Жизнь. Продолжение следует

Игры реалистов

Самая малость как мера всего на свете

Рубрику ведет Сергей Мостовщиков



Если правда, что все в нашей жизни на полном серьезе решает только судьба, нельзя не заметить, сколько горькой иронии она вкладывает в это занятие. Нино Сухиашвили из Минеральных Вод несколько раз участвовала в олимпиадах по испанскому языку, ей даже вручало грамоту посольство Испании в России, пару раз она была в Барселоне и вот опять собирается туда. Но в этот раз деньги на поездку ей собирал Русфонд: Нино ждут в испанском Институте Гуттмана, чтобы провести двухмесячный курс реабилитации. В 2016 году девочка поехала на машине с отцом в Ставрополь, чтобы получить путевку в Артек за участие в очередной олимпиаде, – а что произошло на обратном пути, до сих пор никто толком не знает. Отец после аварии не выжил, Нино случайно нашли под мостом водитель и врач проезжавшей мимо машины реанимации. Уже потом, когда девочка в инвалидной коляске участвовала в очередном конкурсе знатоков испанского языка, она плакала и говорила матери: «Эта олимпиада все у меня отняла». Вечно Нино не хватало какой-то мелочи, одного балла, чтобы занять первое место. И только теперь, когда случилось так много горя, все совершенно изменилось. Да, не удалось победить в олимпиаде. Но получилось гораздо больше: победить саму по себе олимпиаду. Об этом мы и разговариваем с Нино.

«Я родилась в Минводах. Раньше мне здесь не особо нравилось, как-то больше хотелось жить в мегаполисе. А потом я три раза ездила на лечение в Москву, и мне показалось, что это слишком много и шумно для меня. С другой стороны, я вот была в Барселоне два раза и очень люблю этот город – мне кажется, я его знаю лучше, чем, скажем, Пятигорск.

В 2013 году мы летали в Барселону с мамой и сестрой, и я тогда очень плохо знала испанский язык, а в 2015-м, когда мы там были с папой, все уже было гораздо лучше. Начала я учить сама, потом нашла здесь у нас учительницу и за пять лет хорошо все освоила, сейчас бегло говорю. Мне очень нравится испанский, это прямо моя первая большая любовь. Я вообще считаю, что это, наверное, мой талант – способность к языкам. Ну и, наверное, в этом таланте скрыто все, что произошло со мной.

Есть такая Всероссийская олимпиада школьников. Она сначала проводится на школьном уровне, потом на городском, на краевом, а потом уже на всероссийском. В первый раз я победила с испанским языком на краевом уровне в 2016 году, мне было 15 лет. Вообще я ее выигрывала три раза подряд, у меня такой хет-трик. И три раза я ездила на Всероссийскую олимпиаду – один раз в Волгоград, два раза в Москву.

Вот как раз в 2016 году я съездила в Волгоград, не заняла там никакого места, но мне наш город дал путевку в Артек, в сентябре я должна была туда поехать. Мы с папой отвозили документы в Ставрополь, возвращались оттуда и попали в аварию. Я, честно говоря, иногда думаю: господи, да зачем мне нужна была вся эта олимпиада? Но тем не менее в следующем году – я, правда, не хотела ничего, ни краевой этой олимпиады, ни российской, не было у меня никакой энергии, я внутренне была на дне – меня уговорили. И учителя, и преподавательница моя по испанскому: давай поезжай, покажи всем, что, несмотря на все трудности, ты продолжаешь стремиться, совершенствуешься, хочешь покорить высоту.

Я поехала, и снова заняла первое место, и снова на Всероссийской олимпиаде в Москве ничего не получилось – не хватило всего лишь одного балла, чтобы победить. И на следующий год я опять победила в Пятигорске, опять поехала в Москву, и опять мне не хватило этого самого одного балла. Но мне кажется, я там осталась в памяти комиссии, мне даже вручили особую грамоту. Вручал представитель посольства Испании. Там написано: "За любовь в изучении испанского языка". И это мне запомнилось. А об аварии я не помню вообще ничего.

Когда очнулась, я лежала на траве, рядом стояли врачи. Они спросили, что у меня болит, я ответила, что живот. Больше ничего не помню. Травма была тяжелая. Для начала надо было решить вопрос с разрывом селезенки – было сильное внутреннее кровотечение. Меня, видимо, не сразу нашли – непонятно почему. Отца увезли, а я осталась. И вот мимо проезжал реанимобиль, и врач заметил меня. С водителем поставили мне капельницу, остановили кровотечение. Они мои ангелы-хранители.

Потом селезенку удалили, и следующие операции были уже на позвоночнике. У меня теперь стоит там конструкция. Был перелом десятого грудного позвонка, ушиб спинного мозга, сломаны все ребра, задеты легкие, желудок, закрытая черепно-мозговая травма – такой вот букет. Отец не выжил – у него все было тяжелее. Мы с ним пересеклись, когда нас обоих везли на операцию, больше я его не видела.

Врач, который меня оперировал, он никогда крест на мне не ставил, говорил: все будет, будешь еще танцевать. А врачи-реабилитологи уже потом никогда никакого ответа не давали, говорили просто заниматься. Но сколько заниматься? Мне кажется, нормальная реабилитация должна быть долгой, а не просто курс из двух-трех недель. Конечно, за время занятий в разных центрах в России у меня появился какой-то прогресс. Я поднималась, опиралась на поручни, стояла сама, даже без рук. Правда, врач меня держал за коленки. То есть толк был.

Но сейчас мы с мамой надеемся, что за два месяца с помощью Русфонда в Испании, в Институте Гуттмана, прогресс будет больше. Я в этом смысле не оптимист, а все-таки реалист. Поэтому нюни не распускаю. Мне кажется, это в самом начале ты думаешь, что с тобой произошла какая-то несправедливость. Но потом ты принимаешь то, что есть, как данное. Раз Бог дал, значит, надо через это пройти. Жизнь продолжается. Для чего-то она нужна. И только ты знаешь, для чего именно».

Фото Сергея Мостовщикова