Акции

Саша болеет уже четыре года, а всего ему шесть. Лечение идет с переменным успехом. Перемирия тут никакого быть не может, да и равновесие только кажущееся. Рак крови, лимфобластный лейкоз. Если его не добьешь, он не сдастся. Вот сейчас врачи Архангельской детской областной больницы уже второй раз, используя химиотерапию, отогнали болезнь. Но ремиссия – еще не победа, она в любой момент может обернуться рецидивом. А победить лейкоз можно только с помощью чужого костного мозга, свой не справляется.  →

Лере Поповой три с половиной года. У нее такой порок сердца, что врачи прямо говорили маме: девочка — не жилец. Тогда мама из своего поселка Переяславка Хабаровского края сама нашла клинику в Германии, и тамошние врачи ответили, что девочка может быть прооперирована и спасена. Операция делается в два этапа. Первый этап сделан. На второй этап денег нет. →

Девочке два года. У нее тяжелый порок сердца. Нет легочной артерии. В России врачи говорят, что если девочка проживет лет до пятнадцати, ей можно будет пересадить легкое, с которым она проживет еще лет до двадцати. В Германии врачи говорят, что Дашино сердце можно оперировать, причем с хорошим прогнозом, причем, чем быстрее, тем лучше. →

Этой девочке из Севастополя 11 лет. Мы в фонде, уже больше полугода занимаясь ее судьбой, зовем Дашу Севастопольской, как легендарную сестру милосердия времен Крымской войны, – помните, у Льва Толстого? Правда, если та Даша спасала, то нашу надо саму спасать. У нее редкая наследственная болезнь крови: апластическая анемия Фанкони. Еще несколько лет назад пришлось бы добавить: неизлечимая. Теперь таким больным может помочь трансплантация стволовых клеток. Но на Украине ее не делают, а лечение в России для Даши платное и очень дорогое. →

Герману Кузьмину один год и десять месяцев. Это не тот возраст, чтобы взять да и рассказать свою историю. Гера еще в четыре месяца от роду испытал приступ астмы. А в полтора года у него отнялись ноги, и даже врачи сначала не могли определить, что это за беда такая. Потом разобрались: у Геры острый лимфобластный лейкоз. Мальчик слышит эти слова и хорошо, что не понимает их. Это рак крови.  →

Мальчику 13 лет. В сентябре он разжигал костер с приятелями, нечаянно облился бензином и загорелся. 60 процентов его кожи – руки, ноги, спина, грудь – поражены ожогом. Четыре месяца Сережа живет в ожоговом отделении Соловьевской больницы города Ярославля. Перенес три операции по пересадке кожи. Теперь мальчик даже может ходить, но только благодаря постоянным вливаниям гормонов и обезболивающих. Раны подживают, но на их месте образуются рубцы – это как если бы костенела кожа. →

Бед в 13-летней жизни Насти Пименовой столько, что хватило бы на десятерых. Но судьбе одного рака крови показалось мало – у Насти сразу два лейкоза: острый миелобластный и острый лимфобластный. То, что девочка жива и даже выведена в ремиссию, большая удача. Пока ее лечат в отделении гематологии Нижегородской областной детской больницы. Однако теперь спасти Настю можно только при помощи пересадки донорских стволовых клеток, ее готовы выполнить врачи Института им. Р.М. Горбачевой в Петербурге. Медлить с поиском донора нельзя, иначе ремиссия будет потеряна. Но прежде надо еще найти миллион рублей.  →

Ане Андреевой шесть лет, а она уже дважды побывала там, откуда обычно не возвращаются. Или даже трижды. Ей еще при рождении заводили сердце - реанимировали. Потом прицепился лейкоз, и Аню оживляли еще два раза. Несмотря на возраст, она знает о своей болезни и о том, что ей не нашли совместимого донора. И остается только одна возможность. Но Аня так хочет жить, что способна заставить работать на себя и этот последний шанс. Так считают ее мама и ее питерские врачи. Это как раз те люди, которые дают ей шанс. Но нужна еще и ваша помощь, без нее не обойтись. →

Девочке почти полтора года. Но она не ходит и даже не ползает, потому что это очень тяжело. Она плохо растет, потому что расти тяжело. Она плохо ест, потому что жевать тяжело, и если глотать слишком часто, то начинается одышка. Одышка не прекращается, даже если просто лежать тихо. У нее порок сердца. Кардиологи сказали ее маме абсурдную с точки зрения русского языка фразу – надейтесь на плохое. →