Жизнь. Продолжение следует

Вот женская доля – сколько о ней разговоров, а ясности все нет. Что она такое: слабость красоты или красота слабости? Способность в трудах и слезах приносить в этот мир новое и незнакомое? Или умение покорно и достойно терять в нем все самое главное и родное? Вот две женщины – мать Татьяна Ивановна и ее дочь Светлана Авдеева. Мать родила троих детей, двоих потеряла: сын умер в младенчестве, дочь погибла в 25 лет. Третья вышла замуж, родила двоих внуков, но тоже не без проблем. У младшего, Антона, обнаружилась сложная патология – синдром Пьера-Робина. Из-за расщелины в нёбе и недоразвития нижней челюсти ребенок не мог есть и как следует дышать, никто не давал ему никаких шансов, из роддома выписали с обещаниями скорой смерти. И вот перед нами две эти женщины – прически уложены, наведен макияж, стол накрыт к чаю, дети ухожены, едят ложками торт. Все улыбаются, потому что как же иначе? Хотя в мире нет и не будет никакой ясности, выход прямо сейчас только один: пока живы, надо уметь улыбаться друг другу. Ну и разговаривать, конечно, о женской доле. →

Сложно мужчине стать матерью, но на то и трудности жизни, чтобы творить в ней чудеса. Алексей Бушев и его 15-летний сын Алексей живут вдвоем, мать платит им алименты – по 652 рубля 50 копеек в месяц. Когда ребенок стал инвалидом, она вовсе потеряла к нему интерес, так что отцу приходится все делать самому, как будто он сам и родил себе потомка. Бывший офицер Бушев готовит, стирает, моет, обивает пороги контор, зарабатывает на жизнь в должности инструктора по спорту на Новорязанской ТЭЦ, ездит с ребенком по врачам, пытается найти денег на дорогие швейцарские лекарства, обращаясь за помощью к знакомым и незнакомым людям, в том числе и через Русфонд. →

Жизнь иногда, оказывается, хуже страшного сна. Вот семилетний Андрей Васин идет в ванную и лезет за какой-то ерундой, упавшей за стиральную машину. Железная задняя стенка под напряжением – коротит провод. Правая рука превращается в обгоревшую спичку, электроожог поражает пять процентов тела ребенка, разрушает ткани, нервы, мышцы, сустав. Приезжает скорая, начинаются скитания по больницам. Врачи предлагают бесплатно ампутировать руку, знакомые – спасать ее в Германии за деньги, которые в конце концов оборачиваются в сумму примерно в 12 миллионов рублей. Приснись такое – проснешься в слезах. Но сам Андрей после всего, что пришлось ему перенести, – веселый парень, а мать его Ольга Хрущева так иногда даже и смеется, когда вспоминает случившееся. Говорит, наплакалась достаточно, гораздо важнее то, что именно в таком вот отчаянном положении начинаешь понимать, как помогают тебе люди и Бог. →

Соколовым сказали, что их сын Коля появится на свет и проживет не больше часа, в лучшем случае – одну только неделю. Тут было о чем задуматься. Но Сергей и Марина не стали принимать никаких решений. Жизнь и смерть – в чьей они, собственно, власти? Имело смысл узнать об этом у самого Николая, который толком еще не родился, но явно зачем-то собирался это сделать. Захочет он быть тут? Увидит ли смысл остаться, несмотря на все обещанные ему проблемы? А если станет биться в нем сила каждого дня, если его время будет идти для того, чтобы совладать с пороками этого мира, тогда, наверное, удастся справиться и с тяжелым пороком сердца, который еще в утробе матери обнаружили врачи. В конце концов, он будет тут не один, есть же отец и мать. Они выразят его волю, они подчинят ей других людей, они сделают так, как будет лучше ему, младенцу этого света, человеку, решившему посетить наш мир. На час, на день или навсегда. В чьей все это власти? →

Считается, что взрослым становишься только со временем. Должны сначала пройти некоторые годы, чтобы набить от жизни мистические шишки опыта. И только потом на месте синяков проявятся мудрость и ясное понимание того, что происходит вокруг. Тогда можно будет наконец-то принимать взвешенные и ответственные решения. Но о каких решениях речь? →

Полчаса длилась операция на сердце Милы Дымочки. За тридцать минут врачи устранили порок: закрыли отверстие в межпредсердной перегородке особым устройством – окклюдером, теперь прореха сама зарастет, девочка поправится. Всего половина часа, но как время состоит из секунд, каждый удар сердца вмещает в себя все случайные встречи, любовь, надежды, планы на будущее, печальные известия, безвыходное положение, поиски спасения, помощь близких и незнакомых людей, избавление от пережитого, новые надежды, смелые мечты. Была бы власть над банальностью, можно было бы сказать: в одном ударе детского сердца – вся жизнь взрослого мира вокруг. Но жизнь небанальна, потому что не закончена. Сердце бьется, время идет своим чередом. Об этом мы разговариваем с родителями Милы Андреем и Юлией. →

Плохо оказаться сломленным человеком. Страшно представить себе этот кошмар – вдруг ты становишься беспомощным перед самыми банальными событиями, теряешь способность справляться с обычными капризами судьбы. Для жизни почему-то всегда нужны особые сила и сложности, хотя сама по себе жизнь – всего лишь слабость и простота. Вот, например, Лена Щукина сразу родилась переломанной – у нее несовершенный остеогенез третьей степени. Казалось бы: мир вокруг нее должен обратиться теперь в сплошную печаль, опасения и неизвестность. Но у Лены Щукиной в ее два с половиной года – мудрый спокойный взгляд, добрая улыбка, речь твердого и уверенного в себе человека. Страх оказаться сломленной не управляет ей, не имеет над ней власти с самого рождения. Оказаться рядом с такой редкой силой хрупкого человека – чем не способ научиться без страха смотреть на собственные слабости и страхи? Об этом мы и разговариваем с Надеждой Щукиной, матерью Лены. →

Верно ли то, что мы делаем? Какой во всем этом смысл или хотя бы толк, если отбросить вечные «надо» – «так получилось», «нет выбора» и «это судьба»? Вот у Вадима и Ольги Япаровых из Оренбурга старший сын Даниил. У него детский церебральный паралич, так получилось. Родился недоношенным, врачи делали, что могли, но это, как говорится, судьба. Выбора теперь нет, придется всю жизнь ходить за парнем, таскать его по больницам, делать массажи и процедуры, искать деньги на хорошие инвалидные коляски или дорогостоящие курсы лечения. Допустим, несколько раз помогут добрые люди, благотворители Русфонда. Понятно, что и родители постараются, сколько хватит сил. Но как разобраться – будет от этого и есть ли от этого толк? Ведь ребенок не выздоровел, не спасся, не пошел, толком даже не заговорил. →

У всякого долгожданного события явно есть свои какие-то тайные причины на то, чтобы медлить. Небытие как будто специально готовится исторгнуть из себя в крик жизни нечто такое, что могло бы каждый день спорить с силой сознания, потревожившего вечность бытия. →