Акции

Алине Коренчук теперь девять лет. А в полтора года ее покусала собака. Пару месяцев девочка провела в реанимации, потому что рана гноилась и всерьез угрожала ее жизни. А потом выяснилось, что кроме мягких тканей собачьи зубы порвали еще и лицевой нерв. Ее лицо не чувствует, как растет, и от этого деформируется в процессе роста. Алине уже сделали несколько пластических операций, но девочка продолжает расти, и лицо ее деформируется снова. Валерий ПАНЮШКИН рассказывает Чулпан ХАМАТОВОЙ, что девочке нужно восстанавливать лицевой нерв, сшивать тончайшие нервные волокна.  →

Девочке полтора года. У нее мукополисахаридоз, синдром Гурлера – врожденная болезнь обмена веществ, которая разрушает человеку сначала кости, потом сердце, легкие, печень и, наконец, мозг. Пока не изобрели трансплантацию костного мозга, ни один ребенок, больной мукополисахаридозом, не жил дольше десяти лет. На весь семимиллионный Санкт-Петербург таких детей теперь четверо. Двоим из них никак не поможешь: для них научные открытия свершились слишком поздно. Маше помочь можно. Она будет жива и здорова, если пересадить ей донорский костный мозг. →

Диане Ледковой четыре года. От рождения у нее деформированные челюсти и нету ушей. У нее еще был свищ, дыра в щеке, но дыру в щеке врачи Диане залатали, потому что иначе девочка не смогла бы есть и пить. Жизненных показателей к тому, чтобы исправлять девочке челюсти и делать девочке уши, – нет. Это считается пластическая хирургия. Это считается для красоты. Валерий Панюшкин рассказывает правозащитнице Людмиле Алексеевой, что государство не оплачивает операций для красоты.  →

Вере два года. У нее тяжелый порок сердца. Она почти не растет и весит всего восемь килограммов – как девятимесячный младенец. На ее крохотное сердце хирурги наложили два системно-легочных анастамоза, два протеза, искусственно соединяющих круги кровообращения. Это все, что они смогли сделать в Москве. И это временно. Один анастамоз уже забился тромбами, другой забьется через пару месяцев. И тогда – сердце остановится. Уже сейчас у девочки одышка, даже когда она сидит или лежит на животе. Ей нужна радикальная операция. Ее надо срочно оперировать в Берлине. →

Даше Некозыревой одиннадцать лет. У нее апластическая анемия Фанкони, врожденное заболевание крови, которое обнаруживается годам к четырем, прогрессирует годам к десяти и убивает ребенка годам к четырнадцати. Четыре года назад можно было только оттягивать развитие болезни при помощи лекарств, которые почти не действуют, и переливаний крови, которые нужны все чаще и чаще. Теперь можно сделать трансплантацию костного мозга, и у девочки появится шанс выжить. Валерий ПАНЮШКИН рассказывает про девочку писательнице Дине РУБИНОЙ. →

Саша болеет уже полтора года. Это больше половины жизни – Саше от роду всего 2 года и 8 месяцев. Его болезнь нейробластома такая тяжелая, что говорить надо не о лечении, а о спасении. Его уже спасали химиотерапией в Тернополе и Киеве, ему удалили опухоль и почку, даже пересадили костный мозг – его собственный, специально обработанный. А когда показалось, что уже спасли, рак вернулся. И тогда украинские врачи сказали Сашиной маме: «Везите в Петербург, к профессору Белогуровой. Это ваш последний шанс». →

Ксюше Ожеговой два года. У девочки острый миелобластный лейкоз. Такой вид рака крови, для лечения которого непременно требуется трансплантация костного мозга. К счастью, один из двоих старших братьев Ксюши оказался идеальным донором для сестры. Ей уже сделали трансплантацию. Теперь, чтобы Ксюше выжить, нужны противогрибковые и противовоспалительные препараты. Валерий Панюшкин рассказывает о девочке священнику церкви Косьмы и Дамиана отцу Александру Борисову. →

Мальчику почти два года, а он все еще не говорит. Он глухой от рождения. Даже со слуховыми аппаратами мальчик предпочитает не ориентироваться на слух и больше доверяет жестам. Теоретически восстанавливающую слух кохлеарную имплантацию государство обещает бесплатно всем глухим детям. Практически очередь бесконечно длинна, и неумолимо уходит время, отпущенное ребенку на то, чтобы научиться говорить. →

Саша Квашенко чуть старше года. Она живет в Хабаровске. У нее тяжелый порок сердца. Российские врачи боятся оперировать ее и рекомендуют подождать, пока девочка подрастет настолько, чтобы хирургические инструменты стали ей соразмерны. Врачи говорят: если доживет до полутора лет, вот тогда и прооперируем. Немецкие врачи настаивают на том, что оперировать надо как можно быстрее, пока с сердцем ребенка не произошло необратимых изменений. →