Следственная болезнь

Впервые в истории с просьбой о помощи к Русфонду обратился Следственный комитет

Межрайонный следственный отдел города Унеча Брянской области примерил на себя необычную роль. К нему обратилась мама ребенка с диабетом, которому не выдают необходимые медизделия. Задача подразделений Следственного комитета – расследовать преступления. Но старший следователь из Унечи отправила просьбу помочь ребенку в Русфонд и пригрозила привлечь нас к ответственности, если не откликнемся. Это новое слово в благотворительности и в следственной практике. Русфонд связался с новаторами из Унечи.

Письмо «директору Русфонда» датировано 1 ноября и подписано старшим следователем Унечского межрайонного следственного отдела Следственного управления СК России по Брянской области Валерией Самойловой. Причина – обращение Юлии Ашитко «по факту необеспечения ее сына Ашитко Ярослава медицинскими изделиями, согласно выписанных рецептов» (грамматика и пунктуация сохранены). Речь о канюлях – наконечниках для инсулиновой помпы. Рецепт на них, сообщается в письме, выписан врачом-педиатром, но «в наличии данных устройств не оказалось». Следователь просит Русфонд помочь Ярославу в получении канюль. И предупреждает, что по ч. 4 ст. 21 Уголовно-процессуального кодекса РФ ее требования обязательны для исполнения всеми предприятиями, организациями и гражданами. Самойлова могла обязать купить канюли «Яндекс», ЦУМ, вас, читающих заметку...

Но отвлечемся от УПК РФ. Главное в этой истории – 12-летний Ярослав. В 2021 году у него после комы и кучи врачебных ошибок диагностировали диабет 1-го типа. А этой весной, говорит Юлия, установили инсулиновую помпу. На выписанные врачом одноразовые тефлоновые канюли для помпы у ребенка возникла сильная аллергия – врачи признают, это не редкость. Юлии выдали рецепт на другие, стальные. Но получить их она не может. «Департамент здравоохранения Брянской области покупает один тип канюль и делать ничего не хочет», – говорит Юлия Панкова, федеральный куратор Всероссийской организации родителей детей‑инвалидов по направлению «Здравоохранение», знакомая с этой историей и пытающаяся помочь семье. Юлия Ашитко тоже действует: написала жалобы в Росздравнадзор, Прокуратуру РФ, Следственный комитет. Ей обещают разобраться, ставят на некое «отсроченное обслуживание», но ничего не меняется.

Вернемся к запросу. Русфонд на него ответил: мы принимаем просьбы о помощи только от законных представителей ребенка. Мама, а не следователь должна к нам обратиться. Но как у следователей возникла идея и – это важно – что ими двигало?

– Мы решили обратиться к фондам, которые помогают детям, а ваш фонд хорошо известен, – коротко пояснила Татьяна Боглай, второй следователь по этому делу. – Ваш ответ получили, сообщим его матери. От вас больше ничего не требуется.

Человечный следователь, сотрудничество государства с НКО? Увы, дело, кажется, в другом. В Унечский отдел Ашитко обратилась в сентябре. Ответа не было, она написала в СК в Москву, и оттуда эта новая жалоба через Брянск снова попала в Унечу. Видимо, надо было изобразить деятельность – и появилось письмо в фонд. Причем даже через неделю после получения нашего ответа отдел о нем маме Ярослава не сообщил. Это я рассказал ей, что надо предпринять.

Что до запроса, то и отвечать на него было не обязательно.

– Исполнять нужно требования, которые прямо следуют из закона, – объясняет директор правового департамента издательского дома «Коммерсантъ» Георгий Иванов. – Следователь должна была сослаться на норму права, которая предусматривает эту обязанность. Но такой нормы в природе не существует.

Русфонд запросил у отдела более подробное объяснение случившегося, ждем ответа.