит, что, пока будет способен, всю жизнь нам будет помогать, что поклялся перед Богом. А я не знаю, я, может, была еще не в себе тогда, когда был суд, но я решила, что нет смысла его сажать. Наверное, я его простила. Что было – не вернешь. А он въехал нам прямо в лоб. И все.

Муж уже не смог выйти из машины. У него был перелом правой ноги, сломано девять ребер, нос, тазовые кости. Я кое-как расстегнула ремень, кое-как открыла дверь. Пошла посмотрела, что там сзади творится. Диана лежала на полу, изо рта шла кровь – выливалась такими пульсирующими фонтанчиками. Ангелина сидела уже все, неживая. Я, видимо, была в состоянии шока. У меня был разрыв кишечника, брюшной стенки, компрессионный перелом позвоночника, а я бегала какое-то время, останавливала машины. Больше я ничего не помню.

Наверное, на третий день я пришла в себя, осмотрелась. Около меня лежала Диана. Это был ужас. Вся в крови, вся перетянута какими-то резинками. Медсестры мне сказали: это не ваша дочь, это абсолютно другой человек. Но я-то смотрю, я вижу тело: ноги мои, руки – все мое. Про маленькую мне ничего не говорили, думали, что я тоже ничего не знаю. И о муже было ничего не известно.

Мы с ним встретились в Иркутске, когда нас выгружали из вертолета санавиации, он попросил врачей: вывозите меня первым, чтобы я мог посмотреть на жену. Мы увиделись, он спросил: ты же мне родишь еще одного? Потом нас с ним загрузили в одну скорую, Диану в другую и повезли с мигалками – я до сих пор их видеть не могу.

За Диану врачи боролись сутками. Откачивали жидкость из легких. Бились с инфекцией. С левой стороны полностью не было у нее части черепа. В реанимации она пролежала месяц и два дня. Потом перевели в нейрохирургию и удалили глаз. У нее стояла трахеостома, зонды, все вот это. Нам говорили: молитесь Богу. Потом говорили: надейтесь на чудо. Говорили: может быть, ходить она будет, но говорить не будет никогда.

Потихоньку-помаленьку мы начали с Дианой общаться. Я сначала говорила с ней по скайпу – меня выписали домой, ходить мне было нельзя, я лежала в Зиме, а родственники мои были с Дианой в больнице и каждый вечер включали меня по скайпу. Я начала проверять, есть у нее память или нет. Писала на табличках слова "мама", "папа", "стул" и пыталась понять, умеет ли она читать. Умеет. Потом каждый божий день давали упражнения. Плюс. Минус. Один плюс один. Триста плюс четыреста. Она сказать не может, так что показывала на пальцах, кое-как. Сейчас Диана ходит, у нее действуют обе руки, она начала говорить и улыбаться.

Где-то через год после аварии нам помог Русфонд. В Италии нам заказали пластину из специального материала, которой заменили отсутствующие кости черепа. Она такая пористая, похожа на пемзу. В нее потом прорастает костная ткань, и все это становится вроде как настоящим.

Я думаю, так и будет. А куда деваться-то мне. Мне теперь остается только верить. Поставить на ноги Диану – это теперь главная цель моей жизни. И я поставлю ее. Я первые десять месяцев после аварии молилась каждый день. Мне это давало сил, я и до сих пор верю, что нам Бог помогает. Я как бы не сильно верующая, и вообще я не сильный человек. Но если я вижу, что жизнь и Бог откуда-то дают мне силы, значит, все будет хорошо».

Фото Сергея Мостовщикова