«Людям начнут отказывать»
Московский юрист – о рисках адвокатской монополии для НКО
Вячеслав Шинкаренко. Фото из личного архива
– Как, на ваш взгляд, принятие законопроекта отразится на юристах, работающих в НКО и помогающих людям в трудной жизненной ситуации: детям-сиротам, тяжелобольным людям, людям с инвалидностью и другим?
– В НКО работают специалисты, которые знают социальную сферу изнутри. Многие из них прошли настоящую «социальную школу»: трудились в муниципальных службах, бюджетных учреждениях, занимались конкретными проблемами семей, детей-сирот, людей с зависимостями или психическими особенностями. Среди них есть и юристы – они в течение многих лет усваивали и прекрасно понимают, как общаться с благополучателями, как выстраивать доверие, контакт с ними, как действовать в суде. У этой работы есть особая специфика, которой невозможно научиться по учебникам.
Если законопроект Минюста, который сейчас активно обсуждается в профессиональном сообществе, будет принят, социальные – назовем их так – юристы окажутся в сложном положении. Чтобы продолжать оказывать помощь, они будут вынуждены становиться адвокатами: сдавать экзамен, который включает около 500 вопросов по всем отраслям права, от уголовного до жилищного, платить вступительный взнос в адвокатскую палату, который в разных регионах может достигать 200, а где-то и 800 тыс. руб., затем платить налоги и так далее. Все это непосильная и ненужная нагрузка. Мотивация таких специалистов упадет. Зачем им это, если они работают ради помощи людям, а не ради прибыли?
– Но, может быть, в законопроекте есть все-таки хоть какой-то плюс для социальных юристов и НКО?
– Пожалуй, единственный плюс – адвокатская тайна. Все, что доверитель рассказал адвокату, не может быть разглашено. За нарушение – лишение статуса. Но у социальных юристов, пусть у них и нет формальной «тайны», есть человеческая этика. Без нее в эту сферу никто не идет. Благотворительностью вообще нужно жить – иначе не получится.
– Если социальные юристы не смогут выходить с подопечными в суды, кто тогда будет помогать людям во время судебных заседаний? Суд – огромный стресс даже для подготовленного человека.
– Да, суд для человека без опыта похож на экзамен в университете, только токсичный. Ты отвечаешь по билету, а рядом кто-то под руку говорит: «Нет, это не так», – а преподаватель, то есть судья, говорящего поддерживает. Даже опытные адвокаты волнуются перед судебными заседаниями – что говорить о человеке, который пришел в суд один?
В социальных делах человек судится, как правило, не с соседом, а с государственным органом – больницей, школой, департаментом, министерством. На противоположной стороне – юристы, спокойные, опытные, защищающие власть. А человек волнуется, говорит лишнее, эмоционально выражается, не по делу – и проигрывает. Поэтому и нужны проводники – юристы, которые берут за руку и ведут через весь судебный процесс, помогают не только юридически, но и психологически.
Если же законопроект без изменений вступит в силу, адвокаты в регионах будут перегружены делами, ведь почти вся «судебка» пойдет через них. Бесплатные дела они будут брать редко, просто не смогут. Людям начнут отказывать. Они пойдут в суд сами, плохо подготовленные, будут раздражать судью, путаться, говорить не то – и выходить оттуда с психологической травмой.
– Можно ли сказать, что это усилит напряженность в обществе, особенно среди уязвимых людей?
– Да. Одна из задач социального юриста – сопровождать человека в том числе эмоционально. Успокаивать, объяснять, почему сегодня проиграли, почему это не катастрофа. Когда же человек идет один и проигрывает, он остается с чувством, что все вокруг враги: и суд, и государство, и закон.
– Может быть, в законопроект можно внести исключения, поправки для юристов НКО, для социальных юристов, для особых случаев?
– Вносить исключения – сложная задача. В законе невозможно перечислить все: от восстановления дееспособности до защиты жилищных прав малоимущих. Но можно пойти по другому пути. Например, как в законе о защите прав потребителей: там общественные объединения могут выступать в суде в интересах конкретного человека или группы лиц. Почему бы не дать такое же право НКО, работающим в социальной сфере? Чтобы они могли быть юридическим представителем в суде, а их сотрудники без адвокатского статуса защищали людей.
– А как быть юристам, которые бесплатно помогают людям вне НКО?
– Им придется получать адвокатский статус, другого пути нет. Хотя признаюсь: я юрист, не адвокат, и 30% моих дел – бесплатные. И мне не хочется существовать в жестких рамках. Да, в адвокатских кабинетах дела и их участники защищены законом, следователь ничего не может изъять, а мои дела следователь изъять может – это правда. Но социальному юристу важнее другое: эмпатия, терпение, умение понимать людей, даже если они ведут себя порой непросто.
– Как Ассоциация юристов России относится к идее адвокатской монополии?
– Ассоциация – большая общественная организация, в каждом регионе у нее свое отделение. Московское отделение сейчас собирает мнения. Наша комиссия по НКО уже высказалась: как обычно, о некоммерческих организациях забыли. Это, к сожалению, типичная история. Так было и с делами об административных правонарушениях, когда для бизнеса ввели возможность заменять штрафы на предупреждения, а для НКО забыли. Вспомнили об этом только через несколько лет.
– Вячеслав, как и когда вы сами пришли в некоммерческую сферу?
– В 2016 году юридическая фирма, где я работаю, выиграла городской заказ на консультации для НКО Москвы. За год мы провели около 1,5 тыс. консультаций. Я руководил юристами, участвовал сам. Потом ко мне НКО стали обращаться напрямую.
С тех пор я консультирую крупные инфраструктурные НКО, веду телеграм-канал фонда «Лаборатория добра», где пишу о законодательных проблемах сектора.
– Какие планы у вас и комиссии сейчас?
– 23 октября мы с коллегами проведем круглый стол: соберем юристов и адвокатов, чтобы обсудить последствия законопроекта для НКО и подготовить предложения по его доработке, сформулируем поправки. Приглашаем всех, кому эта тема важна.
