14.08.2009
«ЭТО НЕ ТЕ ПЕРЕМЕНЫ, КОТОРЫХ МЫ ЖДЕМ»
Анна ОРЛОВА,
директор программ Центра развития некоммерческих организаций
С 1 августа вступили в силу поправки к федеральному закону «О некоммерческих организациях». В нем смягчены условия регистрации и отчетности НКО, госорганы теперь несколько ограничены в своих требованиях к ним. Понятно, еще рано говорить о сколько-нибудь серьезных изменениях в жизни третьего сектора, вызванных поправками. Однако не окажутся ли эти изменения столь незначительными, что и через полгода ощутить их будет невозможно? АННА ОРЛОВА размышляет об этом в беседе со специальным корреспондентом Российского фонда помощи ВИКТОРОМ КОСТЮКОВСКИМ.
• Центр развития некоммерческих организаций (ЦРНО) создан в Санкт-Петербурге в 1994 году. Как ресурсный центр он оказывает НКО услуги, которые помогают профессионалам и волонтерам третьего сектора получать новые знания и навыки, налаживать взаимодействие с органами власти, бизнесом, СМИ, да и между собой. ЦРНО является одним из лидеров третьего сектора России в развитии частной, корпоративной филантропии и гражданских инициатив ради решения социальных проблем. Среди его наиболее масштабных и впечатляющих проектов ежегодный фестиваль волонтерства и благотворительности «Добрый Питер».
- Анна, вы принимали участие в выработке поправок к федеральному закону «О некоммерческих организациях». Госдума приняла далеко не все предложения, в чем лично для вас значение принятых изменений?
– Только в том, что хоть что-то сдвинулось с места. На самом деле поправки незначительны и в большинстве не те, которые остро нужны. Я в этом секторе работаю 14 лет и вижу: если прежде 70 процентов времени у нас уходило на основную деятельность, а 30 процентов на ее оформление, то примерно с 2005 года это соотношение поменялось ровно наоборот. Теперь только треть времени мы занимаемся делом, а две трети – бумагами и отчетами. В этом смысле принятые поправки ничего не меняют.
- Но государство регистрирует НКО и вправе требовать отчета о выполнении заявленных функций.
– С этим-то как раз никто и не спорит. Мы вообще уделяем большое внимание отчетам, помогаем нашим НКО делать их исчерпывающими и понятными, удовлетворяющими госорганы и общество. Любой человек вправе знать: что за организация, чем занимается, с какой пользой, на что живет? Но чтобы создать такой отчет, нужен как минимум человек, способный его сделать, нужны время и средства. А ведь в НКО, которая живет на гранты, пожертвования, государственные либо муниципальные социальные субсидии, редко финансируется инфраструктурная деятельность – юридическая, бухгалтерская, административная. В законе запретов нет, но, например, в гранте Санкт-Петербурга для общественных объединений эти расходы прямо запрещены. Нам говорят: вы общественные, вот и тратьте деньги на то, для чего созданы. Но отчитайтесь профессионально, иначе отчет не примем. Государственной и коммерческой организации никто ничего не запрещает, она свободнее в определении цен в тендерах на госзаказ, так как имеет другие источники покрытия административных издержек. И если она конкурирует с НКО за госзаказ, то мы обречены на проигрыш.
- Так и произошло нынче с мероприятием, о котором Ъ рассказал 3 июля, – прежде ваш центр проводил его ежегодно, а нынче конкурс выиграла другая организация?
– Да, мы проиграли бизнес-структуре тендер на проведение конференции «Благотворительность в Санкт-Петербурге: проблемы и перспективы». Кстати, конференция прошла вполне нормально. Но будет ли она иметь дальний, отложенный эффект?
Любое собрание призвано искать решения поднятых на нем вопросов, в нашем случае – развития филантропии в Петербурге. Будут ли этим заниматься коммерсанты, которые провели конференцию? Воплощать найденные решения в жизнь, лоббировать изменения ради развития благотворительности? Вряд ли, не тот профиль. Между тем, в кризис коммерческие организации, прежде занимавшиеся пиаром, рекламой, опросами, участвуют во всех «наших» конкурсах и побеждают, находясь в заведомо более благоприятных условиях, чем НКО. У них больше свободы в финансировании.
Когда-то такие ресурсные центры, как наш, создавались на зарубежные гранты. Их финансировали не «шпионские гнезда», а организации, знающие цену третьего сектора для становления гражданского общества. Но это финансирование свернуто, и ресурсная поддержка НКО в России сходит на нет. Если мы в Питере еще платим юристу за бесплатные консультации НКО за счет грантов, то коллеги в других городах уже утратили эту возможность.
- Может, следует законодательно закрепить эту роль и обеспечить госфинансирование ресурсных центров НКО?
– Вряд ли, где-то это принесет пользу, а где-то окажется пустой тратой средств. Да и не нужно здесь добиваться государственного финансирования. Было бы достаточно, чтобы условия конкурсов для общественных организаций – хотя бы государственных тендеров! – не содержали запретов, о которых я сказала. Остальное сделает самоорганизация третьего сектора.
- А кто все-таки в НКО занимается той неизбежной рутиной, которая отбирает 70 процентов рабочего времени?
– Те же самые люди, на которых и лежит вся содержательная работа. Кто-то не спит ночами, кто-то вкладывает личные деньги. Понимаете, в НКО приходят неравнодушные, инициативные люди, одержимые прекрасными идеями и способные их воплотить. А приходится превращаться в настоящих бюрократов. И происходит эмоциональное выгорание этих энтузиастов, растет апатия, скепсис, равнодушие. Вот скажите, что может быть хуже для становления гражданского общества?
