13.08.2010
НОВЫЙ ПОВОРОТ В ДЕЛЕ О ПОЖЕРТВОВАНИЯХ?
Лев АМБИНДЕР,
руководитель Российского фонда помощи,
член Совета при Президенте РФ по содействию развитию институтов
гражданского общества и правам человека
Судебная тяжба вокруг пожертвований, о которой мы уже рассказывали («Дело о пожертвованиях», «Дело о пожертвованиях-2») и считали законченной, похоже, только набирает обороты. В марте Кунцевский райсуд отказал в иске Виктору Самотаеву о признании пожертвований наших читателей собственностью его 11-летней внучки Яны. Истец с решением не согласился, и в июне Мосгорсуд его отменил, отправив дело на новое рассмотрение. Теперь в нем участвуем и мы, наш фонд «Помощь» вызван в суд третьим лицом «без самостоятельных исковых требований».
• Лечение Яны в московском ЗАО «Институт медицинских технологий» (ИМТ) на пожертвования наших читателей не дало эффекта, было прекращено, и дед Яны Виктор Самотаев потребовал от ИМТ вернуть ему оставшуюся сумму. ИМТ вполне логично посчитал эти деньги принадлежащими жертвователям и с их согласия передал на лечение других очередников Российского фонда помощи (Русфонда). Кунцевский суд признал денежные средства, об истребовании которых просил истец, целевыми и отказал семье Яны в праве расходовать их по своему устроению.
Я убежден, это дело, как бы оно теперь ни закончилось, уже стало прецедентным для отечественной благотворительности в целом и фандрайзинга в частности. В нем переплелись проблемы, вызванные несовершенством законодательства и общественными представлениями о современной благотворительности. Напомню суть дела: дед просил в Русфонде 150 тыс. руб. на годовой курс лечения внучки в ИМТ, коммерческом медицинском центре и нашем партнере. Читатели перечислили в ИМТ напрямую 543 тыс. руб. Обычно в таких случаях клиники – наши партнеры с согласия читателей лечат других очередников Русфонда за счет излишков. Но ИМТ помогает детям с церебральным параличом, и годового курса часто оказывается мало, поэтому благотворительные излишки остаются на счету конкретного ребенка в течение года. В случае с внучкой Яной лечение эффекта не дало, и ИМТ поступил строго в рамках нашего договора о сотрудничестве: излишки – очередникам. Альтернативой этому решению для коммерческой структуры был бы возврат денег жертвователям.
Так вот, Кунцевский суд поддержал ИМТ и нашу практику (Решение Кунцевского суда), а Мосгорсуд это решение отменил (Определение Мосгорсуда). Как выясняется, причин для отмены было три: Кунцевский суд не установил, кто одаряемый, кто жертвователь и каким образом оставшиеся пожертвования должны быть использованы; не сделал выводов по отказу в иске о предоставлении информации о благотворителях; судья не подписала протокол заседания, а это «безусловное основание для отмены решения суда».
Судья Кунцевского суда Елена Мареева, которой поручено новое рассмотрение, предложила подготовить наше заключение на определение Мосгорсуда. Не берусь оценивать третью причину отмены, говорят, к тому времени, когда протокол был оформлен, судья Лидия Сорокина уволилась. Не представляю себе, как такое может приключиться, все-таки суд. Но, говорят, и так бывает.
Что до остальных причин, наша позиция неизменна с самого начала этой истории в 2007 году. Я неоднократно говорил о ней в «Коммерсанте» и истцу лично. Пусть ИМТ действует по закону и нашему договору, а мы готовы рассмотреть новую просьбу деда. Пусть дед вышлет нам счет от клиники, которая возьмется лечить Яну, обладая лицензией и разрешенными методиками. Нам найти такую не удалось. А дед теперь, похоже, ищет не клинику, а правду. Он рассылает обличительные письма по Москве и интернету, требуя деньги с ИМТ и намекая на непорядочность Русфонда. Его судебный иск к ИМТ – это только последняя (последняя ли?) из бумаг, до этого были письма в Генпрокуратуру, Росздравнадзор, в налоговые органы, в Госдуму. Те направляли комиссии – и все с одинаковым результатом: ИМТ действует по закону.
