Акции

Владик Ковров с родителями живет в городе Сокол. Есть такой город в Вологодской области. И я вот думаю: когда Владик вырастет, как о нем будут говорить – соколец? соколик? соколянин? Соколчанин? Да что бы ни говорили, как бы ни называли, главное сейчас – вот именно что вырасти. Выжить. Потому что полгода назад у трехлетнего Владика обнаружили острый лимфобластный лейкоз. И пока у него еще есть шанс «обойтись» химиотерапией, которую оплачивает государство. Но вот некоторые лекарства родителям приходится покупать за свой счет.  →

Мальчику полтора года. Чуть меньше. У него порок сердца и все органы внутри перепутаны. Сердце справа, печень слева. Кишки уложены против часовой стрелки, так что если болит живот, то гладить надо не как всех детей, а наоборот. Но главное – перепутаны вены с артериями, смешивается венозная кровь с артериальной, и не доставляется достаточное количество кислорода всем этим перепутанным органам. И ему нужна операция, сложная операция в Германии. Все можно поправить.  →

Оля не очень-то похожа на маму. Она похожа на папу. Говорят, папины дочки очень счастливые. Наверное, так оно и есть. Оле сейчас очень нужно счастье или хотя бы просто везение. Оля тяжело больна, в ее крови раковые клетки, и спасти может только пересадка костного мозга от мамы. Правильно это называется так: гаплоидентичная трансплантация. Для нее нужно специальное одноразовое оборудование за полмиллиона рублей и лекарство. Государство пока такое оборудование и такой препарат не покупает.  →

Девочке почти четыре года. Кажется, такие страдания, которые достались ей и ее родителям, не бывают за что-то. Бывают только зачем-то. Кажется, эту молодую московскую семью из крохотной хрущевки на Тимирязевской готовят в святые. Как иначе объяснить, что в течение последних полутора лет девочка умирала дважды и дважды была спасена: сначала от вирусного энцефалита, потом – от остеосаркомы, рака бедренной кости?  →

Кристине Пушкаревой 13 лет и она играет на синтезаторе правой рукой. Потому что на левой руке у Кристины нет кисти. Это аплазия, врожденный дефект. Пока Кристина была маленькой, это не очень мешало. Но теперь ей очень трудно. Кристине было поставили бесплатные протезы, которые почему-то называются косметическими. Толку от них мало, зато много боли. Немецкие врачи берутся сделать работающий протез, он почти не отличается от живой руки. Вот только стоит такой живой протез €16,5 тысячи. У Пушкаревых этих денег нет. Чем не сюжет для святочного рассказа? →

У Иры взрослый, внимательный взгляд. С ней и с ее мамой Натальей Сергеевной мы встретились в Институте имени Р.М. Горбачевой. И у мамы было много всяких хлопот: они только что закончили обследование. В конце декабря Ире должны сделать трансплантацию стволовых клеток, обойтись без которой никак нельзя. Пересадка назначена, как говорят врачи, «по жизненным показаниям». Это значит – чтобы жить. А чтобы трансплантация прошла без осложнений, Ире нужны лекарства более чем на полмиллиона рублей. →

Мальчику четыре года. Его лицо и руки обгорели на пожаре, который (случайно, разумеется) устроил его старший брат в садовом домике его родителей. Он слепнет, потому что у него нет век. Веки были слишком тонкие, чтобы не сгореть. Он плохо ест, потому что у него нет губ. Губы были слишком нежные. У него нет мизинцев. Мизинцы были чуть толще спичек. Ему нужны пластические операции. Послушайте, взрослые красивые люди с веками, губами и мизинцами – ему нужны пластические операции.  →

Я пытаюсь ободрить Янину маму Ольгу Новикову и говорю ей правильные слова о том, что лейкоз не приговор, а только диагноз. Я привожу статистику, но сам же и вздрагиваю, когда проценты спасенных детей мысленно отнимаю от ста. Остается не так уж немного, но разве хотя бы одну маму эта арифметика успокоит? Шансом выжить для Яны является пересадка стволовых клеток. Но чужой костный мозг надо найти, и никто не знает, как долог будет поиск. И помимо удачи нужно еще заплатить €15 тыс. за поиск донора. И найти 1 млн. руб. на лекарства, чтобы чужой мозг прижился, а Яна не умерла от «грибов».  →

Полине Волковой из Лыткарино пять лет. Она падает на ровном месте, потому что одна нога у нее короче другой. Она не может гулять больше пятнадцати минут, потому что ноги отекают. Она не капризуля, но много плачет, просто потому, что сбой в лимфосистеме портит характер. Спасительное лечение Полина раньше получала в Российском реабилитационном центре «Детство», но сейчас центр не принимает пациентов с лимфостазом, а Полина не выживет без этой терапии. Помочь Полине Волковой берутся немецкие врачи, и ее уже ждут в Фельди-клиник (Фрайбург, Германия). Это лечение обойдется в 25 тыс. евро. У Волковых таких денег нет.  →