25.03.2005
У Иры есть будущее

У 19-летней Ирины Анисиной из Санкт-Петербурга теперь есть будущее. Читатели «Ъ» и нашего сайта оплатили ей годовой курс лечения от гепатита С (631 695 руб.). Собрано даже больше — 756 895 руб. «Излишки» пошли на лечение другому питерцу Александру Волгину. Ему 24 года и у него тоже гепатит С.

Ирину и Александра объединяет общая беда и общее дело. Гепатит С — не самый страшный их диагноз. У них ВИЧ-инфекция, и чтобы победить ее, надо прежде избавиться от гепатита. Анисина и Волгин входят в группу взаимопомощи «Свеча», она объединяет людей с ВИЧ. Они давно завязали с наркотиками и теперь ухаживают за тяжелобольными товарищами по несчастью в больницах города.

24.02.2005
Иру спасут от СПИДа
Если сначала она сама вылечится от гепатита С

Ей девятнадцать лет, этой рыжей девочке. У нее ВИЧ и гепатит С. Как была инфицирована? Лучше говорить правду — иголки. Инъекционные наркотики. В детстве. В двенадцать лет. Мы сидим с Ирой Анисиной на кухне питерской квартиры, переоборудованной в офис группы взаимопомощи «Свеча». Это группа взаимопомощи людей, живущих с ВИЧ. Молодые люди, члены группы помогают друг другу не повеситься, узнав диагноз, и еще ходят по больницам и ухаживают за людьми, умирающими от СПИДа, потому что больничный персонал не очень любит это дело. Ира говорит, что только здесь на группе поняла, какая-такая бывает у людей семья. Они написали письмо в Российский фонд помощи, чтоб спасти Иру. У них был психологический тренинг по принятию смерти, но каждый из членов группы не смирился с тем, что умрет, и уж тем более никто не смирился с тем, что умрет Ира. Ира маленькая.

Приемник за моей спиной мурлычет популярные песенки. Ира угощает меня чаем и рассказывает. Ей было семь лет, когда ее мама вышла во второй раз замуж. Отчим покупал каждый день водки и колбасного сыра, выпивал водку, съедал сыр и бил девочку. Иногда еще крушил мебель. Он был очень большой. Когда он засыпал, Ира с мамой шептались на кухне, и мама обещала ей, что выгонит отчима завтра же. Так продолжалось пять лет.

Когда Ире было двенадцать, отчим полюбил проверять, как девочка делает уроки. Бил за малейшую ошибку и еще бил просто так, чтоб Ира не рассказала маме.

- Что ты не должна была рассказывать маме?

- Он приставал ко мне, — Ира молчит, и у меня не поворачивается язык спросить, что именно она называет словом «приставать».

Их квартира была на окраине. В Петербурге бетонные дома особенно мрачны, особенно зимой. Ира старалась возвращаться домой из школы кружной дорогой, слонялась по дворам. И однажды познакомилась с юношей. Он был первым человеком, который был нежен с нею. Он, правда, употреблял героин. Это был конец девяностых, годы героинового бума, героин стоил дешевле водки и продавался в каждом подъезде, в каждой машине на улице с надписью «скупка золота», на каждом рынке. А милицейские наряды в лучшем случае стояли у дежурных аптек и задерживали молодых людей, покупавших шприцы.

Ира уговаривала своего друга бросить героин, но тот не соглашался. И тогда она подумала детскую мысль, что если попробует героин сама, то, может быть, поймет, чем героин так дорог ее другу.

Попробовала и поняла. Первую инъекцию ей сделали друзья в подъезде. Вы думаете, чего ждут по нескольку часов вечерами двенадцатилетние дети в подъездах? Ира возвращалась домой, и впервые не боялась насилия. Она говорит, что первые два года употребляла героин сознательно, зная, что умрет, и радуясь тихой героиновой радостью, что, во-первых, умрет скоро, а во-вторых, сможет терпеть жизнь, пока не умерла. Она ушла из дома, жила в квартире какой-то сорокалетней женщины, которая была владелицей нескольких магазинов, но не занималась своими магазинами, а только получала от них прибыль и тратила на алкоголь и наркотики для себя и компании молодых людей, живших в ее квартире. Потом Ирин молодой человек женился на этой женщине, но Ира знала верное средство от сердечных драм, и не боялась вернуться домой к маме и отчиму.

