3.12.2009
КОРОЛЕВА АННА И ЧЕРНЫЕ ЧЕЛОВЕЧКИ
Девочку спасут мама, врачи, везение и ваши деньги
Ане Андреевой шесть лет, а она уже дважды побывала там, откуда обычно не возвращаются. Или даже трижды. Ей еще при рождении заводили сердце - реанимировали. Потом прицепился лейкоз, и Аню оживляли еще два раза. Несмотря на возраст, она знает о своей болезни и о том, что ей не нашли совместимого донора. И остается только одна возможность. Но Аня так хочет жить, что способна заставить работать на себя и этот последний шанс. Так считают ее мама и ее питерские врачи. Это как раз те люди, которые дают ей шанс. Но нужна еще и ваша помощь, без нее не обойтись.
Врачи впустили меня в Анину палату, когда она была там одна, мама вышла по делам. И мы с ней наговорились как хотели.
Никогда не спрашиваю детей о болезни, говорю о ней с родителями и врачами. Но Аня сама мне все объяснила:
– У меня в крови есть злые черные человечки, бласты. Они губят мои клеточки. Это враги, и их нужно убить. Но, – вздыхает Аня, – убить их химиотерапией не получилось, такие они оказались живучие. И теперь придется пересадить клеточки от мамы, чтобы они справились с этими черными человеками.
Потом придет мама, ее зовут Екатерина, и расскажет: еще в краснодарской больнице они читали книжку о лейкозе, написанную для детей. Анины познания оттуда. А здесь, в Петербурге, им попалась на глаза уже брошюра для родителей, тоже о лейкозе. И теперь Аня заставляет маму каждый вечер читать ее вместо сказки.
Аня, пока не было мамы, ухитрилась рассказать мне про всю свою жизнь:
– Мы живем все вместе, с маминой сестрой, с бабушкой, с моей сестрой. И с папой. Папу зовут дядя Олег. А сестру зовут Ритой. Но мама называет ее Марго, а я Маргошей. И папа Маргошей. А меня он называет королевой Анной. А нас вместе с Маргошей называет так: «мои сладкие девочки», – тут она жмурится, улыбаясь.
Потом придет Екатерина и расскажет, что дядей Олегом Аня назвала его нечаянно, просто по привычке, а вообще-то обе дочки уже зовут его папой. «С отцом нам пришлось расстаться, потому что мы больные ему не нужны, – спокойно говорила Катя. – Он нас предал. Я встретила Олега, и мне очень повезло, потому что он за меня и за девочек готов идти в огонь и в воду».
– Я бы хотела жить в таком доме, – Аня показывает мне собранную мозаику, – это сбоку тучка. Это красная крыша. Мы бы все жили вот здесь, на первом этаже, а на втором у нас с Маргошей была бы игровая комната. Как в больнице.
Потом придет Екатерина и расскажет, что раньше они жили на Урале, но обе девочки сильно болели, и врачи посоветовали переехать на юг. Бабушка, Катина мама, долго не раздумывала, поехала в Краснодарский край, нашла дом, купила и вызвала всю семью. «Рита и правда перестала болеть,– говорила Катя, – а ведь у нее на все подряд аллергия была. А вот Аня… Я думала, может, это солнце ей спровоцировало лейкоз? Но врачи говорят, вряд ли, просто проявилось то, что уже в генах было заложено».
Аня как-то очень по-хозяйски поправляет трубочки капельницы и заявляет:
– Я приехала сюда лечиться. И я уеду отсюда здоровая.
И вот тут приходит мама. Она приходит вместе с дядей Олегом, который уже стал папой.
– Ваше величество, королева Анна, – говорю я, и девочка, удивившись, таращит глаза. – Вы разрешите нам с вашей мамой посекретничать в коридоре?
Аня смеется и кивает головой.
Екатерина не плачет. Потому что Аня, подтянув стойку капельницы, выглядывает из палаты и контролирует ситуацию. Екатерина негромко и твердо говорит:
– Да, мы с ней обе так настроены: приехали сюда, чтобы выжить. Нам нельзя иначе. Мы когда-то рождаться не хотели, и потом два раза умирали, но выжили. Я знаю, что это последний и опасный шанс, но другого нет – что ж, значит, используем этот. Мне врачи рассказали во всех подробностях, как и что будет.
А будет так. Мамины стволовые клетки только наполовину совместимы с Аниными. Это плохо, но других доноров вообще нет. Ни родственных, ни неродственных. И в таких крайних обстоятельствах как раз на это весь расчет. Пересадка отчасти совместимого костного мозга вызовет реакцию, которая в других случаях способна погубить пациента, Она называется РТПХ – реакция «трансплантат против хозяина». Но в этом случае врачи намерены заставить ее работать не против хозяина, а против его бластов, тех самых «черных человечков». И это уже будет РТПО – реакция «трансплантат против опухоли».
