Сантиметры надежды
Как живет после операции подопечная Русфонда с тяжелой формой сколиоза и как папа девочки справляется с воспитанием троих детей
Аня и ее страшилища
Папа Ани, Виктор Ольшевский, худощавый, среднего роста, с добрым лицом. Встречаемся с ним на улице, едем в квартиру. У него трое детей.– Аня – молодец и боец. Алена – тинейджер с характером. И старший сын Алеша – студент и главный помощник, – перечисляет отец.
Натальи, любимой жены и мамы, нет уже третий год – она умерла от рака. Но живут Ольшевские не хуже других, и все вместе для этого стараются.
Заходим в квартиру. Аня выпархивает в прихожую поздороваться. Худенькая, маленькая, как Дюймовочка. Глаза озорные, со смешинкой. Взмахнула ресницами и снова упорхнула.
Проходим в комнату.
Девочка ждет полулежа на диване, смотрит с любопытством.
– Ну, рассказывай, Аня, как живешь? – спрашиваю я.
– Хорошо! – весело отвечает она.
– Ой! – изображаю испуг. – Кто это у тебя?
– Это же Хагги Вагги! – смеется девочка.
– Я подумала, зомби.
– Страшные, правда? – улыбается Виктор. – Просто жуть. Но дочке нравится, и я не спорю, приходится покупать, собрали уже всех цветов радуги.
– А какие у тебя еще увлечения, кроме страшилищ?
– Рисование, поделки, творчество всякое, – отвечает Аня.
Выясняем, что из школьных предметов девочке больше всего нравится ИЗО и история. Лучше, конечно, смотреть аниме и мечтать. Но приходится учиться, потому что так надо. Аня на домашнем обучении, но в школе бывает иногда на разных мероприятиях. Одноклассники приходят к ней в гости, но особой дружбы она ни с кем не завела – просто недостаточно с ними знакома.
– Ты веселая девочка, да? – спрашиваю.
– Не без этого, – кокетничает Аня.
Выросла благодаря операции
– Она родилась крепенькая, все показатели были в норме, – рассказывает Виктор. – Но в полтора года стало ясно: что-то с ней не так. Дочка не могла ровно стоять и идти, одно плечо было ниже, ножку подволакивала. Ну и началось. Больницы, врачи.
В Детской краевой клинической больнице (Краснодар) поставили диагноз «врожденный дефект позвоночника, S-образный сколиоз грудного отдела». Девочка проходила восстановительное лечение: ЛФК, массажи, три года носила корсет. Но это не помогло. Все больше времени Аня проводила в постели, ее мучили боли, состояние ухудшалось.
В Национальном медицинском исследовательском центре детской травматологии и ортопедии имени Г.И. Турнера (Санкт-Петербург) рекомендовали операцию. Но гарантий врачи не давали, случай был не из простых. Родители начали собирать документы на госквоту.
Про Новосибирский научно-исследовательский институт травматологии и ортопедии имени Я.Л. Цивьяна узнали случайно. Просто работал телевизор фоном, и вдруг там репортаж. Показывают врача, который вытянул девочку с диагнозом точь-в-точь как у Ани. Решили, что это знак судьбы. Нашли ту клинику, того доктора. Это было четыре года назад.
– Вот, посмотрите рентгеновские снимки. Это титановые штифты, они выравнивают и вытягивают позвоночник очень постепенно, осторожно. Сложность еще в том, что у Ани обнаружили доброкачественное новообразование, – рассказывает Виктор. – До операции врачи тщательно наблюдали за опухолью и во время вмешательства действовали очень осторожно. Как правило, оперируют рано утром, а к вечеру дочка уже может вставать.
Аня перебивает:
– Нет, папа, в первый раз я с мамой была и встала только на третий день.
Виктор соглашается:
– В первые дни дают сильные обезболивающие, постепенно снижая дозу. Выписывают домой на десятые сутки. К этому времени мы уже можем обходиться без препаратов.
Пока дочка находится в больнице, папа всегда рядом.
– А вдруг больно, укол нужен? Я должен приглядывать. Бывает, на ночь раскладушку дают – это значит по-царски устроился. А если нет, то можно поспать сидя, облокотившись на кровать, – рассказывает Виктор.
Каждая госпитализация мучительна, зато результат можно измерить буквально. Девочка уже стала выше на два-три сантиметра. Сейчас ее рост – 112 сантиметров.
– И она еще вытянется, – убежден папа.
Папа может все, что угодно?