Потом в Петербурге появился винт, сложный наркотик на основе эфедрина. Винт жег вены, но на винте можно было несколько дней не есть и несколько дней не спать. Ира сидела ночи напролет у окна и смотрела, как на перекрестке переключаются светофоры. Они переключались очень красиво.

Однажды вечером отчим так напился водки, что разнес в квартире всю мебель. И Ирина мама выгнала его, наконец. Ира сделала в квартире ремонт. Стала ходить в школу и даже догнала сверстников по многим предметам. Прекратила употреблять наркотики и стала любить возвращаться домой.

Она рассказывает мне об этом и, как будто нарочно, Джон Ли Хукер за моей спиной поет на английском языке из приемника, что жизнь переменится к лучшему, что не надо отчаиваться.

Однажды у Иры заболел живот. Ее отвезли в больницу с диагнозом «острый гепатит». Сделали анализы. Через день ее вызвала в кабинет заведующая отделением и сказала:

- У тебя СПИД! — это была неправда, потому что ВИЧ становится СПИДом только через десять лет, и то если не лечить, но доктор продолжала: — Нечего тебя лечить. Выметайся!

- Не говорите маме! — Ира выскочила из кабинета, и хорошо, что слезы брызнули у нее из глаз, а не текли по щекам, потому что мама ее как раз шла по коридору, и надо было делать лицо.

Иру в тот же день выписали, соврав маме, будто острый гепатит прошел. Мама была рада, а Ира вышла во двор, накупила каких могла таблеток и съела все разом. Следующие пять дней она не помнит. Через пять дней она очнулась в своей постели, и над ней склонялась мама, и говорила, что Ире надо пойти в СПИД-центр. За эти пять дней в бреду Ира рассказала маме про диагноз ВИЧ, сама не помнит как.

В СПИД-центре Ира познакомилась с ребятами из группы «Свеча». Ей рассказали, что ВИЧ — не смертный приговор, можно принимать лечение, как диабетик принимает инсулин, и жить долго, влюбляться, работать, рожать детей — вируса в крови становится так мало, что его практически невозможно передать другим людям. Она поступила в институт, работает в «Свече», влюбилась в хорошего человека. Но лечение от СПИДа плохо действует на печень, и чтобы принимать его, надо вылечить гепатит С.

Берегите детей!

Для спасения Ирины Анисиной надо еще 311 650 руб.


Как сообщает руководитель петербургского благотворительного фонда «Свеча» Александр Румянцев, у Ирины Анисиной «гепатит С прогрессирует на фоне постоянно снижающегося иммунитета и ее положение близко к катастрофе». Заведующая отделением хронических вирусных инфекций Петербургского медицинского университета имени академика Павлова Марина Вашукова считает, что Иринин гепатит С в настоящее время находится «в репликативной фазе, активность низкая». Девушке рекомендован 48-недельный курс противовирусной терапии ребетолом и пегинтроном.

Фонд «Свеча» прислал нам счета на эти препараты для Ирины от питерского поставщика. Однако в Москве ребетол и пегинтрон значительно дешевле. В частности, в компании «Евросервис» весь курс Ирининой терапии обойдется в 631 695 руб. Как всегда, $11 500 внесет компания «Ингосстрах» (подробности договора компании с Российским фондом помощи см. здесь). Таким образом, на лечение Ирины недостает еще 311 650 руб.

Пусть вас не смущает солидность этой суммы, компания «Евросервис» любезно согласилась принимать любые переводы с пометкой «Для Ирины Анисиной» в назначении платежа. На всякий случай: цена одного флакона пегинтрона 7255 руб. (требуется 48 флаконов), одной упаковки ребетола -- 23 621 руб. (требуется 12 упаковок). Деньги при желании можно также перевести на московскую сберкнижку девушки. Банковские реквизиты Ирины и счет от поставщика есть в РФП.

Экспертная группа Российского фонда помощи