Всех поименно
Как помогали семьям погибших подводников «Курска»
Родственники моряков, погибших при аварии подводной лодки «Курск». Фото: Дмитрий Азаров, «Ъ»
Двадцать лет назад в это время читатели Русфонда собирали пожертвования вдовам, матерям и сиротам военных моряков, погибших на подводной лодке «Курск». Эксперт Русфонда Николай Моржин выехал в Видяево и составил сначала основной список пострадавших из 118 человек, а потом дополнительный список – еще 20 женщин, детей и стариков, которые потеряли на затонувшей лодке кормильцев. Примечательно, что ни власти, ни военное начальство составить такой список не cмогли. Для помощи пострадавшим не Русфонд получил списки от властей, а власти – от Русфонда.
Читать газету «Коммерсантъ» двадцатилетней давности очень странно: 138 фамилий, имен и отчеств вдов были опубликованы, были названы имена и возраст сирот, каждому Русфонд открыл персональный счет в Сбербанке – и только один человек в огромной почте Русфонда того времени возразил, что это, дескать, со стороны Русфонда преступное разглашение персональных данных. Все остальные перечисляли деньги, благодарили за то, что создана такая возможность, просили выслать список вдов по факсу, потому что «Коммерсантъ» был начисто раскуплен в газетных киосках. Сфера благотворительности тогда была прозрачной: почти никому не приходило в голову, что в такое святое дело, как помощь вдовам моряков, могут вмешаться мошенники и аферисты.
В то же время помощь оказывало и государство. В новостных телевизионных программах можно было увидеть, как тогдашний вице-премьер Валентина Матвиенко раздает вдовам подводников сберкнижки, и на каждой – внушительная сумма государственной помощи. Никто не говорил в новостях, что список пострадавших госпожа Матвиенко получила не от своих подчиненных и даже не от военного начальства, а от Русфонда.
Составить такой список было действительно трудно. Последний поход «Курска» был необычным. Что-то там секретное испытывали или отрабатывали. Часть экипажа была укомплектована моряками с подводной лодки «Воронеж», были на борту и штабные офицеры, и инженеры. Бюрократическая машина военно-морского флота не справилась с задачей назвать всех их вдов и сирот поименно.
А эксперт Русфонда Николай Моржин справился – лично обошел там, в Видяево, вдов, расспросил соседей и сослуживцев погибших подводников, кто был у них на иждивении.
В аппарате вице-премьера к русфондовскому списку вдов были претензии: затесались, дескать, в список четыре женщины, не связанные ни с кем из моряков никакими семейными узами. Но Николай Моржин настаивал: связаны, просто жили вместе без официальной регистрации брака, имели детей, любили друг друга. А еще у некоторых погибших подводников нашлись дети от первых браков, которым отцы исправно выплачивали алименты и учесть которых государство не умело. А у некоторых моряков были немощные родители, проживавшие в других городах, но регулярно получавшие от сына денежные переводы, чтобы не жить на одну пенсию.
Государственная машина не умела тогда и до сих пор не умеет учесть все сложные обстоятельства человеческих жизней, многочисленные ветвящиеся последствия человеческих трагедий – государство не умеет. А НКО умеют.
