Жизнь. Продолжение следует

Огненный цветок

Тайна энергии жизни в том, чтобы жить

Рубрику ведет Сергей Мостовщиков
 

Неизвестно, что именно происходит, когда в человеке раскрывается огненный цветок. Говорят, в этот момент получаешь энергию прямо из космоса. Если научиться ей управлять, можно даже передать ее другим людям. Но существо загадочного цветка принадлежит эзотерическому, зыбкому миру, странствуя в котором, легко уйти в дальние области подсознания. Проще сразу познакомиться с одиннадцатилетней Соней Писаревой из подмосковного Долгопрудного. Девочка родилась с тяжелыми заболеваниями – спинномозговой грыжей и синдромом Арнольда-Киари, при котором миндалины мозжечка сдвинуты вниз и сдавливают часть головного мозга. Врачи не обещали ничего хорошего – ребенок будет в лучшем случае сидеть, а скорее всего, пролежит обездвиженным всю жизнь.

Надо сказать, родители Софии когда-то узнали друг друга на эзотерических практиках, учились раскрывать в себе огненный цветок. Кто бы мог подумать, что им окажется их будущая дочь. Ее энергии хватило, чтобы мать и отец встретились, родили ее, выходили, познакомились с новыми и самыми необычными людьми, а потом нашлись нужные специалисты, деньги, возможности, появились планы на жизнь. София учится в школе, поет, рукодельничает, выполняет фигуры высшего пилотажа на коляске и собирается начать ходить после операции в Германии. А мы с ее мамой Еленой Писаревой говорим о силе жизни, заключенной в загадочной природе каждого огненного цветка, который удается раскрыть человеку:

«Родилась я в Томской области, а жила в Самаре. Муж мой Виталий – из Перми. Познакомились двенадцать лет назад в Одессе на тренинге духовного роста. Вообще я в свое время увлекалась эзотерикой, всякими энергиями, еще в начале девяностых. Сколько времени прошло, а потом вдруг в 2003 году почему-то решила съездить в Одессу к одному мастеру на занятие. Есть такая традиция “огненный цветок”, надо в теле создавать энергию. Но вот, видимо, такая получилась энергия – поехала, чтобы встретиться с мужем. Причем внутренний голос мне как бы говорил: это твой человек, а я говорю: да нет, не может быть. Пришлось даже поспорить с собой. Но недолго.

Мы переехали в подмосковный Долгопрудный. Когда-то это был своеобразный город, со своей местной мафией. Здесь на въезде висела такая огромная вывеска: “Любите этот город так, как люблю его я. Васон”. Сейчас уже как-то все более или менее выровнялось с Москвой, Долгопрудный стал такой красивый, современный город. Вот мы и живем тут с нашей дочерью. У Виталия еще есть двое взрослых сыновей от первого брака и у меня мальчику 20 лет уже. Они отлично общаются с сестрой.

В семь месяцев беременности врачи определили, что у Сони порок развития спинного мозга и синдром Арнольда-Киари, то есть проблема с мозжечком, он как бы сдвинут назад. В позвоночнике образовалась грыжа, она лопнула во время родов. На второй день жизни Соне сделали операцию, зафиксировали позвоночник, но, можно сказать, приключения наши на этом только начались. Встала она очень поздно, где-то в четыре года могла в специальной обуви ортопедической обойти, например, вокруг стола, держась за столешницу. А потом пошла в рост, сигнал от мозга все меньше шел в ноги, и она села.

Хирурги не брались решать эту проблему, мы не могли никого найти. Нам, прежде чем делать спину, нужно было решить задачу с головным мозгом. В институте Бурденко нас смотрели местные звезды, сказали: да ладно, живите так, после операции только хуже будет. И вообще с годами все будет хуже. Сигналы от мозга будут слабеть, она у вас вообще ляжет и не встанет. Поэтому радуйтесь сейчас тому, что есть. В другой больнице нейрохирург посмотрел Соню и при нас говорит: мдааа, даже не знаю, куда бы ей подвязать мозжечок. Короче говоря, мы долго не находили какого-то профессионала, который бы точно знал, что именно надо делать.

