27.08.2010
ИНТЕРНИРОВАННЫЕ ДЕТИ
Валерий ПАНЮШКИН,
специальный корреспондент Российского фонда помощи
В России 140 интернатов для детей-сирот с патологиями развития. Для умственно отсталых детей, как принято их называть без оглядки на гуманность. По достижении 18 лет они автоматически попадают во взрослые интернаты для психохроников. В сумасшедшие дома, иными словами, где молодым людям предстоит состариться и умереть, и откуда нету надежды когда-нибудь выйти. Это считается заботой государства и общества о людях, которым не хватает ума жить без посторонней помощи. Но многие из этих детей могут быть адаптированы и жить самостоятельно. Они не станут профессорами, но они могут научиться жить независимой и достойной человека жизнью.
Нам позвонил Алексей Михайлюк, председатель попечительского совета Бельско-Устьенского детдома-интерната и глава общественной организации «Росток». «Росток» устроил в городе Порхове Псковской области социальную гостиницу для выпускников Бельско-Устьенского детдома. Теперь бельско-устьенские дети с относительно сохранным интеллектом по достижении восемнадцатилетия отправляются не в больницу для психохроников, а в социальную гостиницу. Там с ними занимаются педагоги, обучая социальным навыкам и общению с внешним миром. Там детям помогают получить образование в ПТУ и какую-никакую профессию. Там детям помогают обзавестись жильем, поскольку государство по закону должно предоставить сиротам жилье, надо только добиться исполнения закона и не продать жилье за гроши какому-нибудь мошеннику. Словом, за пять лет жизни в гостинице выпускник детдома для умственно отсталых, который должен был бы попасть навсегда в интернат для психохроников, становится нормальным членом общества, способным жить самостоятельно или почти самостоятельно.
Алексею Михайлюку есть чем гордиться: за последние годы в Бельско-Устьенском детдоме появились выпускники, живущие нормальной самостоятельной жизнью.
Беда только в том, что эта нормальная система реабилитации с точки зрения органов опеки является – как бы это сказать? – непорядком. Фактически молодой человек живет в социальной гостинице, а по документам продолжает числиться воспитанником детдома, из которого должен быть выписан в восемнадцать лет. Директор детдома понимает, что выписать воспитанника он может только в интернат для психохроников, но и понимает также, что тот интернат – это конец всех надежд. А потому закрывает глаза на небольшое несоответствие между нормативным и фактическим положением дел. Закрывает глаза до тех пор, пока не нагрянет в псковскую провинцию какая-нибудь проверка.
И вот такая проверка нагрянула. И Михайлюк получил от директора детдома письмо с требованием вернуть воспитанников обратно. А молодые люди жили уже как-то и гордились обретенной самостоятельностью. Учились уже в ПТУ и строили планы на будущее. Они активно не хотели возвращаться и не хотели в интернат для психохроников. Но порховская опека велела директору детдома, а директор велел Михайлюку – вернуть.
Михайлюк доказывал, что молодые люди совершеннолетние и по закону они не могут быть принуждены никуда ехать. Что признать человека недееспособным может только суд, что воспитанники его социальной гостиницы недееспособными не признаны, а стало быть, дееспособны, и их нельзя принуждать никуда ехать и нельзя принуждать ложиться на всю жизнь в психиатрическую больницу. Доказывал, что помощь инвалидам заключается вовсе не в том, чтобы посадить инвалида в интернат, где он сидел бы всю жизнь тихо, а в том, чтобы помочь инвалиду научиться жить самостоятельно. Но так уж устроено наше государство, что для счастья граждан считает необходимым прежде всего граждан запереть, даже и в обход своих собственных законов.
Слава Богу, глава псковского областного управления социальной защиты Армен Мнацакян оказался толковым человеком и в ответ на отчаянное письмо Михайлюка предписал порховским своим подчиненным оставить воспитанников социальной гостиницы в покое и дать Михайлюку спокойно помогать нормальному устройству выпускников детдома, раз уж государство не может предложить им ничего, кроме интерната для психохроников. Но это, боюсь, до следующей проверки, ведь бывают же проверки и на Мнацакяна.
Приходится констатировать, что помощь сиротам с проблемами развития устроена у нас самым что ни на есть варварским способом. С психически больными людьми у нас поступают как в Средневековье – их запирают. Даже тех, кому надо лишь немного помочь: научить жарить яичницу и пристроить в ПТУ.
При этом государственные служащие не желают или боятся делегировать заботы о реабилитации сирот с проблемами развития общественным организациям, которые могли бы справиться с проблемой и, как показывает опыт Михайлюка, справляются. Государственные служащие боятся работать с общественными организациями, потому что, во-первых, тогда пришлось бы работать, реально добывать для детей жилье и реально детям помогать. Во-вторых, они боятся, потому что простая отчетность «детдом-больница-кладбище» становится тогда сложной.
Надо понимать, эта история стала достоянием гласности просто потому, что в Бельско-Устьенском детдоме хоть что-то делается для того, чтобы помочь детям. Что-то делается, и реальная помощь детям-инвалидам вступает в противоречие с нормативами.
В остальных 139-ти интернатах для умственно отсталых сирот, надо полагать, ничего не делается. И отчетность по детям чиста.
