В январе Оксане Кондратенковой восстановят клапан

23 ноября здесь на сайте, в «Коммерсантъ», Газета.Ру, на сайтах «Эхо Москвы», livejournal.com и Здоровье@Mail.Ru мы рассказали историю тринадцатилетней москвички Оксаны Кондратенковой («Как выглядит Дед Мороз», Валерий Панюшкин). У Оксаны «неопределенно сформированное, срединно расположенное» сердце, недостаточность митрального клапана. Помочь взялся Немецкий кардиологический центр (Берлин, Германия): врачи реконструируют Оксане митральный клапан из тканей ее сердца. Кондратенковы не в силах оплатить операцию. Рады сообщить: вся необходимая сумма (1 124 980 руб.) собрана. В январе девочку ждут в клинике. Оксанина мама Ольга благодарит за помощь. Мы следим за развитием событий.

Как выглядит Дед Мороз

Оксану Кондратенкову спасет операция на сердце

Девочке 13 лет. У нее тяжелый порок сердца, неправильно работает митральный клапан. В год и два месяца ей уже сделали операцию, без которой нельзя было бы жить, и с тех пор ждали удачного случая установить вместо клапана протез. Но случая все не предоставлялось: то слишком слаба, то сердце слишком мало, то слишком велико для детского протеза, но не доросло для взрослого… А то уж и прошли все сроки – вот-вот сердце взорвется. Это в Москве. А в Немецком кардиоцентре (Берлин, Германия) Оксане не собираются ставить протез. Собираются сформировать живой митральный клапан из ее же собственных тканей сердца.

Вообще-то в год и два месяца дети не рисуют. Так – каляки-маляки. Но Оксана нарисовала весьма внятный рисунок. Причем, сама рисунка не помнит. Не помнит, как рисовала, и не помнит, где могла видеть нарисованное. Однако же, факт – рисунок существует, нарисован в больнице вскоре после операции и весьма отчетливо изображает операционную.

Она не могла видеть операционной. Ей дали наркоз заблаговременно и привезли в операционную уже спящей. Если б она в операционной и проснулась, то не могла же так подробно все увидеть и так подробно нарисовать – лампы над головой, операционный стол, катетеры, трубки капельниц, иголки, которыми зашивали рассеченную грудную клетку, кетгут… Даже если б и увидела, то не могла ж ведь нарисовать – полутора лет не было. Но нарисовала. А после этого рисунка и до обычных трех лет – обычные детские каляки-маляки.

Вообще-то в год и два месяца дети не говорят. Так – отдельные слова. Ну, может быть, отдельные фразы из двух-трех слов. Но Оксана говорила и достаточно внятно, чтобы рассказать маме в больнице вскоре после операции, что ночью не спала, и даже не была в палате, а выходила в больничный двор и сидела на лавке.

– Как выходила? Как на лавке? – ужаснулась мама. – А я что же? Проспала? На какой лавке?

Девочка попросила поднести ее к окну и уверенно показала лавку в больничном дворике, на которой, якобы, сидела холодной ночью в конце марта не остановленная ни мамой, ни больничным персоналом.

– Не может быть! – сказала мама. – Тебе, наверное, приснилось!

Но девочка настаивала – точно сидела, с дедушкой.

Вообще-то в год и два месяца у детей не бывает воспоминаний. Первые воспоминания относятся обычно годам к двум. Но Оксана до сих пор твердо помнит, как сидела в ту ночь на лавке в больничном дворе. С годами, по мере развития речи, мама узнавала про ту ночь все больше подробностей. И всякий раз девочка настаивала, что не придумывает ничего, не фантазирует и даже не спала – а точно все так и было. При этом надо поговорить с ней хоть пять минут, чтобы понять: Оксана не будет врать, слишком серьезная девочка, такая серьезная, что даже улыбнуться не заставишь.

