Русский как иностранный
Как детям с нарушениями слуха помогают влиться в общество
Участники школы «Я смогу!» в конце третьего дня занятий
Бразилец с Урала
Дети слушают лекцию Александра. Справа – переводчик с РЖЯ Тима. Он слышит нормально, но оба его родители глухие – это и определило его профессию
На небольшой кухне коворкинга Everland готовится пицца для участников школы, а сами они, десятка полтора-два детей от десяти и старше, сидят кружком в главной комнате коворкинга и слушают «историю успеха».
Everland, если коротко, занимается всесторонней интеграцией людей с инвалидностью. Помогает им учиться, стать самостоятельными, найти работу и место в жизни. Мы рассказывали о начинаниях Everland, а кое в чем даже участвовали. Сегодня здесь дети с нарушениями слуха. Их проблемы близки Русфонду, мы собираем средства на реабилитацию детей после кохлеарной имплантации. А «Я смогу!» – в основном для тех, кому никакая операция не поможет.
Рассказывает Александр, преподаватель IT для детей с нарушением слуха, молодой парень со слуховым аппаратом. Переводчик с РЖЯ (русского жестового языка) ему не нужен – он говорит одновременно и жестовым языком, и обычным. Только почему-то с сильным акцентом. Александр очень увлечен работой, вдобавок к урокам ведет кружки по 3D-моделированию, разработке игр. Ребятам в зале тоже интересно, переводчик озвучивает для нас, слышащих, их вопросы: «А телефон – это тоже компьютер? А холодильник?»
– Можно прийти в кружок из другой школы? – спрашивает кто-то.
– К сожалению, нет, – мрачнеет докладчик.
Слух Александр потерял в три года. Но не полностью.
– Вот так, – объясняет он мне, хлопая в ладоши, – слышу. Когда поют песню, музыку немного слышу, а певца – нет. А ночью глохну: снимаю аппарат, чтобы уши отдохнули.
Несмотря на инвалидность, у него все хорошо: работа, семья, увлечения. Так бывает, но редко.
– Я девять лет занимался по три раза в неделю с очень хорошим логопедом, – говорит он. – Иначе бы только мычал. И все равно говорю как будто с акцентом. Спрашивают: ты эстонец? португалец? бразилец? А я просто русский из Свердловской области, который не все звуки хорошо произносит. Еще преподаватель в Бауманке был очень хороший, говорил: «Я же вижу, что ты не понял, но стесняешься спросить, ну-ка, говори». Теперь уже не стесняюсь. Мне повезло. А вообще в нашей системе образования для детей, у которых проблемы со слухом, много дыр. Особенно между школой и институтом – детям неоткуда узнать про профессии. Или вот: слышащего ученика со стороны я могу взять в свой кружок, только платно, а глухого – нет. Бесплатно из другой школы нельзя, а брать деньги с инвалида – тоже нельзя.
Всем понятный жест
Александр, преподаватель IT в школе для детей с нарушениями слуха, рассказывает о себе. Яна, дизайнер, ждет своей очереди
Пока мы говорим с Александром, на стул докладчика садится Яна. У нее глухота от рождения, она говорит на РЖЯ очень быстро и с типичной очень выразительной мимикой – без нее РЖЯ не работает.
Тут тоже были борьба, трудности и везение. Подозреваю, что оно сыграло роль у всех людей с нарушением слуха, которые чего-то достигли. В Казани Яну после школы никто не брал на работу: «Казалось, люди пытаются придумать причину, чтобы отказать». А уехать в Москву учиться на дизайнера не разрешала мама: как это бедная глухая девочка будет одна? Яна уговорила маму, уехала, нашла колледж, где все занятия были с сурдопереводом. Но с поиском работы и в Москве было сложно. Отказывали «из-за отсутствия опыта». Но однажды позвали на собеседование.
– Я пришла и заблудилась – не могла найти комнату, где собеседование. Спросила у какого-то мужчины, а он мне: «Да ты знаешь, кто я такой?» – «Нет». – «Я же режиссер Андрей Селиванов. Пойдем-ка». Привел меня к директору и говорит: «Вот глухая девушка, она хочет здесь работать. Вы меня поняли?» На следующий день я вышла на работу.
В заключение Яна дает странный совет:
– Обязательно учите русский язык. Люди вокруг на нем говорят, проявите к ним уважение – и тоже выучите.
Как это – учить русский? Есть ведь РЖЯ, даже по названию русский. Но дело в том, что большинство жестов обозначают слова – и это не слова русского языка. Когда человек с глухотой прикладывает кулак к подбородку и потом ко лбу, говоря «спасибо», он может не знать не только как это слово звучит, но и как пишется. Человек из России, говорящий на РЖЯ, поймет жестовые языки француза или американца, потому что все они принадлежат к французской семье жестовых языков. Но не поймет немца, потому что у его жестового языка другое происхождение. А русскую фразу будет разбирать по складам.
– У людей с глухотой большие проблемы с русским языком, сложности в коммуникации, изолированность, – говорит Елена Мартынова, сооснователь Everland. – Это мешает учиться.
Школа «Я смогу!» в первый же день тоже столкнулась с «дискоммуникацией». Дети слушали доклады на РЖЯ, но сразу отвлекались, если выступающий говорил обычным языком, пусть и с переводом на РЖЯ. Я их понимаю: после завораживающей пантомимы языка жестов невыразительная физиономия обычного говорящего наводит скуку. И тогда организаторы придумали, как показать неслышащим, что мы, остальные, тоже люди.
А поговорить?
Василий, подросток с нарушением слуха (справа), и Игорь Новиков, сооснователь проекта Everland, ищут общий язык. Мечта Василия – стать преподавателем РЖЯ
После перекуса нас разбили на пары: один слышит, второй – нет. Уже тут была сложность: ребята со слуховыми проблемами сбились в кучку, оживленно болтали между собой, смеялись, пихались и совершенно не хотели интегрироваться в наше общество. Задача – за десять минут узнать, как партнера зовут, сколько ему лет, чем увлекается. И выучить какой-нибудь жест. Хорошо бы при этом не пользоваться мобильником.
Моя пара – 12-летняя Илона. Ее учили читать по губам. Но практики-то нет – старшая сестра тоже не слышит, всегда есть с кем поболтать.
«А-лё-ша», – медленно говорю я, разевая рот на каждом «а». Илона понимающе кивает и быстро набирает в телефоне: «Игорь». Вторая попытка – «Гриша». Нелегко было и мне, но к концу разговора мы как-то притерлись. А когда учили жесты и я спутал «сестру» и «дочку», Илона уже смеялась. Потом рассказывали, что удалось узнать о партнере, было весело, все аплодировали – надо поднять прямые кисти чуть выше головы и покрутить. Было чувство, что все подружились. И что интеграция не такая уж и сложная вещь, если заниматься ею весело и с охотой.
– Это наш первый опыт с детьми с нарушениями слуха, – говорит Елена Мартынова. – До этого делали много проектов для незрячих. С ними, как ни странно, проще: есть общий язык. К нам приходят спикеры и рассказывают о своем опыте. Знакомим ребят с профессиями, решаем кейсы. Мечтаем, что коррекционные школы позаимствуют у нас этот формат. Но нужно все как следует продумать, упаковать, чтобы передавать готовый продукт. Нужно время, нужны средства.
Мама одной из учениц школы потом рассказала мне, что по дороге домой дочка была просто в экстазе. Обнимала маму, писала в вотсап папе, бабушке, своим новым друзьям из «Я смогу!».
Пилот Everland явно получился, очень хочется со временем тиражировать этот опыт.
Фото Эдуарда Глазунова
