Жизнь. Продолжение следует

Видимо, человеческая слабость способна проявить всю свою естественную мудрость и красоту только среди сильных людей. Лиза Лисова пришла совсем беззащитной в настоящий мир боли. Вся была переломана – это началось еще в утробе матери. Сколько было переломов, никто не считал. Диагноз поставили сразу – «несовершенный остеогенез». Лечения нет. Дольше пяти лет не протянет. Вызвали психологов матери и отцу, чтобы обсудить, возьмут ли они такого ребенка. →

В отличие от принца Датского, всякая приличная бабушка не терзает себя мучением: быть ей бабушкой или не быть. Она просто живет, причем не при дворце с Гильденстернами и Розенкранцами, а рядом с поселком Запрудня, в месте под названием Соревнование. Это где-то на окраине Московской области, под Дубной и Талдомом, на правом берегу канала имени Москвы. Из 138 человек населения – два внука: 16-летний Даниил и 14-летняя Настя Кардаш. Плюс огород, а также добрая сотня знакомых и друзей. Быть или не быть – не вопрос. Бабушка и накормит, и оденет, и утешит. Мир куда-то катится, родители, в сущности, всегда как тени – появляются, уезжают, сходятся и расходятся, а бабушка остается. Захочется есть – покормит. Захочется спать – уложит. Случись что серьезное – потащит по больницам, заставит ходить по врачам. →

Сейчас мы не можем в точности знать, какими видит события своей жизни семилетний Егор Посельский. Сказать по правде, нам вообще пока не дано проникнуть в его мир, и именно эта тайна Егора способна дарить окружающим его людям огромную радость, отнимать у них покой, давать силы и доводить до слез. Семь лет живет Егор Посельский, и за это время он был уже в Лондоне, Белгороде, Москве, Севастополе и Петербурге, катался на лошадях, плавал с боевыми дельфинами, встречался и с мудрыми, и с равнодушными людьми, оказывался и в отчаянно беспомощном положении, и в ситуации, когда ему помогали через Русфонд совершенно незнакомые люди. →

Все происходит и существует одновременно. Даже то, чего не надо бы, тоже может и хочет быть. Радость и болезнь, нужда и танцы, конфеты и молитвы – все это жизнь, пускай иногда и не наша. Об этом мы разговариваем с протестантским священником Александром Белоусовым в церкви на окраине подмосковного Щелкова. Кирпичный дом Божий не слишком похож на храм, скорее на большой клуб на ухоженном дачном участке. В зале для собраний общины стоят белые и черные кожаные диваны, на стене почему-то нарисован Лондон под грозовыми тучами. В помещении, где проходят службы – ряды кресел, как в кинотеатре, и витраж. Мы сидим на кухне, за ней – несколько жилых комнат для семьи священника. Все это смотрится основательно, но жизнь не дает человеку привыкнуть к ее благополучию. Священника переводят на другое место, в Муром, чтобы не одолевали соблазны, не стало лень, не было бы слишком уж просто служить. И надо собираться, перебираться, смиряться. А семья тем временем большая – жена и пятеро детей. →

Митя Кравченко из Костромы до пяти лет был как обычный мальчик – бегал, веселился и играл. Правда, мать еще тогда считала, что бегал немного тяжеловато, как будто бы с трудом. Ну что вы волнуетесь, бросьте – говорили ей знающие люди. Он станет десантником, это уж точно. →

Встань на мое место – часто говорят друг другу люди, как будто это возможно. Допустим, вы младшая дочь в семье из пяти детей. Живете в деревне страшнее лишней мебели, хуже пыли. Мать считают ненормальной – нарожала, не может справиться. И вот приезжают вас отнять от этой матери, везут в медвежий угол, в глушь, в детский дом. Там надо теперь жить – одной, выкарабкиваться, спастись… →

Жизнь не покажется прекрасной, если знать, как она поступила с Ириной Апалько из города Энгельса. Первый муж погиб, осталась одна с маленьким ребенком. Полюбила другого человека, но второй сын родился с тяжелой косолапостью. Лечили пять лет подряд. Поставили, вроде, парня на ноги – вдруг косолапость вернулась, врачи развели руками. Сказали, теперь не обойтись без дорогостоящей операции. Ко всему этому вдобавок Ирина попала в тяжелую аварию, чудом выжила. Хорошо ли – перенести все это? →

Что именно нужно, когда хочется чувствовать дыхание жизни? Иногда просто кислород. 16-летнему Антону Дмитриеву из Пскова не хватает кислорода, всю жизнь он задыхается. У Антона сложный порок сердца, не сформировалась легочная артерия. С детства по больницам. Толком не то что не побегаешь – не походишь, не забалуешь и помощи не дождешься. Случай сложный, в России никто за него не берется. После трех операций на сердце в Германии Антон полностью не поправился, но он хотя бы строит теперь планы на будущее, сдает школьные экзамены, хочет стать поваром, улыбается, жадно вдыхает в себя жизнь. →

Артему Быкову почти четыре года. Кепка у него лихо заломлена, он неуловимый, бойкий и любопытный мужчина. Сейчас он заберет у меня фотоаппарат, ему надо разобраться, что это такое. Приходится пообещать, что сначала пофотографирую я, а потом он сам будет жать на кнопку, снимать своих родителей. Оксана и Евгений ждали такого сына 12 лет. Но когда он наконец появился, мать рыдала без остановки два месяца подряд. У ребенка на обеих руках сросшимися оказались третий и четвертый пальцы. В Рязани справиться с этим врачи не смогли, никакого совета не дали. Нужно было понять, решается ли проблема. Где именно? Как? В конце концов нашлась клиника в Москве, на сложную операцию, которая длилась три с лишним часа, деньги собрал Руфонд. Оксана говорит, что с тех пор стерла из компьютера фотографии рук своего сына – не хочет и сама вспоминать, и думает, что Артему знать об этом не следует. Но всех своих знакомых и родственников просит отправлять к ней за советом матерей, которые столкнулись с похожей проблемой. →