27.06.2005
СОБРАНО 590 027 РУБЛЕЙ.
КАПЕЛЬНИЦ НА ГЛАЗОК БОЛЬШЕ НЕ БУДЕТ

Отделению химиотерапии Архангельской областной детской клинической больницы наши читатели купили девять остродефицитных для этого региона приборов. Это шесть инфузоматов и три перфузора с годовым комплектом расходных материалов на сумму 590 027 руб. Приборы позволят проводить высокодозную терапию, которая излечивает онкогематологических больных. Без поддержания строго постоянной скорости введения препаратов вся эта терапия идет насмарку.


26.05.2005
СОРОК ПЯТЬ КАПЕЛЬ В МИНУТУ
Родители больных детей
заменяют собой медицинское оборудование

Когда больному раком ребенку проводят химиотерапию, ребенок нуждается в жидкости, чтобы не забились печень и почки, и не наступила смерть. Жидкость вводят через капельницу из расчета три литра в день на квадратный метр поверхности тела. Лекарства рассчитывают в микрограммах на килограмм веса ребенка в минуту. Жидкость и лекарства должны отмерять специальные аппараты, называемые перфузорами и инфузоматами. Но в детском онкологическом отделении Архангельской областной больницы нету перфузоров и инфузоматов. По несколько суток или по несколько недель подряд родители больных детей сидят и считают, сколько капель упало в капельнице.

Девочке Карине девять лет. У нее дедушка доктор, и, может быть, поэтому в семье рано обратили внимание, что девочка быстро утомляется, что она бледная, и что у нее синяки. Обычно острый лимфобластный лейкоз не распознают на таких ранних стадиях, и анализ крови делают, когда появляются уже грозные симптомы вроде высокой температуры, опухолей или необъяснимых переломов. Тем более, если девочка живет в Лешуконском районе Архангельской области, куда зимой от Архангельска двенадцать часов надо ехать на машине по зимнику, летом можно доплыть по большой воде, а весной вообще не доберешься иначе как дважды в неделю на самолете АН-24.

Заведующему отделением химиотерапии Ивану Турабову позвонили из Лешуконской больницы в прошлый понедельник. Сказали, что вот у них есть ребенок с лейкозом, и что они знают: такого ребенка надо везти в онкогематологическое отделение как можно быстрей, потому что случается на северах, да и в Москве случается, что ребенка не успевают довезти до больницы. Врачи в Лешуконской районе знали, что Карину надо везти срочно, но не могли отправить девочку в Архангельск раньше среды, потому что ближайший самолет в среду.

Папа Карины Игорь, которого, если спросишь, кто он, отвечает, что он тракторист, потому, видимо, что стесняется говорить, что он безработный (потому и поехал с дочкой он, а не мама), бегал тем временем по поселку и искал денег, потому что у него не было денег на самолет, чтоб срочно везти больную девочку в Архангельск. Наконец деньги собрали: отчасти по знакомым, отчасти дал сельсовет, и Карину в Архангельск привезли.

Она говорит, что летела на очень-очень большом самолете. А Игорь говорит, что девочка летела первый раз в жизни, и поэтому думает, будто АН-24 — очень-очень большой самолет. Карина пишет письмо домой: «Дорогие мама, бабушка и дедушка, это пишу вам я, Карина. У меня все хорошо. Мне ставят капельницу в левую руку, а завтра будут ставить в правую, и поэтому следующее письмо я буду писать вам левой рукой». Она пишет, сидя за столиком у окна в палате, а отец стоит у нее за спиной, расчесывает и заплетает в хвостик ее белые волосы, которые выпадут скоро от химиотерапии, и смотрит то на капельницу, то на секундную стрелку часов.

