Помощь идет

Но никто не умеет ее распределять

Валерий Панюшкин,
главный редактор Русфонда

В пятницу директор Российского фонда помощи Лев Амбиндер получил обещание мэра Беслана Олега Габуева, что тот подготовит к понедельнику списки пострадавших. В субботу господин Амбиндер звонил господину Габуеву спросить, как идут дела, и получил ответ, что, если мужчина дал слово, не надо спрашивать его, сдержит ли. Вчера, в понедельник, списков не было. Лев Амбиндер начал составлять их сначала, как будто и не прошло трех дней.

Мы вошли в здание администрации, и мэр принял нас приветливо. Он сказал, что есть радостная новость: новый глава района назначил специальную комиссию по распределению гуманитарной помощи и теперь эта комиссия может составить списки пострадавших, нуждающихся в помощи.

— Так вы же обещали сегодня списки! — удивился Лев Амбиндер.

— Лев Сергеевич,— успокаивал мэр.— Я же вам говорю, создана специальная комиссия, возглавляет замглавы района Эрик Гусиев.

— Это государственная комиссия или общественная?

— Она и государственная, и общественная, она так и называется...

— Как называется?

— Не помню, как-то хорошо называется. Эрик Гусиев возглавляет.

Мы пошли по зданию администрации искать председателя комиссии Гусиева и встретили заведующую отделом соцзащиты Эльму Эльканову, которой при нас в прошлую пятницу мэр поручил составление списков. Теперь она подчинялась председателю комиссии, а тот ничего ей не поручал, и она сказала, признав в господине Амбиндере знакомого:

— Здравствуйте, Лев Сергеевич. Какая у вас проблема?

Мы вошли в зал, где заседала комиссия, и Лев Амбиндер принялся излагать главе района господину Владимиру Ходову с самого начала все то, что излагал уже в прошлую среду по телефону из Москвы бывшему главе района Борису Уртаеву, и то, что излагал в прошлую пятницу мэру лично: что есть Российский фонд помощи, что фонд открывает в Сбербанке именные счета пострадавшим, что читатели Ъ сами переводят на эти счета деньги, что не хватает только списка пострадавших.

Глава администрации начал было слушать, но отвлекся и сказал, похлопывая по руке мужчину, сидевшего рядом:

— Вот приехал наш земляк из Москвы — привез помощь. Откуда вы?

— "Газпром Инжиниринг",— сказал мужчина.— Я не от компании привез деньги, а просто осетины, которые там работают, скинулись и послали меня передать пострадавшим.

В папке у этого мужчины была пачка денег. Тысяч десять на вид. Привели женщину с конторской книгой, и женщина эта стала записывать в книгу дарителя. Она писала: "Представитель Республики Северная Осетия--Алания в компании..."

— Как ваша компания называется?

Мужчина назвал еще раз свою компанию. Он улыбался снисходительно и терпеливо. Дверь открылась, и вошел молодой человек. Он плакал. Он показал паспорт и свидетельство о смерти дочери и сказал, что жена его находится в больнице в Москве, а он хочет жену проведать, но у него нет денег.

Тогда господин из компании "Газпром Инжиниринг" отсчитал этому молодому человеку денег и просто дал, пока женщина пыталась записать, сколько он дал, в конторскую книгу. А еще он дал свой московский телефон и просил молодого человека обращаться если что, потому что земляки же.

Лев Амбиндер двадцатый уже раз начинал с самого начала объяснять кому-то, какие ему нужны списки и зачем. Я не мог больше этого видеть. Я ушел.

Неподалеку от здания администрации в детском компьютерном клубе заседал Учительский комитет по оказанию помощи. Там молодые женщины звонили по телефону и составляли свой список. Возглавляла этот комитет заместитель директора школы #1 по воспитательной работе Елена Касумова, молодая красивая женщина. У нее была ссадина на лице, полученная во время штурма. Она была заложницей. Список, который она составляла, включал имена погибших или пострадавших детей и их домашние адреса. Она делала этот список в расчете на то, что благотворители станут присылать деньги почтовым переводом.

— Зачем же, Лена, почтовым переводом-то? Это же сколько денег получат не дети, а почта? — начал было спрашивать я, но по выражению лица Елены Касумовой понял, что обижаю как-то ее этим прагматическим вопросом.

Она горячо поддержала нашу идею открыть пострадавшим сберкнижки, договорившись с банком не брать комиссию за перевод. Но мне нужны были не имена пострадавших детей, а имена их родителей или попечителей. И паспортные данные, чтоб открыть сберкнижки. Этого ничего Елена Касумова сообщить мне не могла.

Она вспомнила только имена девятерых детей, оставшихся круглыми сиротами, и, порывшись по своему списку, нашла их домашние телефоны, у кого есть телефоны.

Больше мы пока ничего не смогли сделать.