За окнами уже темно. Я ухожу домой, Олег тоже сейчас уйдет – на съемную квартиру. А Катя будет читать Ане книгу о лейкозе.
Вот такие у них сказки на сон грядущий.
Виктор КОСТЮКОВСКИЙ,
Фото автора.
ДЛЯ СПАСЕНИЯ АНИ АНДРЕЕВОЙ
НУЖНЫ ЛЕКАРСТВА НА 479 ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ
Заведующая отделением Института детской гематологии и трансплантологии им. Р.М. Горбачевой (Петербург) Наталья Станчева рассказывает, что ремиссия, которой добились врачи в Краснодаре, уже к приезду Ани в Петербург была потеряна. «Поэтому о пересадке Ане ее собственных стволовых клеток даже и речи быть не могло, – сказала она. – Но, к сожалению, и совместимых доноров для нее не нашлось. Остается гаплоидентичная трансплантация маминых клеток, частично совместимых. Причем это срочная пересадка». Госпожа Станчева признала, что этот вид трансплантации крайне опасен, это действительно последний шанс, «терапия спасения», как она выразилась. Сама процедура делается по квоте, за счет госбюджета. При такой пересадке исключительно велика роль сопутствующих лекарств. Которые государство пока не оплачивает. Это дорогие препараты. Набор для Ани обойдется в 679 000 рублей. У семьи Андреевых таких денег нет. Один наш читатель, предпочитающий оставаться неназванным, жертвует 200 000 руб. Таким образом, не достает еще 479 000 руб.
Дорогие друзья! Если вы решите помочь Ане Андреевой выжить, то не пугайтесь цены спасения. Любое, даже самое малое ваше пожертвование будет с благодарностью принято. Деньги можно перечислить в благотворительный фонд «Помощь» (учредители Издательский дом «Коммерсантъ» и Лев Амбиндер). Можно воспользоваться и нашей системой электронных платежей, сделав пожертвование с кредитной карточки или электронной наличностью, в том числе и из-за рубежа.
Экспертная группа Российского фонда помощи
КОРОЛЕВА АННА И ЧЕРНЫЕ ЧЕЛОВЕЧКИ
Девочку спасут мама, врачи, везение и ваши деньги
Ане Андреевой шесть лет, а она уже дважды побывала там, откуда обычно не возвращаются. Или даже трижды. Ей еще при рождении заводили сердце - реанимировали. Потом прицепился лейкоз, и Аню оживляли еще два раза. Несмотря на возраст, она знает о своей болезни и о том, что ей не нашли совместимого донора. И остается только одна возможность. Но Аня так хочет жить, что способна заставить работать на себя и этот последний шанс. Так считают ее мама и ее питерские врачи. Это как раз те люди, которые дают ей шанс. Но нужна еще и ваша помощь, без нее не обойтись.
Врачи впустили меня в Анину палату, когда она была там одна, мама вышла по делам. И мы с ней наговорились как хотели.
Никогда не спрашиваю детей о болезни, говорю о ней с родителями и врачами. Но Аня сама мне все объяснила:
– У меня в крови есть злые черные человечки, бласты. Они губят мои клеточки. Это враги, и их нужно убить. Но, – вздыхает Аня, – убить их химиотерапией не получилось, такие они оказались живучие. И теперь придется пересадить клеточки от мамы, чтобы они справились с этими черными человеками.
Потом придет мама, ее зовут Екатерина, и расскажет: еще в краснодарской больнице они читали книжку о лейкозе, написанную для детей. Анины познания оттуда. А здесь, в Петербурге, им попалась на глаза уже брошюра для родителей, тоже о лейкозе. И теперь Аня заставляет маму каждый вечер читать ее вместо сказки.
Аня, пока не было мамы, ухитрилась рассказать мне про всю свою жизнь:
– Мы живем все вместе, с маминой сестрой, с бабушкой, с моей сестрой. И с папой. Папу зовут дядя Олег. А сестру зовут Ритой. Но мама называет ее Марго, а я Маргошей. И папа Маргошей. А меня он называет королевой Анной. А нас вместе с Маргошей называет так: «мои сладкие девочки», – тут она жмурится, улыбаясь.
