Жизнь. Продолжение следует

Дела сердечные

Любовь, армия, дети и открытый артериальный проток

Рубрику ведет Сергей Мостовщиков



Сердечные дела – дела сердечные. Где начнется, куда заведет человека жизнь – одному только сердцу известно. Ну еще и второму – тому, что идет навстречу. Он из Харькова, она из Ташкента, а встретились в армии в России, на Дальнем Востоке. И застучало, забилось, заколотило так сильно, что пришло в движение все вокруг. В конце концов оказались в Москве с тремя детьми. И вот у двух дочерей в сердце обнаружились шумы, как будто следы большого, неостановимого чувства. Со старшей Софьей обошлось – открытый артериальный проток со временем закрылся сам. А младшей Саше пришлось закрывать его при помощи специального приспособления – окклюдера, на который надо было собрать еще силы, средства и любовь. Там, где болит сердце, – сердце и болит. Так было. Так будет. Но чем оно успокоится? Об этом мы разговариваем с Алексеем и Еленой Власенко, родителями Саши:

Елена:

«Как мы встретились – это вообще страшная история. Запутанная. То есть страшно запутанная история. Я родилась в Ташкенте, в Узбекистане, а муж родился в Харькове, на Украине. Когда начал разваливаться Советский Союз и в Средней Азии началось беспокойствие, начались волнения, папа вывез нас в Волгоград. Многие тогда уехали. Кто в Израиль, кто в Америку – как говорится, у кого какие возможности. А у меня девичья фамилия Гудименко, так что с этой фамилией мы поехали в Волгоград. Там и осели. Я окончила с отличием медицинский колледж. Хотела получить высшее образование, но у родителей не было средств. А у меня дядька – военный, сейчас уже полковник, он на Дальнем Востоке служил. Говорит: Лен, поехали ко мне в Хабаровск. Там поступишь спокойно, поучишься.

Ну а что, поехала. В медицинский, правда, не пошла – там надо было много времени учебе уделять, а мне надо было работать. Пошла в юридический. Поступила сама, бесплатно, на бюджет. А дальше, как в том анекдоте, начинается сказка. Дядька говорит: Лен, Волгоград далеко, придется зарабатывать на перелеты. Давай, чтоб бесплатно ездить, ты в армию пойдешь? А мне 21 год, я говорю: да давай, господи. И пошла. Медиком, конечно. В медицинский спецназ. С тех пор чего только не было: летала на санавиации по всему Дальнему Востоку, на Сахалин.

И вот первая командировка в санаторий “Океанский” под Владивостоком. Смотрю: мужчина, офицер из дорожно-комендантской бригады. Ходит бесхозный, восстанавливает дороги. Думаю: хорош. Ну и пошло дело. В ноябре мы встретились, а в марте поженились. Он, правда, служил не в Хабаровске, а в Приморье. Пытались мы его перевести в Хабаровск, но получилось не сразу. Так что целый год друг к другу в гости ездили, катались».

Алексей:

«У нас бригада стояла ровно посередине между Хабаровском и Владивостоком. Дивные места. Тайга. Отключения света были часто и густо. У меня рыбки жили в аквариуме. Зимой электричество как дадут, я говорю: пойду-ка рыбкам кипятильник воткну. Поставил кипятильник, подогрел аквариум так, чтобы рыбок не сварить, одеялом накрыл, и ничего».

Елена:

«Через год перевели Алексея в Хабаровск, пожили мы там, послужили-послужили. А потом начальники наши пошли в Москву на повышение, ну и нас взяли с собой. Вот перебрались, и опять чудеса. Детей у нас долго не было, восемь лет. А тут попали в этот странный дом для военных. Обычно у нас гости сходят с ума, уже начиная со второго этажа. На втором этаже, например, может оказаться 46-я квартира. А на четвертом – 44-я. Таинственное место. Зато тут все рожают, одни многодетные живут.

А у нас не было детей. Не было, не было, решили пойти к врачам. Попали в Военно-медицинскую академию в Петербурге. Там сильные, конечно, медики. Золотые люди, профессионалы экстра-класса. Нас обследовали. Мужа положили в одно отделение, меня в другое. Говорят потом: знаете, ребята, с вашим вариантом – только искусственное оплодотворение. Но, говорят, знаете, чудеса бывают. Мы вам назначаем лекарства, пропейте полный курс. Ну мы и начали. Муж как раз был в трехмесячной командировке, не приезжал, а тут Пасха. Начальник ему говорит: Алексей, в Пасху надо быть дома. Вот он на один день приехал, а потом офицеры смеялись над Алексеем. Спрашивают: откуда ты знаешь точный день, когда ты зачал ребенка? А он говорит: так у меня только один день и был.

И понеслось. Год и семь исполняется первому ребенку, девочке Софье, и тут рождается вторая, Александра. А потом посидели-посидели, решили: надо нам и третьего еще, а то не хватает. Как раз я вышла уже на службу. Вышла, а начальник мне говорит: Лен, а вы там не собираетесь третьего ребенка рожать? Я говорю: собираемся, но только вот что-то два года уже не получается. А через две недели узнаю, что я уже в положении, – так родился мальчик Алексей. Начальник накаркал».

Алексей:

«Есть такое у людей суждение, что, когда женщина кормит грудью, она не должна беременеть. А тут так получилось, что Саша родилась, когда Софье был год и семь месяцев. То есть жена была беременной, когда кормила. Нам даже пытались как-то намекнуть, что, может, лучше было от этого ребенка избавиться? Ну я вот сейчас смотрю на нее – ну как могла рука подняться от такого избавиться? Она сейчас пошла в первый класс, по всем показателям всех опережает. И это я ее пока не заставляю, палкой не гоню».

Елена:

«У обеих девочек врачи нашли порок сердца – открытый артериальный проток. У Софьи он был маленький, он сам закрылся, зарос. А у Александры был сильный ток крови. Нас наблюдала кардиолог, и она сразу сказала: этот проток не будет зарастать, надо оперировать. Но нам сначала, когда она была маленькая, было ее жалко. Ну и надежда была – вдруг все образуется. Не образовалось, не заросло. Саша начала очень много болеть: кто-то рядом чихнул – у нее температура на две недели. Когда остался год до школы, надо было принимать решение.

К счастью, операция прошла быстро и хорошо. Хорошо, что нам рассказали в этой связи про Русфонд. Нам дали телефоны, мы связались. Не думали, кстати, что так быстро все произойдет – со сбором денег на окклюдер. А тут все закрутилось на раз-два, мы даже удивиться не успели».

Алексей:

«Конечно, если бы нам не рассказали про Русфонд, нам пришлось бы как-то самим выкручиваться. Трудно было бы: у меня, подполковника, за время службы в армии образовалась инвалидность, в разных переделках я оказывался, но жена здоровая, у нее есть обе почки, одну-то можно было б продать, а-ха-ха-ха. Ну или в долги влезть на всю жизнь».

Елена:

«Мы, конечно, что и говорить, оптимисты. К нам, кстати, приезжал фотограф из Русфонда, когда начиналась эта история с Сашей. Снимал нас, а потом вдруг говорит: слушайте, а вы можете сделать грустное лицо? Я говорю: нет. Не можем. Мы не можем. Такое у нас сердце. Такая вот жизнь».

Фото Сергея Мостовщикова