Спрашиваю, как Виктор справляется со всеми задачами, нужно ведь еще работать. – Я машинист пескоподающей установки на железной дороге. График удобный – два через два. Начальство знает про дочку и идет навстречу, если надо сорваться, куда-то срочно поехать. Знают, что не подведу, в выходной отработаю и все будет в порядке, – говорит Виктор. – Справляемся мы, как я уже говорил, все вместе. Алене 15 лет, она учится в девятом классе, помощница. Леша старший, ему 18, когда меня нет, он хозяин, домом управляет. Сходить в магазин, приготовить обед, убраться просить не надо. Сейчас я вас с ним познакомлю. Леша, иди сюда!
Парень откликается. Еще не взрослый, но уже не мальчик. Очень симпатичный.
– Где ты учишься? – спрашиваю.
– В Крымском техническом колледже, на факультете монтажа и технической эксплуатации промышленного оборудования, – словно на экзамене отвечает Алексей.
– Ого!
– Отец с машинами работает, ну и меня с детства обучал. Показывал, что как устроено, почему работает, мне это интересно, поэтому я и решил стать механиком.
– А папа говорит, ты готовить умеешь?
– Да, вполне, он научил. Супы, запеканки – запросто.
– И бантики завязывать? – спрашиваю, глядя на нарядную Аню с ленточкой в волосах.
– Бантики – нет! – отвечает Леша. – Бантики – это только папа!
И тут все трое смеются. Оказывается, это семейная хохма. Ну не поддается искусство плетения бантиков молодым, хоть тресни.
– Что удивительно, и Алена, девочка, бантики не умеет, – поясняет Виктор. – Сколько ни показывай. Хвостик, и все. Я один косички плету.
И снова смех. Лишь тут с удивлением замечаю, что все трое – папа, дочка и сын – в очках. Делюсь внезапным открытием, и это вызывает новый приступ веселья – это потому что родственники.
А папа, как сообщили дети, действительно может все. Ну или почти. За маленьким исключением. Одежду своим детям он покупать не умеет.
– Мода, размер, фасон, примерочная – тут я пас. У меня голова от этого кружится, – признается Виктор. – Хорошо, что у меня есть сестры, они выручают, когда нужно что-то купить.
Пока все дома
Хлопает входная дверь.
– Алена из школы пришла! – радуется Аня.
Знакомимся со средней сестрой. Очень модная. И, как брат, застенчивая.
Самое время для семейного фото, а лица грустные. Понятно почему. Ане предстоит пятая операция в Новосибирске. Чемоданы собраны, и мысли уже о дороге.
– Обязательно поблагодарите Русфонд и добрых людей, которые собирали для нас деньги, – просит Виктор. – 1 940 687 руб. – сумма огромная. Сейчас нам удалось получить госквоту, оперировать будут бесплатно. А четыре года назад не было ни квоты, ни времени. И если бы не эта помощь, дочка сейчас лежала бы парализованная.
Благодаря помощи Благотворительного фонда помощи нуждающимся детям «Краски жизни» (Краснодар), который перечислил 600 тыс. руб., сбор быстро закрылся.
И еще Виктор просит упомянуть добрых земляков – Краснодарскую краевую общественную благотворительную организацию «Город доброты». Она организовала сбор средств, и папа смог купить билеты для комфортного перелета в обе стороны.
– Ане противопоказано бегать и прыгать, она не может долго ходить, стоять и сидеть. Я вожу ее на машине, и она всегда лежит, так для позвоночника безопасно. В самолете она физически не может сидеть пять часов. Необходимо прилечь, вытянуться, – объясняет папа. – Иногда я прошу соседей, чтобы дочка положила голову им на колени. Но соглашаются не все. Наконец сбылась моя мечта, не придется беспокоить соседей, мы выкупили три кресла.
Когда Виктор подвозит меня к вокзалу, я аккуратно спрашиваю:
– Вы с Аней про маму разговариваете?
– Да, мы обо всем говорим. Нам дороги наши воспоминания, – отвечает Виктор. – Тяжело, конечно. Мы и на кладбище ездим. Не забываем. Сейчас Ане одиннадцать лет, а тогда было девять. Помню, как она плакала у могилы и звала: «Мама, мама». Так не должно быть. Поэтому мне трудно верить в Бога.
– А во что вы верите?
– В себя верю. Потому что если не сам, то больше никто. Жизнь так показала. Сильным надо быть, – отвечает Виктор.
Фото Светланы Лазебной
