Жизнь. Продолжение следует

Поставить на ножки

Русский путь: испытание косолапостью

Рубрику ведет Сергей Мостовщиков
 

Говорят, микрорайон Венеция в Костроме назвали так потому, что построили его на болоте. Все, как в настоящей русской жизни – хочется, чтобы было красиво, а выходит по-настоящему, по-русски. Люба и Саша Лаптевы – люди основательные. Приехали в Кострому учиться, познакомились в институте, долго встречались, поженились только через пять лет. Потом родили ребенка, конечно, серьезного мальчика Ивана. Больше не планировали детей – взяли в ипотеку квартиру в микрорайоне Венеция, выплачивали кредит, воспитывали Ивана. И вот тебе на – ни с того ни с сего еще один мальчик, Илюша, да еще косолапый. Как его лечить, как ставить на ноги, что теперь делать? Непонятно.

И вот видавший виды 80-летний костромской ортопед открывает Лаптевым правду жизни – надо действовать по старинке, как учили деды и отцы: долго гипсовать, как Бог даст, а потом сделать сложную операцию, два часа общего наркоза. Конечно, родители случайно узнают о методе Понсети, которым косолапость лечат в России платно, но быстрее и безо всех этих мучительных жертв, приносимых праотцам отечественного здравоохранения. Патриарх костромской ортопедии на это шепотом отвечает: все это придумали американцы, нам оно чуждо, противопоказано, запрещено.

Что делать? Классический русский вопрос так мучителен только потому, что ответ на него народу слишком хорошо известен. Это ведь так по-русски – самим страдать от собственных традиций. Так что деньги на операцию Илье Лаптеву люди сами мгновенно собрали через Русфонд. Но кто во всем этом виноват? Наверное, Венеция. Примерно об этом мы и разговариваем с матерью спасенного Ильи:

«Я из небольшого города Кологрива в Костромской области, отсюда почти четыреста километров. Дороги туда, считайте, нет, одно направление, ехать больше пяти часов. Кологрив у нас – гусиная столица. Там во время перелета останавливаются дикие гуси. Каждый год их очень много, даже приезжают ученые. А люди уезжают. Работать негде. Раньше хозяйства были. Масло-сырзавод, на экспорт все шло. А теперь трудно.

Так что я поехала в Кострому учиться в сельхозакадемию. Здесь мы с мужем и познакомились. Я училась на экономиста, а он на электрика. Нам бы, может, и хотелось вернуться обратно в деревню, но там как жить? Вот у мужа мама главный бухгалтер в колхозе в Макарьевском районе, оклад у нее 4800. Идет сейчас посевная. Отец у него в семь утра ушел, в восемь-девять вечера пришел, весь грязный, потому что на тракторе. И за такую работу он в месяц получит максимум 25 тысяч. Так что мы остались в городе, я бухгалтером на ювелирном заводе, а муж занимается электромонтажом в компании.

Познакомились мы в 2001 году, уже 14 лет вместе, но в браке только девять лет. Долго встречались, долго думали. Потом появился у нас Иван. Второго, если честно, мы вообще не планировали. Такой у нас Илья нежданчик, что даже врач мой, гинеколог, удивилась. У нас получилось так, что в тот момент мы начали выплачивать ипотеку за квартиру вот тут, в микрорайоне Венеция. Жилье здесь недорогое, на отшибе от города, все построено на болоте. Но тем не менее – деньги. Влезли мы в огромные для нас долги. И пожалуйста – нарисовалось у нас такое вот сокровище.

Два часа я пролежала после родов счастливая, всем сообщила, что у меня и у ребенка все хорошо. А потом стали его взвешивать, акушерка положила его на весы, говорит, мол, а что это такое у него с ногами? Я говорю: да я-то откуда знаю? И там была санитарка еще, хорошая такая тетечка, дай Бог ей здоровья, она смотрит на меня, как я чуть не падаю от ужаса, и говорит: все хорошо, не переживай, это лечится. Я хоть немного успокоилась.

Косолапость была тяжелая. Сначала лечились тут, в Костроме. Три раза его гипсовали, начиная с возраста в неделю. Сделали ему такую пародию на гипсы, ниже коленочек, как будто такие сапожки. При этом велели перед каждым следующим гипсованием самим все это снимать. А как? Мы же не умеем. По часу мучились, купили какие-то ножницы для костей. Снимали накануне вечером, а утром ехали на прием. Только потом нам объяснили, уже в Ярославле, что это неправильно, между гипсами перерыв должен быть максимум 30-40 минут. А тут, в Костроме, все по старинке, уж как-нибудь. У нас здесь прогнозы были такие: полтора года они его погипсуют, потом операцию сделают, два часа под общим наркозом. Потом уже, после того как в Ярославле нам все сделали, сделали правильное гипсование и операцию – крохотный прокольчик. И сделали нам брейсы, я ходила к местному врачу. Он такой старенький дядечка уже, восемьдесят лет ему, он уж почти не слышит, не видит ничего, но он мне сказал, мол, это метод Понсети, это американцы придумали, мы это не принимаем.

Хорошо, что у моей мамы оказалась знакомая женщина, начальница, кажется, она ей. И вот у нее двоюродная сестра, а у нее мальчик. И у него одна ножка была косолапая. Они как раз обращались в Ярославль, им там помогли. Так что эта женщина дала нам координаты, мы поехали туда, было шестое января. Нас посмотрели и сказали, мол, будем лечить. Сделаем пять гипсований, потом небольшую операцию, потом будете носить брейсы. И озвучили нам сумму – 120 тысяч рублей. Господи. У нас был тут ремонт, мы жили на съемной квартире, платили еще ипотеку, Иван у нас собирался в школу, мы были в таких долгах... И тогда нам посоветовали обратиться в Русфонд.

Невероятно! Нам так быстро помогли. За два дня люди собрали деньги. Если честно, я даже не думала, что так вообще бывает. Я сама до этого посылала SMS-ки, если деньги бывали, помогала. Но так, чтобы мне помогли... Я такого не ожидала...

Илья сейчас сам еще не ходит, хотя ему полтора года. То есть он стоит, ходит за ручку или если держится за что-то. Но сам пока не встает. Надеюсь, это из-за того, что организм пока привыкает быть без гипсов и брейсов. Вот собираемся скоро съездить на консультацию в Ярославль. Но я уверена, что все в порядке. Знаете, в свое время я очень испугалась, ревела все время. А моя врач-гинеколог сказала одну важную вещь. Сказала: ты сильная, все переживешь. Сказала: знаешь, Бог дает по силам, и если даны испытания, значит не для того, чтобы ты сломалась, а чтобы прошла через них. Справишься, поставишь его на ножки. В прямом и переносном смысле.

Я ей верю. Потому что так оно и есть».

Фото Сергея Мостовщикова