«ЭТО НЕ ТЕ ПЕРЕМЕНЫ, КОТОРЫХ МЫ ЖДЕМ»
Анна ОРЛОВА,
директор программ Центра развития некоммерческих организаций
С 1 августа вступили в силу поправки к федеральному закону «О некоммерческих организациях». В нем смягчены условия регистрации и отчетности НКО, госорганы теперь несколько ограничены в своих требованиях к ним. Понятно, еще рано говорить о сколько-нибудь серьезных изменениях в жизни третьего сектора, вызванных поправками. Однако не окажутся ли эти изменения столь незначительными, что и через полгода ощутить их будет невозможно? АННА ОРЛОВА размышляет об этом в беседе со специальным корреспондентом Российского фонда помощи ВИКТОРОМ КОСТЮКОВСКИМ. • Центр развития некоммерческих организаций (ЦРНО) создан в Санкт-Петербурге в 1994 году. Как ресурсный центр он оказывает НКО услуги, которые помогают профессионалам и волонтерам третьего сектора получать новые знания и навыки, налаживать взаимодействие с органами власти, бизнесом, СМИ, да и между собой. ЦРНО является одним из лидеров третьего сектора России в развитии частной, корпоративной филантропии и гражданских инициатив ради решения социальных проблем. Среди его наиболее масштабных и впечатляющих проектов ежегодный фестиваль волонтерства и благотворительности «Добрый Питер».
- Анна, вы принимали участие в выработке поправок к федеральному закону «О некоммерческих организациях». Госдума приняла далеко не все предложения, в чем лично для вас значение принятых изменений?
– Только в том, что хоть что-то сдвинулось с места. На самом деле поправки незначительны и в большинстве не те, которые остро нужны. Я в этом секторе работаю 14 лет и вижу: если прежде 70 процентов времени у нас уходило на основную деятельность, а 30 процентов на ее оформление, то примерно с 2005 года это соотношение поменялось ровно наоборот. Теперь только треть времени мы занимаемся делом, а две трети – бумагами и отчетами. В этом смысле принятые поправки ничего не меняют.
- Но государство регистрирует НКО и вправе требовать отчета о выполнении заявленных функций.
– С этим-то как раз никто и не спорит. Мы вообще уделяем большое внимание отчетам, помогаем нашим НКО делать их исчерпывающими и понятными, удовлетворяющими госорганы и общество. Любой человек вправе знать: что за организация, чем занимается, с какой пользой, на что живет? Но чтобы создать такой отчет, нужен как минимум человек, способный его сделать, нужны время и средства. А ведь в НКО, которая живет на гранты, пожертвования, государственные либо муниципальные социальные субсидии, редко финансируется инфраструктурная деятельность – юридическая, бухгалтерская, административная. В законе запретов нет, но, например, в гранте Санкт-Петербурга для общественных объединений эти расходы прямо запрещены. Нам говорят: вы общественные, вот и тратьте деньги на то, для чего созданы. Но отчитайтесь профессионально, иначе отчет не примем. Государственной и коммерческой организации никто ничего не запрещает, она свободнее в определении цен в тендерах на госзаказ, так как имеет другие источники покрытия административных издержек. И если она конкурирует с НКО за госзаказ, то мы обречены на проигрыш.
- Так и произошло нынче с мероприятием, о котором Ъ рассказал 3 июля, – прежде ваш центр проводил его ежегодно, а нынче конкурс выиграла другая организация?
– Да, мы проиграли бизнес-структуре тендер на проведение конференции «Благотворительность в Санкт-Петербурге: проблемы и перспективы». Кстати, конференция прошла вполне нормально. Но будет ли она иметь дальний, отложенный эффект?
Любое собрание призвано искать решения поднятых на нем вопросов, в нашем случае – развития филантропии в Петербурге. Будут ли этим заниматься коммерсанты, которые провели конференцию? Воплощать найденные решения в жизнь, лоббировать изменения ради развития благотворительности? Вряд ли, не тот профиль. Между тем, в кризис коммерческие организации, прежде занимавшиеся пиаром, рекламой, опросами, участвуют во всех «наших» конкурсах и побеждают, находясь в заведомо более благоприятных условиях, чем НКО. У них больше свободы в финансировании.
Когда-то такие ресурсные центры, как наш, создавались на зарубежные гранты. Их финансировали не «шпионские гнезда», а организации, знающие цену третьего сектора для становления гражданского общества. Но это финансирование свернуто, и ресурсная поддержка НКО в России сходит на нет. Если мы в Питере еще платим юристу за бесплатные консультации НКО за счет грантов, то коллеги в других городах уже утратили эту возможность.
- Может, следует законодательно закрепить эту роль и обеспечить госфинансирование ресурсных центров НКО?
– Вряд ли, где-то это принесет пользу, а где-то окажется пустой тратой средств. Да и не нужно здесь добиваться государственного финансирования. Было бы достаточно, чтобы условия конкурсов для общественных организаций – хотя бы государственных тендеров! – не содержали запретов, о которых я сказала. Остальное сделает самоорганизация третьего сектора.
- А кто все-таки в НКО занимается той неизбежной рутиной, которая отбирает 70 процентов рабочего времени?
– Те же самые люди, на которых и лежит вся содержательная работа. Кто-то не спит ночами, кто-то вкладывает личные деньги. Понимаете, в НКО приходят неравнодушные, инициативные люди, одержимые прекрасными идеями и способные их воплотить. А приходится превращаться в настоящих бюрократов. И происходит эмоциональное выгорание этих энтузиастов, растет апатия, скепсис, равнодушие. Вот скажите, что может быть хуже для становления гражданского общества?
