20.07.2018
Колонка «Ъ»
Смерть не узнать
Кто принимает решение об уходе из жизни
Репортаж
корреспондента
Дины Юсуповой
читайте здесь
Боковой амиотрофический склероз, мышечная дистрофия Дюшенна, другие прогрессирующие и неизлечимые заболевания заставляют специалистов заниматься невиданным в европейской культуре делом: планировать смерть. Если заранее известно, что рано или поздно у пациента откажут легкие, то надо ли ему умереть в тот момент, когда он не сможет дышать, или, если мы считаем жизнь безусловной и главной ценностью на свете, правильнее подключить пациента к аппарату искусственной вентиляции легких и дать ему еще несколько месяцев, а то и лет жизни – пусть бездвижной и молчаливой, но жизни?
Поскольку исход заранее известен, про способ ухода пациента из жизни в современной медицине принято разговаривать с пациентом и его близкими. Смерть теперь не забирает человека по своей неведомой нам воле, а регулируется аппаратами жизнеобеспечения и наступает тогда, когда ее подпускают к больному – врач, юрист или сам пациент.
Чем больше прогрессирует медицина, тем точнее мы можем предсказывать и выбирать варианты течения и других болезней – рассеянного склероза, диабета, рака… Легко представить себе недалекое будущее, когда даже после автомобильных катастроф врач скорой помощи будет решать, констатировать ли смерть человека или воскресить его современными методами интенсивной терапии. Фактически смерть перестает быть метафизической неодолимой силой и становится предметом договора людей между собой. И это новая, непривычная для человека ответственность: самому, посоветовавшись с врачом, юристом и близкими, решить, как и когда умрешь.
Необратимость решения о смерти входит в безусловное противоречие с естественным свойством человека – ошибаться. Трудно понять, принял ли пациент решение отказаться от подключения к аппарату искусственной вентиляции легких в здравом уме и твердой памяти, или потому, что устал, или потому, что плохо был информирован про качество жизни на ИВЛ, или в порыве отчаяния. Совсем трудно понять, следует ли признать за человеком право на эвтаназию или эвтаназия – это лишь способ общества самоустраниться от участия в судьбе одного из своих членов, тогда как гуманнее было бы предоставить страдающему качественное обезболивание и помощь психолога.
К тому же чем изощреннее медицина, тем более размытым становится понятие смерти как таковое. Уже сейчас известны случаи, когда в одном из штатов Америки пациент считался мертвым, но стоило родственникам перевезти его на реанимобиле в соседний штат, и человек считался живым, – таков закон, в разных штатах предписывающий констатировать смерть по-разному. И уже не единожды было, что смерть, констатированную врачом, родственники пациента оспаривали в суде.
Это не говоря уже о том, что чем больше наша жизнь происходит в социальных сетях, тем непонятнее: если ты умер, а твой блог продолжает вести другой человек или бот, значит ли это, что ты жив? Можешь ли после смерти распоряжаться своим имуществом и телом? Чем больше прогрессируют социальные сети, тем непонятнее это будет.
Трудно представить себе, как изменится мир, где смерть окончательно перестанет быть безжалостной слепою старухой в черном балахоне с косой в руках, а превратится в предмет договора между людьми. Ясно одно: в этом новом мире причинение смерти – будь то по злому умыслу или по неосторожности – станет куда более чудовищным преступлением, чем было. Хотя, казалось бы, куда уж чудовищнее?
Иллюстрация Родиона Китаева
