Жизнь. Продолжение следует

Буря в сердце

Сила ребенка как сила природы

Рубрику ведет Сергей Мостовщиков



Началась настоящая буря, когда должен был родиться мальчик по имени Никита Трекин. Ветер вышибал окна в роддоме – их пришлось закрывать одеялами, чтобы осколками не ранило будущую Никитину мать. Как только ребенок появился на свет, тайны мира затихли, но ненадолго. Однажды на улице в коляску с ребенком запрыгнула кошка и начала его душить, еле удалось ее оторвать. Потом стали появляться цыганки, которые шептали матери: «Береги сына». В восемь лет Никита в первый раз почувствовал себя плохо: сел после школы делать уроки и стал терять сознание, руки затряслись. Врачи обнаружили в сердце мальчика открытый артериальный проток, который не видели раньше. Во время операции отверстие пытались закрыть специальным приспособлением – окклюдером, который помог купить Русфонд. Но ничего не вышло – врачи не смогли закрепить его. Пришлось вскрывать грудную клетку и зашивать проток вручную. «Кто там у тебя?» – еще в роддоме шепотом спрашивали Никитину мать акушерки. «Сын», – отвечала она. О нем мы и разговариваем с Натальей Трекиной:

«Я родилась в Верхней Пышме под Екатеринбургом, но вся моя родня – они вятские, с Вятки. Дедушка был там лесником, жил с семьей в тайге, на кордоне. Не знаю уж, что у них там случилось, но что-то начали люди оттуда уезжать, покидать деревни. Наверное, было уже невыгодно: они там делали древесный уголь, а он стал не нужен. Так что родственники мои разъехались кто куда – семья большая, у бабушки было одиннадцать детей, да у нее самой еще и братья, и сестры, и у них тоже дети. Вот кто-то в Москву перебрался, кто-то на Дальний Восток, а я родилась здесь, на Урале. У матери я одна. Видно, насмотрелась она на большую семью, ей хватило.

Окончила я здесь школу, потом училище – пошла на швею. Я хорошо рисую – думала, пригодится. Но так и не поработала я швеей: у меня с детства проблемы с позвоночником, а там надо целый день в три погибели. Пошла в Екатеринбурге на военный завод, на "Трансмаш". Взяли меня в охрану. Это потом я перешла в центральное конструкторское бюро техником, а сначала устроилась охранницей. Но зато так и познакомилась с мужем. Он у меня инженер-проектировщик. Все ходил-ходил мимо, вот так все и получилось.

Первым у нас родился мальчик – Никита. Долго придумывали имя ему. Муж все хотел как-то по-старинному его назвать. Давайте, говорит, будет Архип – и смеется. А мне приснился сон. Я еще беременная была. Свет такой яркий, и приходит прадед мой. Говорит: "Наташа, назови сына Ефимом или Климом". Я ему говорю: "Деда, да мне не нравится ни то, ни другое, я его Никитой назову". Он развернулся и ушел, ничего не сказал. Его самого звали Ефимом, а другого деда Климом. Но был еще и прапрадед Никита, с суровым таким характером. Вот Никита такой и есть.

Когда он рождался в этом роддоме в Среднеуральске, это был просто кошмар. Все ходили вокруг меня и спрашивали: "Кто там у тебя? Кто там такой?" Было четыре часа дня, зима, 29 декабря, канун Нового года. И вдруг поднялась пурга – никогда такой не видели. Роддом старый, ставни деревянные, и вот их начало отрывать, все вокруг метало, выбивало. Я лежала у окна, и они боялись, что меня стеклами порежет. Все закрыли одеялами, перепугались, говорят: у нас никогда в жизни такого не было. А когда он родился – все. Погода – тишь и гладь. Солнышко выглянуло.

Вообще с ним связано много мистических историй. Его маленьким чуть не задушила кошка. У нас была коляска тогда такая – красная, как спортивная машина. И вот мы идем по улице – и кошка. Запрыгнула внутрь, ему было месяцев, наверное, восемь или девять. Запрыгнула, лапами в него вцепилась, прижалась и душит. Шипит, главное, на меня, я ее убрать не могу. А Никита уже стонет. Я думаю: да пусть она меня исцарапает, схватила, еле оторвала.

Потом вдруг был случай с дедушкой стареньким. Тоже мы гуляли с коляской, а он – раз! – трость свою в колеса вставил и не пускает нас, держит. Смотрит на Никиту и говорит: "Ой, какой ты! Ох какой!" А я на месте застыла, мне это все было поразительно, необычно. В другой раз цыганки подойдут, как магнитом их притягивало. И все мне предостережения какие-то: "Береги сына, береги сына".

Я ничего понять не могла. Что это? С чем связано? Вроде здоровый, все нормально. Врачи ничего не находили. Были у него шумы в сердце, но думали, это из-за простудных заболеваний, он часто болел. А пошел в школу – так все было нормально. И вот после занятий ему как-то плохо-то и стало. Был он в первом классе, шло уже второе полугодие – март или апрель, я точно не помню. И вот он сидит, занимается, и начинает у него дрожать нога. Потом вторая. Потом руки. Весь побледнел. Стал зеленого цвета. Я его на руки взяла, как лялечку прямо. Побаюкала. Он у меня на руках и уснул.

А потом нам надо было ехать к гастроэнтерологу в больницу на осмотр, мы у него наблюдались. И я спросила: что это было? Он нас сразу же отправил к кардиологу. И началась куча всяких обследований. Много всего было. В конце концов нашли открытый артериальный проток. Назначили операцию. Русфонд помог нам приобрести окклюдер, дорогой он. Но мы сначала никак не могли лечь в больницу. Никита как узнает, что надо ложиться, сразу заболевает. То ячмень, то насморк с температурой, никак не получалось, прямо как нарочно. В конце концов в феврале легли, а поставить окклюдер врачам не удалось. Они пытались, но, видимо, пока мы болели, что-то в сосудах изменилось. Пружинка эта, окклюдер, оказалась маленькой. Проток стал шире. Хотели как-то зацепиться, да не вышло. Поэтому пришлось делать полостную операцию, зашивали проток руками.

Видимо, вот все-таки характер Никиты дает себя знать. Он, например, никому не давал зубы себе лечить. Я даже вот звонила знакомому, он у нас в спецназе. Говорю: Коля, помоги, пожалуйста, врач пришел, надо Никите зуб вырвать. И вот этот Коля не смог его удержать, не справился. У Никиты сила еще та. Всех разметал. Хорошо, недавно нашлась одна молодая врач, она как-то быстро с ним разобралась, вылечила ему все зубы.

Но вообще тяжело все это переживать. То с одним ребенком проблемы, то с другим – у меня же еще младшая дочь Варвара. Слава богу, с сердцем у нее все в порядке, но за детей все равно всегда беспокоишься. Поэтому приходится как-то смиряться. Выше головы-то не прыгнешь. Но зато, если смиришься, все происходит удивительно правильно и быстро. Никита после операции пришел в себя уже через три часа. А сейчас вообще все в порядке. Бывает еще какой-то дискомфорт, но в основном все у него пока хорошо. Значит, и он взрослеет, учится находить общий язык с силами, которые окружают нас и которые живут в нем самом».

Фото Сергея Мостовщикова