100% наших публикаций имеют целевое назначение: всегда это рассказы о конкретном ребенке и цене лечения по счету из конкретной клиники. К примеру, за 7 месяцев этого года собрано 142 045 867 руб. В том числе 96 276 488 руб. поступили в наш фонд «Помощь» и отсюда разошлись по клиникам на конкретных детей. Остальные 45 769 379 руб. – это прямые пожертвования в клиники. В «Помощи» целевые пожертвования составили 84,39%, пожертвования на уставные цели фонда – 13,5% и еще 2,11% – пожертвования на наши клинические программы.
Для благотворительной программы «Российский фонд помощи» (Русфонд) и уж тем более для двадцати наших читателей, которые помогали Яне, – это пожертвования и ничто иное. Но эти деньги, пожертвованные не через благотворительный фонд, а напрямую клиникам, утрачивают свойство дара. Попав в клиники, они из дара превращаются в элемент коммерческой сделки. Закон о благотворительности не признает филантропией перевод денежных средств коммерческим организациям (ст.2, п.2). Медцентры, кстати, в соответствии с законом выплачивают свои коммерческие налоги с таких поступлений.
И, наконец, о второй причине отмены кунцевского вердикта. Мне неизвестно, почему бывшая судья Сорокина не сделала выводов «относительно отказа в иске о предоставлении информации о благотворителях». По-моему, это был законный отказ. Нам в «Коммерсанте» всегда представлялось справедливым право читателей жертвовать анонимно. Да и Закон о персональных данных (152-ФЗ, ст.9, п.4) говорит о том же: мы не вправе разглашать персональные данные жертвователя без его письменного согласия. А он активно против.
Решение Кунцевского суда
Определение Мосгорсуда
Судебный иск к ИМТ
Как всё начиналось:
19.03.2010 — «Дело о пожертвованиях»
2.07.2010 — «Дело о пожертвованиях-2»
НОВЫЙ ПОВОРОТ В ДЕЛЕ О ПОЖЕРТВОВАНИЯХ?
Лев АМБИНДЕР,
руководитель Российского фонда помощи,
член Совета при Президенте РФ по содействию развитию институтов
гражданского общества и правам человека
Судебная тяжба вокруг пожертвований, о которой мы уже рассказывали («Дело о пожертвованиях», «Дело о пожертвованиях-2») и считали законченной, похоже, только набирает обороты. В марте Кунцевский райсуд отказал в иске Виктору Самотаеву о признании пожертвований наших читателей собственностью его 11-летней внучки Яны. Истец с решением не согласился, и в июне Мосгорсуд его отменил, отправив дело на новое рассмотрение. Теперь в нем участвуем и мы, наш фонд «Помощь» вызван в суд третьим лицом «без самостоятельных исковых требований».
• Лечение Яны в московском ЗАО «Институт медицинских технологий» (ИМТ) на пожертвования наших читателей не дало эффекта, было прекращено, и дед Яны Виктор Самотаев потребовал от ИМТ вернуть ему оставшуюся сумму. ИМТ вполне логично посчитал эти деньги принадлежащими жертвователям и с их согласия передал на лечение других очередников Российского фонда помощи (Русфонда). Кунцевский суд признал денежные средства, об истребовании которых просил истец, целевыми и отказал семье Яны в праве расходовать их по своему устроению.
Я убежден, это дело, как бы оно теперь ни закончилось, уже стало прецедентным для отечественной благотворительности в целом и фандрайзинга в частности. В нем переплелись проблемы, вызванные несовершенством законодательства и общественными представлениями о современной благотворительности. Напомню суть дела: дед просил в Русфонде 150 тыс. руб. на годовой курс лечения внучки в ИМТ, коммерческом медицинском центре и нашем партнере. Читатели перечислили в ИМТ напрямую 543 тыс. руб. Обычно в таких случаях клиники – наши партнеры с согласия читателей лечат других очередников Русфонда за счет излишков. Но ИМТ помогает детям с церебральным параличом, и годового курса часто оказывается мало, поэтому благотворительные излишки остаются на счету конкретного ребенка в течение года. В случае с внучкой Яной лечение эффекта не дало, и ИМТ поступил строго в рамках нашего договора о сотрудничестве: излишки – очередникам. Альтернативой этому решению для коммерческой структуры был бы возврат денег жертвователям.
