Жизнь. Продолжение следует

Звуки тишины

Глухота как способ не слышать то, чего не хочешь

Рубрику ведет Сергей Мостовщиков
 

Дела иногда идут так скверно, что не смотреть бы на все вокруг и не слышать, да не выходит. А у кого-то к этому прямо-таки дар. Азамат Ногманов из Казани плохо слышит с рождения. Родители всегда замечали, что он как будто не обращает внимания на то, что ему говорят, сам заговорил не слишком правильно и охотно. Ребенок рос как бы со странностями, а врачи то ставили ему диагноз тугоухость, то отменяли его. В школе все пошло совсем наперекосяк – учеба не клеилась, у мальчишки начались приступы сильнейшей головной боли, стало падать зрение. Мир как будто бы становился все более болезненным и глухим, но Азамат при этом не отворачивался от самого себя – занимался спортом и даже пошел в музыкальную школу, чтобы играть на гитаре. Согласитесь, есть в этом какая-то благородная хитрость бытия: хватит звуков музыки, которою создаешь сам. А для всех этих жизненных проблем, обид и неудач существует двусторонняя хроническая сенсоневральная тугоухость 1 степени.

Неглупо, честно, хорошо. Но случилось так, что с проблемами помог Русфонд – жертвователи оплатили для мальчика хорошие слуховые аппараты. И вдруг выяснилось, что в мире существует кое-что еще: пение птиц, шепот людей, полутона, крики, эмоции и главное – доброта. О ней мы разговариваем с матерью Азамата Дилярой Ногмановой:

«С моим бывшим мужем мы познакомились в Казанском университете, я училась на филологическом факультете, он – на историческом. По специальности, наверное, успела поработать только я. Правда, не учителем русского языка, а корректором в журнале. А муж работал в ФСБ. По службе его перевели в Нижнекамск, мы там прожили восемь лет. Получилось так, что у него в какой-то момент произошла неприятность и его комиссовали по состоянию здоровья. Он пытался справиться с этим эмоционально, но, видимо, так и не смог. Это сыграло, конечно, определенную роль в наших отношениях. Через какое-то время мы вернулись в Казань. А потом развелись. Дочери нашей старшей Камиле было 13 лет, а Азамату пять.

С ним вышла такая история. Я всегда замечала, что у него были проблемы со слухом, а врачи говорили, что все нормально. Но я знала – он меня не слышит, не воспринимает, хотя я говорю иногда громко. Настоящие проблемы начались в школе. В начальных классах, пока еще был один учитель, вроде, все было ничего. А когда Азамат перешел в пятый класс и учителя стали меняться, выяснилось, что на одном предмете он слышит нормально, а на каком-то не слышит вообще ничего. Испортились оценки. Параллельно начало ухудшаться зрение и появились очень сильные приступы головной боли. Сначала раз в год, потом по нескольку раз. Это могло продолжаться сутками – он не знал, куда положить голову, его раздражал свет, его рвало, он уходил в сон, не мог прийти в себя.

Тут мы забили тревогу. Обратились в больницу, там ему наконец поставили диагноз – сенсоневральная тугоухость 1 степени – и как-то сразу сказали, что нужно носить слуховые аппараты. Для нас поначалу это было шоком. Как так? Ребенок и слуховые аппараты. И в школе как он будет с ними? И на улице со сверстниками? Так что мы пошли на это не сразу, лечились в стационарах, в неврологии. Там ему делали процедуры, массаж, улучшали кровообращение мозга. Это помогало, становилось лучше. Но потом опять начинались проблемы, так что в конце концов врач-сурдолог порекомендовала нам обратиться в специализированный центр слуха и все-таки хотя бы примерить хорошие импортные устройства. И вот когда Азамату подбирали подходящие аппараты, он вдруг услышал, что за окном поют птицы, существуют какие-то шорохи. У него был такой ошарашенный вид, что стало ясно – это совершенно новая жизнь.

Денег у нас на нее не было, но нам посоветовали обратиться в Русфонд. Быстро как-то все это произошло, я даже не ожидала, настраивалась на полгода, а тут вдруг нам буквально через месяц-полтора звонят и говорят: вопрос решен. Оказалось, это действительно новая жизнь. У аппаратов есть даже несколько специальных режимов. Например, “комфорт в шуме”, который нужен на перемене, когда все кричат и галдят. Или есть, скажем, режим “музыка”, который делает акцент на звуке определенной частоты и музыка становится ярче. Это важно потому, что Азамат с девяти лет ходит в музыкальную школу, учится играть на гитаре. Понятно, слуха музыкального у него какого-то особого нет, к тому же он левша, но есть зато огромное желание и усидчивость. Так что и романсы, и этюды даются ему легко. Я считаю, это важно. Гитара – красивый, мужской инструмент.

Почему-то многое изменилось с появлением этих слуховых аппаратов. Мы перешли в другую школу, я туда устроилась на работу педагогом-организатором, веду теоретический курс искусства. Раньше у Азамата не очень складывались отношения с учителями и с детьми. А тут в абсолютно новом коллективе и в абсолютно новом состоянии, как ни странно, все пошло просто замечательно. Его хорошо приняли, и он все принял. Теперь дело за учебой. С новыми, как говорится, ушами, с новой головой, он должен взяться за ум.

Тут, как мне кажется, важны не только усидчивость и желание, как в музыке. Тут важно почувствовать, что ты окружен добром, хорошими людьми. Мне в этом смысле всегда везло. Надеюсь, и Азамату тоже».

Фото Сергея Мостовщикова