Потом придет Екатерина и расскажет, что дядей Олегом Аня назвала его нечаянно, просто по привычке, а вообще-то обе дочки уже зовут его папой. «С отцом нам пришлось расстаться, потому что мы больные ему не нужны, – спокойно говорила Катя. – Он нас предал. Я встретила Олега, и мне очень повезло, потому что он за меня и за девочек готов идти в огонь и в воду».
– Я бы хотела жить в таком доме, – Аня показывает мне собранную мозаику, – это сбоку тучка. Это красная крыша. Мы бы все жили вот здесь, на первом этаже, а на втором у нас с Маргошей была бы игровая комната. Как в больнице.
Потом придет Екатерина и расскажет, что раньше они жили на Урале, но обе девочки сильно болели, и врачи посоветовали переехать на юг. Бабушка, Катина мама, долго не раздумывала, поехала в Краснодарский край, нашла дом, купила и вызвала всю семью. «Рита и правда перестала болеть,– говорила Катя, – а ведь у нее на все подряд аллергия была. А вот Аня… Я думала, может, это солнце ей спровоцировало лейкоз? Но врачи говорят, вряд ли, просто проявилось то, что уже в генах было заложено».
Аня как-то очень по-хозяйски поправляет трубочки капельницы и заявляет:
– Я приехала сюда лечиться. И я уеду отсюда здоровая.
И вот тут приходит мама. Она приходит вместе с дядей Олегом, который уже стал папой.
– Ваше величество, королева Анна, – говорю я, и девочка, удивившись, таращит глаза. – Вы разрешите нам с вашей мамой посекретничать в коридоре?
Аня смеется и кивает головой.
Екатерина не плачет. Потому что Аня, подтянув стойку капельницы, выглядывает из палаты и контролирует ситуацию. Екатерина негромко и твердо говорит:
– Да, мы с ней обе так настроены: приехали сюда, чтобы выжить. Нам нельзя иначе. Мы когда-то рождаться не хотели, и потом два раза умирали, но выжили. Я знаю, что это последний и опасный шанс, но другого нет – что ж, значит, используем этот. Мне врачи рассказали во всех подробностях, как и что будет.
А будет так. Мамины стволовые клетки только наполовину совместимы с Аниными. Это плохо, но других доноров вообще нет. Ни родственных, ни неродственных. И в таких крайних обстоятельствах как раз на это весь расчет. Пересадка отчасти совместимого костного мозга вызовет реакцию, которая в других случаях способна погубить пациента, Она называется РТПХ – реакция «трансплантат против хозяина». Но в этом случае врачи намерены заставить ее работать не против хозяина, а против его бластов, тех самых «черных человечков». И это уже будет РТПО – реакция «трансплантат против опухоли».
За окнами уже темно. Я ухожу домой, Олег тоже сейчас уйдет – на съемную квартиру. А Катя будет читать Ане книгу о лейкозе.
Вот такие у них сказки на сон грядущий.
Виктор КОСТЮКОВСКИЙ,
Фото автора.
ДЛЯ СПАСЕНИЯ АНИ АНДРЕЕВОЙ
НУЖНЫ ЛЕКАРСТВА НА 479 ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ
Заведующая отделением Института детской гематологии и трансплантологии им. Р.М. Горбачевой (Петербург) Наталья Станчева рассказывает, что ремиссия, которой добились врачи в Краснодаре, уже к приезду Ани в Петербург была потеряна. «Поэтому о пересадке Ане ее собственных стволовых клеток даже и речи быть не могло, – сказала она. – Но, к сожалению, и совместимых доноров для нее не нашлось. Остается гаплоидентичная трансплантация маминых клеток, частично совместимых. Причем это срочная пересадка». Госпожа Станчева признала, что этот вид трансплантации крайне опасен, это действительно последний шанс, «терапия спасения», как она выразилась. Сама процедура делается по квоте, за счет госбюджета. При такой пересадке исключительно велика роль сопутствующих лекарств. Которые государство пока не оплачивает. Это дорогие препараты. Набор для Ани обойдется в 679 000 рублей. У семьи Андреевых таких денег нет. Один наш читатель, предпочитающий оставаться неназванным, жертвует 200 000 руб. Таким образом, не достает еще 479 000 руб.
Дорогие друзья! Если вы решите помочь Ане Андреевой выжить, то не пугайтесь цены спасения. Любое, даже самое малое ваше пожертвование будет с благодарностью принято. Деньги можно перечислить в благотворительный фонд «Помощь» (учредители Издательский дом «Коммерсантъ» и Лев Амбиндер). Можно воспользоваться и нашей системой электронных платежей, сделав пожертвование с кредитной карточки или электронной наличностью, в том числе и из-за рубежа.
Экспертная группа Российского фонда помощи