ИНТЕРНИРОВАННЫЕ ДЕТИ
Валерий ПАНЮШКИН,
специальный корреспондент Российского фонда помощи
В России 140 интернатов для детей-сирот с патологиями развития. Для умственно отсталых детей, как принято их называть без оглядки на гуманность. По достижении 18 лет они автоматически попадают во взрослые интернаты для психохроников. В сумасшедшие дома, иными словами, где молодым людям предстоит состариться и умереть, и откуда нету надежды когда-нибудь выйти. Это считается заботой государства и общества о людях, которым не хватает ума жить без посторонней помощи. Но многие из этих детей могут быть адаптированы и жить самостоятельно. Они не станут профессорами, но они могут научиться жить независимой и достойной человека жизнью.
Нам позвонил Алексей Михайлюк, председатель попечительского совета Бельско-Устьенского детдома-интерната и глава общественной организации «Росток». «Росток» устроил в городе Порхове Псковской области социальную гостиницу для выпускников Бельско-Устьенского детдома. Теперь бельско-устьенские дети с относительно сохранным интеллектом по достижении восемнадцатилетия отправляются не в больницу для психохроников, а в социальную гостиницу. Там с ними занимаются педагоги, обучая социальным навыкам и общению с внешним миром. Там детям помогают получить образование в ПТУ и какую-никакую профессию. Там детям помогают обзавестись жильем, поскольку государство по закону должно предоставить сиротам жилье, надо только добиться исполнения закона и не продать жилье за гроши какому-нибудь мошеннику. Словом, за пять лет жизни в гостинице выпускник детдома для умственно отсталых, который должен был бы попасть навсегда в интернат для психохроников, становится нормальным членом общества, способным жить самостоятельно или почти самостоятельно.
Алексею Михайлюку есть чем гордиться: за последние годы в Бельско-Устьенском детдоме появились выпускники, живущие нормальной самостоятельной жизнью.
Беда только в том, что эта нормальная система реабилитации с точки зрения органов опеки является – как бы это сказать? – непорядком. Фактически молодой человек живет в социальной гостинице, а по документам продолжает числиться воспитанником детдома, из которого должен быть выписан в восемнадцать лет. Директор детдома понимает, что выписать воспитанника он может только в интернат для психохроников, но и понимает также, что тот интернат – это конец всех надежд. А потому закрывает глаза на небольшое несоответствие между нормативным и фактическим положением дел. Закрывает глаза до тех пор, пока не нагрянет в псковскую провинцию какая-нибудь проверка.
И вот такая проверка нагрянула. И Михайлюк получил от директора детдома письмо с требованием вернуть воспитанников обратно. А молодые люди жили уже как-то и гордились обретенной самостоятельностью. Учились уже в ПТУ и строили планы на будущее. Они активно не хотели возвращаться и не хотели в интернат для психохроников. Но порховская опека велела директору детдома, а директор велел Михайлюку – вернуть.
Михайлюк доказывал, что молодые люди совершеннолетние и по закону они не могут быть принуждены никуда ехать. Что признать человека недееспособным может только суд, что воспитанники его социальной гостиницы недееспособными не признаны, а стало быть, дееспособны, и их нельзя принуждать никуда ехать и нельзя принуждать ложиться на всю жизнь в психиатрическую больницу. Доказывал, что помощь инвалидам заключается вовсе не в том, чтобы посадить инвалида в интернат, где он сидел бы всю жизнь тихо, а в том, чтобы помочь инвалиду научиться жить самостоятельно. Но так уж устроено наше государство, что для счастья граждан считает необходимым прежде всего граждан запереть, даже и в обход своих собственных законов.
Слава Богу, глава псковского областного управления социальной защиты Армен Мнацакян оказался толковым человеком и в ответ на отчаянное письмо Михайлюка предписал порховским своим подчиненным оставить воспитанников социальной гостиницы в покое и дать Михайлюку спокойно помогать нормальному устройству выпускников детдома, раз уж государство не может предложить им ничего, кроме интерната для психохроников. Но это, боюсь, до следующей проверки, ведь бывают же проверки и на Мнацакяна.
Приходится констатировать, что помощь сиротам с проблемами развития устроена у нас самым что ни на есть варварским способом. С психически больными людьми у нас поступают как в Средневековье – их запирают. Даже тех, кому надо лишь немного помочь: научить жарить яичницу и пристроить в ПТУ.
При этом государственные служащие не желают или боятся делегировать заботы о реабилитации сирот с проблемами развития общественным организациям, которые могли бы справиться с проблемой и, как показывает опыт Михайлюка, справляются. Государственные служащие боятся работать с общественными организациями, потому что, во-первых, тогда пришлось бы работать, реально добывать для детей жилье и реально детям помогать. Во-вторых, они боятся, потому что простая отчетность «детдом-больница-кладбище» становится тогда сложной.
Надо понимать, эта история стала достоянием гласности просто потому, что в Бельско-Устьенском детдоме хоть что-то делается для того, чтобы помочь детям. Что-то делается, и реальная помощь детям-инвалидам вступает в противоречие с нормативами.
В остальных 139-ти интернатах для умственно отсталых сирот, надо полагать, ничего не делается. И отчетность по детям чиста.
