Жизнь. Продолжение следует

Несовершенник

Чем сильнее мечта, тем крепче кости

Рубрику ведет Сергей Мостовщиков



У Владислава Ясалова большие планы на жизнь. Масштаб и дерзость, обзавидуешься. Конечно, путешествие к центру земли – за «кристаллом лазура». Из него он будет извлекать энергию для своего лазера. Ну и, понятно, нельзя забывать про изобретение FE – сверхлегкого и прочного металла. Все это предстоит, но перед тем, как вторгнуться в твердь мира и покорить старушку-Землю, молодой Владислав Ясалов сидит дома в Рязани на кровати в десантной тельняшке с эмблемой ВДВ. Он играет в машинки и вслух читает стихи местного поэта-деревенщика Есенина про то, что никакого рая не надо, дайте только Родину ему. Дело в том, что будущий герой Ясалов, как он сам говорит о себе, пока «не очень передвигабелен».

Еще бы. Всего девять лет, а перенес уже двенадцать переломов бедренных костей, один из них вообще внутриутробный. Были три операции на ногах. Одну сделали по государственной квоте в Питере – располосовали ногу, вкрутили в кость штифт и приделали пластину, из-за которой начался рост ложного сустава. Пришлось все исправлять на деньги, собранные Русфондом. «Несовершенником» называет будущего изобретателя и естествоиспытателя его бабушка, Ольга Александровна Швецова: у ребенка несовершенный остеогенез. Так называют «хрустальных» детей. Но мы слушаем стихи Есенина и разговариваем о том, как «несовершенник» стремится к совершенству, а вместе с ним и вся его родня.

«Нет вот сейчас под рукой его дипломов, я их сложила в его портфолио. Но поверьте, он у нас во всем участвует, остановить невозможно. Рисует, читает стихи, изобретает. Он с детства такой. Хотя, может быть, играет роль и то, что я воспитатель в детском саду. Жизнь привела меня к этому совершенно случайно. Родила я дочь. Когда она подросла, выяснилось, что очень трудно устроиться в детский сад. Это был 1981-й или 1982 год. Вообще не было мест. Чтобы устроить дочь, пришлось уйти с завода и начать работать нянечкой в детском саду. До этого я была испытателем деталей и приборов электронной техники, заочно училась в радиоинституте. И вдруг оказалось, что детский сад – это судьба. Была там совершенно замечательная заведующая. Говорит мне: "Оль, у тебя так замечательно с детьми получается. Учись этому. Бросай свой радиоинститут".

И действительно. Бросила я, поступила в педучилище, заочно его закончила. В первый же год меня перевели из нянечек в воспитатели. И с тех пор как-то не оторвалась я больше от этого. Даже закончила еще и пединститут заочно, стала преподавателем педагогики и психологии. Мне кажется, чтобы работать с детьми, надо знать все сразу, все на свете, больше, чем в любой школе или институте. И медиком надо быть, и учителем, и психологом, и художником, и тренером физкультуры, и одновременно хорошим ребенком. У меня получалось. Даже в 2003 году, перед тем, как моя дочь родила Владика, я заняла первое место на конкурсе педагогов, стала учителем года.

Дочь у меня единственная, так получилось. С мужем мы развелись, и больше не сложилось. Дочь очень самостоятельная, в семнадцать лет пошла работать, чтобы оплачивать себе заочную учебу на юриста. Но вот с Владиком начались проблемы. Еще внутриутробные. Первый перелом бедра случился до родов. Увидели это на УЗИ, долго не могли разобраться, что это такое, как случилось. Потом уже поставили диагноз «несовершенный остеогенез». Конечно, у нас еще не самый худший случай, у нас ломаются только бедра. Но и с ними мы натерпелись, что называется. Врачи совмещали нам кости не очень удачно, даже образовался на ноге ложный сустав. В Санкт-Петербурге по квоте сделали нам операцию, вставили в ногу металлоконструкции, которые вот теперь пришлось в московской клинике вынимать. И рубец там ему, конечно, сделали на ноге огромный, распахали все бедро.

В принципе, лет, наверное, с четырех мы понимаем, как надо справляться с болезнью. До этого мы просто ломались и гипсовались, ломались и гипсовались. Потом чудесным образом узнали про клинику в Москве, в которой доктор Белова занимается “несовершенниками”. Благодаря пожертвованиям через Русфонд стали ездить на внутривенные вливания препарата памидронат. Он нам очень помог. С четырех лет мы больше ни разу не ломались.

Это большое облегчение, потому что сначала мы были в шоке. Вообще не знали, куда податься. Здесь, в Рязани, врачи нам говорили, мол, не знаем мы ничего про это, лечить не умеем. Что делать? Было очень тяжело. Не понимали, как нам найти свой путь. Просто боялись всего на свете. Качали его на подушке, страшно было к себе прижать. Малейшее движение не такое – и чем оно закончится, неизвестно. Все вообще было неизвестно. Плачет – не поймешь, отчего он плачет. А плакал он постоянно. Как справлялись? Даже не знаю. Я похудела на 25 килограммов. Не могли ни спать, ни есть. Задал он нам жару.

А потом... Знаете, я сейчас смотрю войну на Украине по телевизору. Вот показывают: люди ходят по улицам, где сплошная смерть. И они воспринимают эти смерти обыденно. Кажется, я бы, например, давно сбежала оттуда или сама пошла воевать. Но опыт показывает: привыкаешь. Привыкает человек ко всему. Адаптируется. К тому же смотришь вокруг, на ребенка – он развивается, он живет по своей логике. Владик вообще интеллектуально всегда рос с опережением. Наверное, какая-то компенсация. Ну а что – лежит все время, что ему делать? К четырем годам мы с ним всю азбуку прошли. Потом он сразу решил, что будет химиком. А теперь говорит: военным. Не просто военным, а генералом.

Значит, будет, если не передумает. А ноги что ж... Вот, вроде, сделали нам одинаковые ножки врачи, выровняли, а то у него то одна длиннее, то другая. Неделю назад провели операцию, а он уже ногу гнет. Обычно месяца два в гипсе сидеть приходится. Ну, и слава Богу. Я думаю, это потому, что есть мечта. Самое главное, чтобы мечта была. Чтобы было, куда стремиться. А кости подстроятся, куда им деваться от человека».

Фото Сергея Мостовщикова