СИЗы были на исходе
Ваша помощь изменила жизнь врачей и пациентов с коронавирусом
Фото Александра Миридонова, «Ъ»
Ирина Куница, заведующая отделением по работе с прикрепленными пациентами Национального медицинского исследовательского центра «Лечебно-реабилитационный центр» Минздрава РФ (Москва):
– В некоторых больницах одно средство индивидуальной защиты (СИЗ) поначалу было рассчитано на 12 часов работы. Ничего нельзя ни снять, ни поправить, ни даже почесать. Пот заливает глаза и жутко щиплет. У нас такой нехватки все-таки не было. Но была другая проблема: у врачей под очками возникали пролежни и пятна на коже. А если кожа очень нежная, то пигментация может остаться навсегда. Одна наша молодая сотрудница после смены взглянула на себя в зеркало и просто разревелась. А дело в том, что маски были сильно накрахмаленные, с пластиковыми звездочками в месте прилегания к коже. Русфонд купил нам нормальные маски. В тех больницах, где были 12-часовые смены без перерыва, врачи, бедные, старались перед этим не пить, чтобы не захотелось в туалет. Памперсы себя не оправдали. Мне коллега рассказывала – она одиннадцать с половиной часов терпела, а за полчаса до выхода из зоны решила испытать памперс. А они рассчитаны на лежачих больных! Все протекает, это ужасно унизительно, когда у тебя все мокрое и тапки хлюпают. Либо надо очень сильно затянуть памперс, а он тогда натирает. Мы должны покупать СИЗы через аукцион. Респираторы в обычное время стоят рублей 60, защитные костюмы – около 500 руб. А тут – костюмы по 3 тыс. руб., респираторы – по 500 руб. Даже если бы удалось купить самостоятельно, нас бы обвинили в растрате средств. У нас сейчас, благодаря в том числе Русфонду, один СИЗ на четыре часа работы: врач может размяться, сходить в туалет, поесть. Но даже снять костюм – целая история. По исследованиям специалистов, самое большое количество заражений происходит именно в этот момент.
Ильнур Шарафутдинов, главный врач Клиники Государственного медицинского университета Минздрава РФ (Казань):
– У нас несколько корпусов, один из них – роддом. Его отдали роженицам с коронавирусом или подозрением на него. И вот привозят к нам женщину на 34-й неделе. Срок рожать не подошел, но ее состояние быстро ухудшается. Надо решать: мы можем дать ребенку «дозреть» или нужно срочно его доставать. Возможна эклампсия (судороги с потерей сознания, состояние роженицы при этом может ухудшаться очень быстро. – Русфонд), нужен постоянный контроль, лабораторные анализы. Это вопрос жизни и смерти, организм может просто не справиться. А лаборатория – в соседнем корпусе. Чтобы передать туда кровь на анализ, надо обеззаразить пробирки, упаковать в один пакет, потом в другой, потом в контейнер, передать в «чистую» зону и т. д. Это часа три при лучшем раскладе. А счет идет на минуты. С этой роженицей все обошлось: сделали кесарево, отправили ребенка в Детскую республиканскую больницу (Казань) – там есть кувезы. Но поняли, что роддому необходима своя лаборатория. Ее удалось приобрести на средства Русфонда. С врачами главная проблема была вначале: все беспокоились, как бы не заразить своих родных. А одной из медсестер муж, наслушавшись по телевизору про COVID, вообще заявил: «Я тебя домой не пущу. Детей, стариков не дам заражать. Думай сама, что делать».
Наталья Кабанова, заместитель главного врача по детству Областной детской инфекционной больницы (Самара):
– Бывает так, что детей с COVID к нам привозят без сменной одежды, без игрушек. Нашему самому маленькому пациенту с коронавирусом всего месяц. Мы разрешаем взрослому, у которого COVID не диагностирован, остаться с ребенком. Но не у всех есть взрослый. Например, поступила девочка, у которой мама с коронавирусом в тяжелом состоянии на ИВЛ, а папа – с пневмонией. Ей некому что-то принести. Телевизоров в инфекционном стационаре нет – их невозможно правильным образом обработать. Мало того что дети больны, так им еще и совершенно нечего делать. Мы на средства благотворителей покупаем игрушки. Но настольные игры, пазлы, книжки – все это приходится потом утилизировать. А лего выдерживаем в дезрастворе. Не завидую своим коллегам из соматических стационаров. У нас пациент попадает с улицы сразу в бокс и тем же путем выписывается. И есть буферная зона, где режим не такой строгий, где используются облегченные средства защиты, – большую часть рабочей смены персонал проводит именно в ней. Был тревожный период, когда респираторов осталось сначала на месяц, потом на две недели, на неделю – и непонятно, что делать дальше. У нас женский коллектив. Все по-разному преодолевают психологическое напряжение. В ординаторскую зайдешь – то одна плачет, то другая. А кто-то неадекватно бурно реагирует на замечания, начинает кричать в ситуации, с которой в обычной жизни легко справился бы. Кому-то требовалась передышка, даже востребованных специалистов приходилось отправлять чуть не насильно в отпуск недели на две. Ситуация по-разному раскрыла людей. Есть прекрасные врачи, которые в экстренном режиме работать вообще не могут. Их место – в «чистой зоне». А иногда казалось, ну эта сразу сдуется, а она работает. Мы думали, что у нас средств для личной дезинфекции хватит на полгода, но истратили все за месяц. Пульсоксиметров и фонендоскопов не хватало – мы же теперь не можем выносить их из боксов. Собрали у врачей их личные фонендоскопы и разложили по боксам. Русфонд помог нам с закупками масок, стетоскопов, пульсоксиметров, дезинфицирующих средств. Вы были первыми, кто пришел нам на помощь.
Инна Зеленкова, главный врач Краевой детской клинической больницы №2 (Владивосток):
– 30 апреля нам санитарной авиацией доставили восьмимесячную девочку с внебольничной пневмонией. Сначала ее срочно из дальнего села привезли в город Арсеньев, но случай был слишком сложный, там не смогли справиться. Мы ее сразу подключили к ИВЛ, и представьте, она в таком состоянии провела почти месяц. Только на днях отключили, и сейчас я могу сказать, что она все-таки будет жить. Фильтры и дыхательные контуры (трубки между аппаратом ИВЛ и пациентом. – Русфонд) надо менять через день, а при тяжелой гнойной пневмонии, как у этой пациентки, каждый день. Просто не представляю, что бы было, если бы Русфонд не помог нам с покупкой этих расходных материалов и они кончились бы. Вообще очень сложно перестраиваться с обычного режима на режим пандемии. Например, когда она только началась, мы очень нуждались в дезинфицирующих средствах. Аукцион уже разыгран, ждем поставки, но продавец в сложных условиях не выдерживает сроки – а запасы кончаются. Хорошо, что есть благотворители.
