Сила простоты
Почему любовь могущественна и глуха
Рубрику ведет Сергей Мостовщиков
Любовь так красива и сильна, что вполне может позволить себе оказаться слепой или глухой. В случае с Варей Зацепиной так оно и вышло – к полутора годам стало ясно, что Варя плохо слышит, в два у нее уже был диагноз: тугоухость 3-й степени. Поделать с этим ничего теперь нельзя – нужны мощные слуховые аппараты и хорошее здоровье, иначе в любой момент слух может пропасть совсем. Какая сила способна справиться с этой глухотой судьбы? Только красота любви. Он ней мы и разговариваем с Вариными родителями Дарьей и Игорем.
Игорь: Живем мы сейчас в Краснодаре, а так оба из Ростова-на-Дону. Там родились, выросли и познакомились. Данька была администратором ночного клуба, а я там гулял, был постоянным посетителем. Знал всех охранников, собственников, а потом познакомился с ней. У меня был день рождения, я предложил с нами выпить. Она говорит: я на работе не пью, вот пригласишь меня куда-нибудь, тогда да. В итоге съели мы с ней пиццу с колой, а потом я пригласил ее и отвез куда-то в спортивный бар – до сих пор не понимаю, почему именно туда. И до сих пор, вот уже скоро десять лет, мы вместе, хотя характеры у нас совершенно разные и поскандалить для нас – обязательное занятие.
Дарья: Для нас значимая дата – 9 мая. Все у нас с ней совпадает. Это и праздник Победы, и особый день: муж мне сделал предложение в Ростове, на Театральной площади, после парада.
Игорь: Тут в чем суть. У нас все знакомые – творческие люди, устроители всяких вечеринок, креативные ребята, очень с воображением, чем я, собственно, обделен. И вот за две недели до этого 9 мая я приехал к ним, и мы сели, устроили мозговой штурм: придумывали, как бы Даньку удивить, как необычно сделать ей предложение. И придумали. Участвовали в этом семнадцать, кажется, человек. После парада пошли мы гулять в парк Революции, а потом я ее привел к выходу на Театральную площадь, где ступени и фонтан. Привожу, а там ребята около фонтана поднимают огромные буквы из пенопласта: «Даша, выходи за меня».
Дарья: Я была в шо-о-оке. Эмоции были непередаваемые. И это первый раз было с нами, когда выстрелило 9 мая. Потом это произошло спустя три или четыре года. Долго мы ждали ребенка, планировали, и вот 9 мая, а я не пойму, что это со мной такое. Почитала в интернете – вроде похоже. Я ж бегом в аптеку, покупаю тест. И говорю Игорю: кажется, мы беременные! Так вот совпало.
Игорь: Мне нравится имя Варвара. А Данька хотела назвать ребенка Аксиньей. А под Ростовом в свое время производили минеральную воду в полуторалитровых бутылках под названием «Аксинья». И я говорю: у меня дочки-минералки не будет никогда!
Дарья: Ну я еще думала назвать ее Мирославой. И вот в роддоме смотрю на нее, думаю: кто ты? Мира или Варя? Варя или Мира? Наверное, все-таки Варя. И стала Варя, маленький такой прекрасный варвар.
В первый раз мы заподозрили, что что-то не так, когда ей было месяцев восемь. У меня вообще родной брат такой – у него тоже проблемы со слухом, тугоухость. Но у Вари вроде все было в порядке: в роддоме делали скрининг, написали, что все в норме. Мы сами хотели проверить ей слух, но почему-то все время возникали какие-то препятствия. То врач в отпуске, то оборудование поломалось, то что-то еще. Мы подумали: ну раз судьба сама отводит, нужно расслабиться, не паниковать, все будет в порядке. Даже попали потом к врачу, и он сказал то же самое: не выдумывайте, все у вас хорошо.
А потом она у нас на море подцепила кишечку. Попали мы в больницу, нас прокололи там антибиотиком. И месяца через три я вдруг понимаю: раньше она слышала, как открывается дверь, и кричала: «папа-а-а», а тут стало что-то не то. Вспоминаю, что мне теперь приходится все повторять ей по два раза – и только тогда она меня понимает.
Ну и начались наши хождения по мукам. В один момент все стало как-то караул. У Игоря проблемы на работе, он уволился, а тут еще этот диагноз. Мы пошли к сурдологу, она просто сделала нам скрининг на проходимость звуковых каналов. И у нее задрожали руки. Она сказала: одно ухо чуть-чуть пропускает, а второе – вообще нет.
Игорь: Ну, слава богу, она ошиблась. У нас тогда аденоиды были еще воспалены, так что картина в итоге оказалась не такая страшная, не самая плохая. За полтора месяца мы пробегали всех врачей, каких только возможно, получили инвалидность и выяснили, что тугоухость у нас все же не четвертой, а третьей степени. Русфонд помог нам с покупкой мощных слуховых аппаратов. И в общем-то я сейчас вижу только одну проблему: Вареник без конца разговаривает, ее невозможно остановить. У Даньки есть даже об этом поговорка: научили говорить на свою голову.
Дарья: Ну да, я сейчас могу говорить обо всем этом более или менее спокойно. Самое страшное тут вот в чем: ничего с этим сделать нельзя, это неизлечимо. Это генетическое заболевание, нервные клетки отмирают, и невозможно это изменить. В один день она может проснуться и потерять слух. Поэтому мы рады каждому ее слову. Вот сейчас у нас закончился период «почему». Что бы ты ни сказал, она спрашивала: почему? Я к вечеру сходила с ума. А сейчас она все переспрашивает. Может, потому, что я ее сама все время переспрашивала, чтобы понять, слышит она меня или нет. Теперь, видимо, ее очередь.
Это такие простые, банальные вещи, и обычно мы их не умеем ценить, воспринимаем как должное. Мы ведь и так все знаем, все видим, все слышим – подумаешь, ну и ладно. А когда ты понимаешь, что этого может не хватать, мир меняется. Для меня, например, было шоком, что мой ребенок не мог слышать дождь, море, листья под ногами. А тут вдруг мы надели аппараты, приехали осенью в парк – и она испугалась: шла, а листья шелестели. И я вместе с ней поняла, как удивителен мир в своей вот этой вот простоте. Я объясняла ей: зайка, это листья. И это было счастье, была радость. Мое отношение к миру изменилось.
Игорь: А мое нет. Почему все должно было поменяться? Я считаю, у меня нормальный ребенок, такой же, как все. Ну есть проблемы – под дождь лишний раз не надо попадать, чтобы не простудиться, вот и все. Мы прекрасно общаемся, я счастлив, она, мне кажется, тоже. Секрет у этого счастья один: любовь.
Фото Сергея Мостовщикова
