Камень судьбы

История о тяжелой жизни, которая позволяет радоваться

Рубрику ведет Сергей Мостовщиков

Елена Карпова торгует сувенирами в Переславле-Залесском. Стоит под тентом рядом со знаменитым Синим камнем на берегу Плещеева озера. Озеро мелкое, можно перейти пешком, но говорят, где-то в нем есть мистический провал в другой, более лучший мир. С Синим камнем история не легче. Якобы он живой. Сам спустился с горы, хотели его утопить, чтобы народ не бесновался, не вышло. Зимой вывезли на санях на озеро, и он провалился вместе с санями, но только потом сам вернулся на берег и до сих пор тут лежит. Люди едут к нему со всей страны, сидят на нем, ползают по нему, молятся, отбивают куски, но совершенно неизвестно, какой от этого прок. Кому-то помогает. Но народ говорит, что многие умерли, Синий камень их погубил.

Камень ли виноват, но жизнь у Елены Карповой получилась не похожей на сувенир. Она живет с больной матерью и 14-летней дочерью Светланой в мрачной 18-метровой квартире из одной комнаты и кухни на первом этаже аварийного деревянного дома. Воды и туалета здесь нет, только паровое отопление. Тесно. На кровати сидит мать с кружкой чая, смотрит через дверной проем в кухню, работает телевизор с новостями из Крыма, нестерпимо пахнет котами. Три года назад из-за нелепой оплошности раскаленное масло со сковороды вылилось на руку Елениной дочери Светлане. Отвезли на скорой в больницу, но рука плохо зажила. Язвы не проходили, кожа бугрилась, рука перестала сгибаться в локте, проклятая судьба, ни денег, ни радости, сплошное горе, как тут прикажете жить?

И вдруг происходят перемены. Ходили по врачам, узнали о клинике в Ярославле, которая специализируется на пластических операциях. Кто-то посоветовал обратиться за помощью в Русфонд, были собраны деньги на лечение (просьба о помощи Свете Васильевой). От горьких воспоминаний теперь остались одни розовые рубцы, но врачи говорят, что со временем будет незаметно. Обещают расселить дом и предоставить жилье с удобствами в новостройке. Как все это понимать? Синий камень? Судьба? Передышка перед испытаниями? Надежда?

Мы сидим с Еленой Карповой и Светланой во дворе их дома на лавке из горбыля, прибитого к двум пням. Отличная погода, ветерок. Тепло. Светит солнце.

«Вот моя жизнь. Родилась я в Переславле. Мама, папа, брат. Мама у меня здесь живет – там в нашем доме брат пьет, нигде не работает, а она плохо видит уже, не выгонишь же ее на улицу. Отец умер, я его ненавидела всегда, даже говорить о нем не хочу. А брат что? Вот скоро день рождения у него, 45 лет. Ничего путного. Ни семьи, никого, ничего у него нет.

А город у нас хороший, очень старый, много тут интересного. Здесь у нас ботик Петр Первый построил, по нашему озеру его тянул. У нас крестился Александр Невский, жил тут. И вообще люди здесь нормальные. Люди бывают добрыми. Иногда. И до поры до времени. Пока обстоятельства не заставят поменяться.

Сама я по образованию швея. Но швея это такая работа – болят и спина, и глаза. Да сейчас у нас и осталось тут одно предприятие, швейная фабрика. Она в советское время была самая лучшая, заказы только из Москвы шли. Брюки шили, юбки там, костюмы, платья из трикотажа, из шелка, из всего. И вот я после училища там работала, почти восемь лет. Но пришлось уйти, так как денег не платили по три месяца – берите, пожалуйста, товаром. А товар еще нужно продать. Продавать я никогда не умела – надо же что-то говорить людям, предлагать им, а люди все время скидки просят. Как отказать? Вот я оставалась все время в убытке. Это хорошо сейчас я на родственников работаю, сувениры продаю. Мне сказали, сколько это стоит, я цену поставила, наклеила, тут и говорить не о чем. Я еще стою ближе всех к Синему камню. У нас там 20 палаток, а у меня просто так все люди берут, не знаю, почему. Многие торговки даже обижаются.

Но торговля не спасает. Я в этом доме старом живу уже девять лет. Жила раньше с матерью, потом дочь у меня родилась, и с ней нельзя стало там жить. Она была маленькая, а там все пили. И я просто пошла в администрацию, попросила – дайте мне хоть какое-то жилье. Подвал, чулан, что угодно, дайте только оттуда уйти. Потому что отец мой сидел, и приходили такие товарищи... А я работала в роддоме санитаркой, а дочь сидела со своим отцом, а он тоже пил, за ней не следил. И вот как раз мужчина умер в этой квартире, в этом доме, и мне ее дали.

Ну, тут какая жизнь, тесно. Три года назад жарили мясо, стали убирать сковородку, Света держала крышку, задели, облили ее маслом, плеснули прям на руку. Вызвали скорую, отвезли в больницу нашу. Там ей просто делали примочки, затянулось все, но плохо, буграми, рука не сгибалась. И вот судьба. Ходила она у меня после школы в «Надежду». Это у нас, знаете, есть такое место – собираются там пенсионеры, инвалиды всякие, кому тяжело. И они там соберутся, поедят, время проведут, а вечером домой. И она у меня туда ходила. Вдруг приходит туда местная журналистка наша и говорит: знаете, а вам можно помочь. И посоветовала благотворительность.

Как-то все после этого начало меняться. Поездили по врачам, написали письма. И вот сделали операцию. А сейчас в июле тут рядом сдают строители дом. В первую очередь дают квартиры другим аварийным домам, а нам сказали – в декабре переедете. Обещали-то еще в 12 году снести наш дом, но потом с очереди почему-то сняли. А тут вдруг вроде опять движение началось.

Жизнь, она как? Тяжелая, как Синий камень. До сих пор люди не могут понять – что это такое. Вроде, языческий камень. Ездят к нему, обряды проводят. И хлеб поджигают, и в бубны играют, и поют чего-то, и просят каждый свое. Но непонятно – делает ли он это. Мы не можем сказать – хорошо ему с нами, что он задумал, правда это, что он всемогущ? Потому что он сам по себе. Говорят, если уйдет под землю – будет война. Но он вот в этом году молодец. Даже стал больше, чем в прошлом.

Может быть, у него какая-то радость? Вот как моя Света. Она одна у меня радость, больше нет у меня никакой».

Фото Сергея Мостовщикова