Врач рассчитал, что Карина должна получать два с половиной литра жидкости в день, причем равномерно. Это значит, что в капельнице должно падать сорок пять капель в минуту. Игорь считает. Прошла минута. Капель упало сорок пять. Но стоит девочке пошевелиться или повернуться, изменив положение руки, жидкость в капельнице может начать течь быстрее (и тогда девочке грозит смерть от почечной недостаточности) или медленнее (и тогда девочке грозит смерть от отека головного мозга или отека легких). Каждые десять-пятнадцать минут Игорь должен подойти к капельнице и посчитать, сколько там падает в минуту капель. Он должен делать это днем и ночью. Ночью, чтобы Игорь поспал хоть немного, капли приходит считать медсестра, но она одна на десять больных детей.

Доктор Иван Турабов говорит, что у Карины лейкоз распознали на ранней стадии, состояние у нее пока не тяжелое. Ей вливают всего два с половиной литра жидкости в день, и поэтому скорость падения капель в капельнице можно считать приблизительно. Но тяжелым детям вливают и по пять и по шесть литров в день. И тут ошибаться нельзя, и надо считать буквально все капли. Доктор говорит, что несколько месяцев назад один влюбленный в дочку папа две недели просидел, не смыкая глаз, и все считал капли, и выходил только в уборную, когда его сменяла медсестра.

— У нас тут удивительное дело, — говорит доктор. — У нас практически не бывает грибковых инфекций.

— Как это не бывает? — переспрашиваю я, зная, что всякое онкогематологическое отделение в России только и делает, что борется с грибком и дети умирают в основном от грибка.

— Вот так нету, тьфу-тьфу-тьфу, — доктор стучит по дереву. — Грибок живет в основном в верхнем слое почвы и разлетается с пылью. А у нас на севере верхний слой почвы так промерзает за зиму, что грибок погибает.

— Это же счатье, что у вас нет грибка.

— Да, — говорит доктор, — счастье. Только у нас и инфузоматов тоже нет.

Я киваю головой в том смысле, что если купить архангельской больнице инфузоматы и перфузоры, то это, конечно, очень облегчит родителям уход за детьми.

— Дело не в родителях, — говорит доктор. — Родителям, конечно, трудно не спать ночами и считать капельки. Но дело не в том, что родителям трудно. Они иногда сбиваются со счета.

И не надо спрашивать, что будет с Кариной, если Игорь собьется со счета. И как потом он всю жизнь будет жить, совершив эту маленькую арифметическую ошибку.


Спасти архангельских онкобольных детей
помогут $7345

Отделение химиотерапии в областной детской больнице Архангельска существует уже пятый год, но так и не смогло обзавестись инфузионными насосами. Более того, как сообщил заведующим отделением доктор медицинских наук Иван Турабов, «их приобретение из госбюджетных средств не планируется по причине недостаточного финансирования».

Ежегодно через это отделение проходит до 40 первичных пациентов. Здесь им оказывают помощь по наиболее эффективным мировым терапевтическим протоколам. Это высокодозная терапия, она дает реальные шансы полного выздоровления онкогематологических больных. Однако без поддержания строго постоянной скорости введения химпрепаратов вся терапия идет насмарку. Даже кратковременное уменьшение скорости ведет к резкому росту токсичности препарата. А ее незначительное увеличение -- к непосильной нагрузке на сердце и сосуды ребенка.

Оптимально, утверждает Иван Александрович, надо бы иметь на его отделение по шесть инфузоматов и перфузоров. Вместе с годовым комплектом специальных расходных материалов (капельницами и шприцами различных объемов) такой набор обошелся бы в $37 695. А минимально надо ну хотя бы по три инфузомата и перфузора. С годовым комплектом расходников минимум обойдется в $18 804.

Внимание! Компания «Ингосстрах», как всегда, вкладывает $11 500 (подробности договора компании с Российским фондом помощи см. здесь). Таким образом, недостает как минимум $7345. И питерский поставщик любезно согласился зачислять на выставленный счет архангелогородцам дробные пожертвования. Так что с благодарностью будут приняты любые взносы.
Счет на оборудование и реквизиты поставщика есть в фонде.

Экспертная группа Российского фонда помощи