Так вот, Кунцевский суд поддержал ИМТ и нашу практику (Решение Кунцевского суда), а Мосгорсуд это решение отменил (Определение Мосгорсуда). Как выясняется, причин для отмены было три: Кунцевский суд не установил, кто одаряемый, кто жертвователь и каким образом оставшиеся пожертвования должны быть использованы; не сделал выводов по отказу в иске о предоставлении информации о благотворителях; судья не подписала протокол заседания, а это «безусловное основание для отмены решения суда».
Судья Кунцевского суда Елена Мареева, которой поручено новое рассмотрение, предложила подготовить наше заключение на определение Мосгорсуда. Не берусь оценивать третью причину отмены, говорят, к тому времени, когда протокол был оформлен, судья Лидия Сорокина уволилась. Не представляю себе, как такое может приключиться, все-таки суд. Но, говорят, и так бывает.
Что до остальных причин, наша позиция неизменна с самого начала этой истории в 2007 году. Я неоднократно говорил о ней в «Коммерсанте» и истцу лично. Пусть ИМТ действует по закону и нашему договору, а мы готовы рассмотреть новую просьбу деда. Пусть дед вышлет нам счет от клиники, которая возьмется лечить Яну, обладая лицензией и разрешенными методиками. Нам найти такую не удалось. А дед теперь, похоже, ищет не клинику, а правду. Он рассылает обличительные письма по Москве и интернету, требуя деньги с ИМТ и намекая на непорядочность Русфонда. Его судебный иск к ИМТ – это только последняя (последняя ли?) из бумаг, до этого были письма в Генпрокуратуру, Росздравнадзор, в налоговые органы, в Госдуму. Те направляли комиссии – и все с одинаковым результатом: ИМТ действует по закону.
100% наших публикаций имеют целевое назначение: всегда это рассказы о конкретном ребенке и цене лечения по счету из конкретной клиники. К примеру, за 7 месяцев этого года собрано 142 045 867 руб. В том числе 96 276 488 руб. поступили в наш фонд «Помощь» и отсюда разошлись по клиникам на конкретных детей. Остальные 45 769 379 руб. – это прямые пожертвования в клиники. В «Помощи» целевые пожертвования составили 84,39%, пожертвования на уставные цели фонда – 13,5% и еще 2,11% – пожертвования на наши клинические программы.
Для благотворительной программы «Российский фонд помощи» (Русфонд) и уж тем более для двадцати наших читателей, которые помогали Яне, – это пожертвования и ничто иное. Но эти деньги, пожертвованные не через благотворительный фонд, а напрямую клиникам, утрачивают свойство дара. Попав в клиники, они из дара превращаются в элемент коммерческой сделки. Закон о благотворительности не признает филантропией перевод денежных средств коммерческим организациям (ст.2, п.2). Медцентры, кстати, в соответствии с законом выплачивают свои коммерческие налоги с таких поступлений.
И, наконец, о второй причине отмены кунцевского вердикта. Мне неизвестно, почему бывшая судья Сорокина не сделала выводов «относительно отказа в иске о предоставлении информации о благотворителях». По-моему, это был законный отказ. Нам в «Коммерсанте» всегда представлялось справедливым право читателей жертвовать анонимно. Да и Закон о персональных данных (152-ФЗ, ст.9, п.4) говорит о том же: мы не вправе разглашать персональные данные жертвователя без его письменного согласия. А он активно против.
Решение Кунцевского суда
Определение Мосгорсуда
Судебный иск к ИМТ
Как всё начиналось:
19.03.2010 — «Дело о пожертвованиях»
2.07.2010 — «Дело о пожертвованиях-2»