Такого человека мы встретили только три года назад. По выходным ходили на всякие праздники для детей. И вот однажды организатор этих праздников познакомила нас с какой-то организацией, в которую входят жены иностранных послов и дипломатов. К нам приехала женщина по имени Констанция, почти не говорила по-русски. Но сказала: я знаю, у нас ценят одного российского нейрохирурга, я вас с ним познакомлю. И привела нас к хирургу Дмитрию Зиненко. Он посмотрел нас и сказал: ну все понятно. Сначала голову сделаем, потом спину. Видно было, что он понимает, о чем говорит. Он не обещал, что Соня у нас прямо встанет и пойдет, но сказал, что точно будет прогресс.

Стало не просто лучше, а во много раз лучше. Она даже может теперь немножко шевелить пальчиками ног. Раньше-то у нее одна нога была только до колена чувствительной, а вторая до голеностопа. Теперь все изменилось. Причем, что интересно. Этот хирург был единственным, кто не предлагал нам вставить в голову шунт, чтобы отводить из мозга лишние жидкости. Он провел декомпрессию шейного позвонка. А с этими шунтами одни проблемы, всю жизнь нужно оперироваться, потому что они то забиваются, то что-то еще. К тому же осложнения – столько гибнет от этого детей! Родители все время как на пороховой бочке. Я искренне скажу: мы Соню прятали от врачей, специально никуда не ходили. Я до сих пор помню, какой был прессинг мощный после первой операции. Мне говорили: оставьте ребенка в детском доме, ходить она у вас не будет, будет всю жизнь лежачей. Это было так жестоко, что я думала – попала в ад.

Так вот. Зиненко сначала убрал нам часть шейного позвонка, и сразу пошел отток лишней жидкости от мозга. Соня никогда особенно не жаловалась ни на что, такой характер, но до этой операции голова у нее иногда была горячая как вулкан, как раскаленный шар. И вдруг постепенно все исчезло, напряжение спало. А потом он сделал операцию на позвоночнике. Правда, там никак не заживала рана, полтора месяца ребенок лежал только на животе, целая эпопея была. Но теперь все это позади. Впереди – операция в Германии, которую Соня очень ждет.

Дело в том, что когда она начала чувствовать ноги, я стала всюду искать решение – как продолжить лечение. Мы ходили к ортопедам, они сказали однозначно: нужно оперировать ноги – колени, ступни. Пока она эти годы сидела, все пришло в запущенное состояние. Но дело тут вот в чем. Государство у нас, к сожалению, финансирует операции только на одной части тела. Допустим, мы можем получить квоту на колено. А на стопу или другую ногу надо опять ждать квоту. Но время-то идет, организм растет.

Так вот, однажды мы были на консультации в НИИ педиатрии, а в это время приехал из Германии хирург-ортопед. Он посмотрел ребенка и говорит: нужно все сделать за одну операцию, за один наркоз. И стопы, и оба колена, чтобы потом восстанавливать их одновременно. Сказал и уехал. А наши врачи мне говорят: знаете, немцы... Они к смертности относятся очень легко. Погиб у них человек – и ничего страшного. Мы так делать не будем.

К счастью, я узнала про Русфонд. Мы подали все документы, и довольно быстро были собраны деньги, на которые мы съездили в Германию на реабилитацию. Для Сони это оказалось прекрасной психологической подготовкой. Она там посмотрела на детей, которые ездят на коляске, а потом встают и идут. Раньше она даже не мечтала об этом, а сейчас говорит: я вырасту и буду массажистом. Я ей отвечаю: Сонечка, тебе для этого нужно ходить. А она: так мне в Германии операцию сделают, и я буду ходить. Сейчас есть план этих операций, и мы опять очень надеемся на Русфонд – может быть, нам помогут собрать деньги на вторую поездку.

Я уверена в том, что мы живем и действуем правильно, и в этом нам помогает Соня. Она дает очень много энергии нам, позитивного заряда. Она поставила нас в иные условия, иначе выстроила нашу привычную жизнь, нашу даже духовность. Все стало насыщенным, интересным, осмысленным. Все мои прежние сомнения, мучительные вопросы “почему”, “за что” – все они остались в прошлом. Сейчас есть удивительная радостная жизнь. И мы в ней, вместе с нашим ребенком».

Фото Сергея Мостовщикова