Итак, 2002-й год, конец марта, ночь, Москва, скамейка в скверике возле Бакулевского центра. Как вышла из палаты, Оксана не помнит. Как прошла мимо сестринского поста – не помнит. Как спускалась по лестнице – не помнит. А как будто бы сразу оказалась сидящей на лавке в скверике. Одета ли была в пальто или в пижаму – не помнит, но, наверное, в пижаму, потому что было очень холодно. Ночь, скамейка в скверике, конец марта, ребенок чуть старше года…

А этот старик – он не подошел, Оксана не видела, чтобы он шел по аллейке. Он как бы сразу вдруг оказался сидящим рядом. Он был в черных длинных одеждах – что-то вроде хитона или рясы. У него была длинная седая борода. А вокруг головы у него был светящийся шар. Не круг, как рисуют на иконах, а шар – как шлем у астронавтов, только не из стекла, а из рассеянного золотистого света.

Он взял девочку за руки, и руки у него были такие теплые, что девочка сразу согрелась. Ночь, конец марта, скамейка в скверике, на скамейке – ребенок чуть старше года и старик с золотым нимбом вкруг головы. Старик берет девочку за руки, наклоняется к уху и говорит:

– Не бойся. Ты не умрешь.

И ей тепло.

Когда Оксана подросла, и мама стала водить ее в церковь, Оксана узнала этого старика на многих иконах. Он был изображен в неправильных одеждах, не в таких, как Оксана видела – не в черных, а в золотых. И нимб над его головой иконописцы рисовали неправильный, не такой, как Оксана видела – не шаром, а блином. Но узнать можно было. Святого Николая Угодника как не узнать, если он явился тебе, маленькой девочке в пижаме, холодной мартовской ночью на лавочке в скверике около Бакулевского центра.

Оксана рассказывает все это с серьезностью подростка, а я не выдерживаю серьезности и говорю:

– Круто! Деда Мороза видела!

– Почему Деда Мороза? – совсем серьезно спрашивает.

– Потому что святой Николай Угодник – это же Санта Клаус, Дед Мороз, – пытаюсь улыбаться.

Но она не улыбается. И я теперь знаю, как на самом деле выглядит Дед Мороз. У него не красная шуба, а черный подрясник. Не красная шапка, а световой шар вкруг головы. Седая борода, теплые руки и никакого мешка с подарками.

Подарки девочке должны сделать мы.

Валерий Панюшкин
Фото Ольги Лавренковой

Для спасения Оксаны Кондратенковой
не хватает 707 980 руб.

Рассказывает кардиолог Немецкого кардиологического центра Станислав Овруцкий (Берлин, Германия): «У девочки неопределенно сформированное срединно расположенное сердце, недостаточность митрального клапана. Летом этого года мы обследовали Оксану. Наблюдается увеличение левого желудочка и предсердия, первичные признаки сердечной недостаточности. У девочки одышка, приступы тахикардии, она с трудом справляется с физической нагрузкой. Для нормализации сердечной деятельности необходимо хирургическое лечение. Мы реконструируем митральный клапан из собственных тканей Оксаны и таким образом избежим протезирования. После лечения Оксана сможет вести нормальный образ жизни, расти и развиваться наравне со сверстниками».

Немецкий кардиоцентр выставил счет за лечение Оксаны на 1 124 980 руб. Таких денег у Кондратенковых нет. Как всегда, наш постоянный партнер компания «Ингосстрах» перечислит 417 тыс. руб. То есть не хватает еще 707 980 руб.

Дорогие друзья! Если вы решите спасти Оксану Кондратенкову, пусть вас не смущает цена спасения. Любое ваше пожертвование будет с благодарностью принято. Деньги можно перечислить в благотворительный фонд «Помощь» (учредители Издательский дом «Коммерсантъ» и руководитель Русфонда Лев Амбиндер) или на банковский счет мамы Оксаны – Ольги Николаевны Кондратенковой. Все необходимые реквизиты есть в Российском фонде помощи. Можно воспользоваться и нашей системой электронных платежей, сделав пожертвование с кредитной карточки или электронной наличностью, в том числе и из-за рубежа.

Экспертная группа Российского фонда помощи