План Д
С иллюстрациями Валерия Раисовича Коркина
Рубрику ведет Сергей Мостовщиков
Пять лет я веду на сайте Русфонда рубрику «Жизнь. Продолжение следует». Я делаю непрофессиональные черно-белые фотографии семей с тяжелобольными детьми и записываю простые истории этих семей. Люди, с которыми я встречаюсь, когда-то получили деньги от жертвователей Русфонда и смогли спасти своего ребенка. Или хотя бы облегчили ему жизнь, потому что часто ничего поделать нельзя даже и за миллионы – болезни бывают неизлечимыми. Но мы совсем не обязательно разговариваем именно об этом. Все эти фотокарточки с семейными историями получаются, как мне кажется, небольшими зарисовками о жизни как таковой. Таковой, каковой мы обычно ее не знаем и знать особенно не хотим. Обидной, непонятной, страшной, честной, чистой, красивой, подлой, бесконечно нужной и всегда короткой жизни. Видимо, ее вообще придумали когда-то не для радости или успеха, сомнений или страданий, а просто для того, чтобы не умереть в темноте.
Но так или иначе, а за пять лет набралось уже больше двухсот историй о том, как люди справляются с действительностью, в которой оказались неожиданно для себя. Возможность оказаться в этой самой действительности вместе с ними лично для меня каждый раз становится настоящим чудом. Но в нынешнем мире, в реальности, где функцию чуда все чаще выполняет приятный сюрприз, объяснить это не так-то просто. Поэтому раз в неделю, когда я еду в командировку в какой-нибудь город России, я говорю всем, кто интересуется, что отправляюсь на встречу с человеческим горем.
Какая-то доля правды в этом все-таки есть. Это действительно горе, когда твой ребенок, тайна твоей плоти, суть твоих невысказанных мыслей, воплощение каждой твоей несбывшейся мечты, не может ходить, говорить, видеть, есть, пить и спать. Когда он при смерти, за пределами понятного нам мира. Но именно это вот прикосновение к темному могуществу светлого существа жизни оказывает на некоторых чудесное, непостижимое воздействие. Вместо того чтобы сломаться, испугаться, затаить обиду и проклясть все человечество, обычные растерянные люди становятся сильными, разумными, добрыми и пленительными. Оказавшись наедине со смертью, лишившись планов на будущее, потеряв все прежние привычки, ориентиры и правила, они получают возможность узнать мир во всей его полноте. И в этом знании столько силы и красоты, что они иной раз вспыхивают внутри меня как целое солнце, которое освещает смыслом целую вселенную современной глупости, ненужности и пустоты.
Это, конечно, более или менее банальные объяснения, и я пользуюсь ими перед тем, как перейти к вещам, объяснимым с гораздо большим трудом. Например, одна из загадок, над которой я ломаю голову в своих странствиях по миру человеческого горя, состоит в том, что никакая действительность в реальности никому не нужна. Никакими средствами вы не можете решить элементарную, казалось бы, творческую задачу: просто рассказать миру борьбы за превосходство о мире победы над его отсутствием. Люди, которые верят в отца нации и хотят видеть светлое завтра воображаемого Отечества, ничего не хотят знать о конкретной матери, которая уже сегодня решила, соглашаться ли ей на удаление глаза своей дочери из-за неспособности врачей справиться с опухолью.
Пять лет подряд, раз в неделю на сайте Русфонда в рубрике «Жизнь. Продолжение следует» появляются истории о том, как люди справились с горем. Их даже иногда перепечатывают популярные газеты, но за все это время я не получил от читателей этих историй ни единого отклика. Не то чтобы я был большим любителем творческих дискуссий, но эта вот тишина много раз заставляла меня задуматься о природе русской благотворительности в частности и о феномене добра в нашем Отечестве вообще. О том, сколько в самом деле равнодушия в нашей душевности, вреда во благе, зла в благородном поступке.
Не мной придумано, что человеколюбие и справедливость появляются, когда исчезают великие истины. Когда исчезают человеколюбие и справедливость, появляется милосердие. Когда исчезает милосердие, появляется благотворительность. Сейчас в России эпоха благотворительности, то есть эпоха отсутствия великих истин, человеколюбия, справедливости и милосердия. Ну хорошо, пусть так. Не помирать же, в самом деле. Хоть так мы пытаемся сохранить свое достоинство, творим благо, как можем.
Можем ли? Вот страшный вопрос к реальности, в которой мы живем. Что вообще считать актом творения этого блага – момент, когда мы отправили деньги на спасение ребенка, или момент спасения этого ребенка? Сама по себе отправка таких денег – это попытка взять на себя ответственность за происходящее в обществе или возможность от этой ответственности откупиться? Наконец, если общество осознанно берет на себя обязанность бесконечно решать проблемы, не станет ли главной общественной добродетелью способность эти проблемы постоянно создавать?
Честно сказать, я хотя и люблю такие вопросы, толково ответить на них никогда не умел. Ведь последние пять лет у меня есть способ спасения от них, своего рода план Д. Раз в неделю я езжу из реальности в действительность, я отправляюсь с территории здравого смысла в мир непостижимых вещей. Надо ли говорить, что это увлечение имеет свои последствия? Пять лет! На днях я получил из действительности первое письмо.
Настоящий бумажный конверт, школьный почерк, черная ручка, листок в клетку. Имеет смысл привести весь текст целиком.
«Здравствуйте! Мое имя Валерий. Читал "Новую газету", №52 (2917), 17.05.2019 г., статью Сергея Мостовщикова "Победа Победовна" на стр. 16. (это история про Вику Козлову из Омской области, которая страдает от врожденной мышечной дистрофии. – Прим. автора). Полагаю, что у Вас есть много адресов детей-инвалидов. Если Вам нетрудно, могли бы Вы переправить прилагаемые рисунки кому-нибудь из детей? Быть может, они вызовут улыбку и породят желание рисовать, создавать свой собственный мир, в котором им не будет скучно?
Если возможно с Вашей стороны, могли бы Вы вернуть мне конверт в знак того, что Вы получили и видели мою просьбу?
Заранее Вас благодарю. Да хранит Вас милость Божия!
С искренним уважением, Коркин Валерий Раисович.
Прилагается семь рисунков».
В конверте действительно семь рисунков. Милые детские раскраски, скорее всего перенесенные на обычную писчую бумагу из книг для детских садов. Слоники пьют из чашки. Зайка в свитере с пришитым к уху сердечком. Тигренок с цветами. Собачка. Бабочки. Носорог. Богородица с младенцем. Аист с лягушкой в клюве. Милый, наивный набор. Особенно в сочетании с адресом отправителя – ЯНАО, п. Харп, ФКУ ИК-18. Не слишком близкое и легкое место. ИК-18 – это колония строгого режима «Полярная сова», где содержатся арестанты, получившие пожизненные сроки заключения.
Слишком страшные и тяжелые поступки нужно совершить в реальности, чтобы в действительности оказаться за полярным кругом, в поселке Харп на берегу речки Собь. В 40-х годах прошлого века в эти места согнали зэков для строительства железной дороги, некоей мистической Трансполярной магистрали. По ней никогда не прошел ни один поезд, за это дорогу прозвали мертвой. Ее останки до сих пор лежат в промозглой тундре человеческих страданий. Пожизненными свидетелями этой картины назначены убийцы, маньяки и террористы. В «Полярной сове», например, сейчас сидит «битцевский маньяк» Александр Пичушкин, бывший милиционер Денис Евсюков, который расстрелял посетителей супермаркета, ну и собственно автор процитированного письма Валерий Раисович Коркин.
В мае 2007 года Валерий Раисович понял, что не хочет и не может платить алименты своей бывшей жене Надежде, не готов продавать и делить с ней квартиру. Ночью он взял кусок капроновой веревки, задушил жену и двоих собственных детей – четырехлетнюю дочь и сына двух с половиной лет. Отвез их в лес, закопал, а потом обратился в милицию и заявил, что семья уехала в Казахстан и пропала. Через некоторое время Валерий Раисович сдался с повинной и признал свою вину. А через 12 лет нарисовал свои рисунки и отправил мне письмо.
Чему нас учит эта история? Тому ли, что доброта спасет мир? Тому ли, что спасать больше нечего: успехи в поисках превосходства оставили в нашем мире только матерей, которые ищут спасения своим детям, и рисунки убийцы – Валерия Раисовича Коркина, которые он рисует в поселке Харп, в «Полярной сове»? Честно, я не знаю. У меня же есть план Д: завтра я снова поеду в командировку искать истории про способность жить в темноте.
И кстати, меня вот спрашивают, отправлю ли я Коркину его конверт в знак того, что письмо получено и прочитано мной? Да конечно, отправлю. Это же жизнь. Продолжение следует.
