22.06.2012
Мы излечимы
Люди стали больше доверять Русфонду и друг другу
Виктор Костюковский,
специальный корреспондент Российского фонда помощи (Русфонда)
Трехлетняя малышка, веселая болтушка и чтоб блондинка, хорошо бы кудрявая, а глаза голубые и кокетливые. Желательно с пороком сердца, очень тяжелым, таким, что еще чуть-чуть – и все. Что за бред? – подумает читатель. Но фандрайзеры, люди, организующие сборы пожертвований, знают: это не бред, а портрет идеального объекта людской заботы и благотворительности, пусть и несколько иронически набросанный. Именно такой малышке охотнее всего пожертвуют деньги. Так просто: одна операция, и ребенок здоров. Чему жертвователь искренне рад и законно горд собой.
В таком предпочтении нет ничего смешного, оно очень понятно и легко объяснимо. Я бы сказал, что в нем нет и ничего грустного. Я сказал бы так, если бы не сотни и тысячи других детей – не красивых, а даже и уродливых. Больных несмертельно, которые вообще-то проживут и так: горбатые или с челюстями что-то, а то ноги кривые. Или, наоборот, больных смертельно, у которых рак – такому поможешь, а он возьми да и умри, вот и вся рентабельность. Или таких, что вроде не помирает, но и живет не как все, и как все жить не будет, это с разными там детскими параличами или повышенной ломкостью костей...
Четыре года назад, начиная программу «Русфонд.Онкология», мы в Русфонде были максимально осторожны. Мы и раньше помогали раковым больным, но от случая к случаю, а предстояло перейти к планомерной работе. У нас не было сомнений в ее необходимости (множество больных детей и острый дефицит лечебного бюджета). Более того, мы были уверены в ее успехе. Нам предстояло передать эту уверенность читателю, потому что других доноров, кроме читателей «Ъ» и сайта rusfond.ru, у нас не было. Мы знали, чем убеждать: успехами медицины, растущими процентами излечений и вот этим рефреном: «рак не приговор, а диагноз». Теперь можно признать, что особо убеждать не пришлось. Читатель быстро, практически сразу принял ту точку зрения, согласно которой в борьбе с раком надо идти до конца, не думая о рентабельности и оставляя все процентные подсчеты на потом. Наше дело спасать, решил читатель, а уж кому и сколько жить на этом свете, решаем не мы.
Русфонд занимается адресным фандрайзингом, а это сбор средств не вообще на проблему, но на лечение конкретных детей. Мы и сейчас считаем этот метод наиболее эффективным в российском фандрайзинге (да и не только в российском), об этом говорит весь 16-летний опыт Русфонда. В наших публикациях о конкретных тяжелобольных детях, кроме имен, фамилий и возраста, всегда прописаны диагнозы. И вот читатель вместо привычного «на лечение имярек» стал указывать в назначении платежа: «на программу «Русфонд.Онкология». Часто такой адрес сопровождается припиской: «Самому безнадежному ребенку» (это цитата, смотрите запись от 9 июня в Третьем окне «Нашего почтамта» на rusfond.ru). И вот сборы на «Русфонд.Онкология» в этом году уже сравнялись со сборами на нашу самую первую и заведомо беспроигрышную (помните описанный в начале стереотип?) программу «Русфонд.Сердце».
Еще больше было сомнений с программой «Русфонд.Диабет». Это о сахарном диабете 1-го типа, о болезни, которая не излечивается, а обеспечение автоматическими помпами-дозаторами всего лишь повышает качество жизни инсулинозависимых детей. Читатель не сразу, но теперь уж точно уловил это «всего лишь». Которое на самом деле и есть каждодневная жизнь – то ли существовать с десятком уколов, жесткими ограничениями и постоянной опасностью гипо- или гипергликемической комы, то ли жить с умной помпой, которая отменяет эти беды, отменяет ежедневные страхи и слезы, а главное – снижает риск жизненно опасных осложнений. И вот пошли денежные переводы с назначением «на программу «Русфонд.Диабет».
Еще одно важное наблюдение, уже на другую несколько тему. Одна из наших нынешних подопечных – девочка, гражданка России с армянской фамилией. Ей на лечение родители пытались собрать деньги через одну из социальных сетей. Но там дело стопорилось такими репликами: «Вот пусть ей армяне и помогают!». Рад доложить, что в почте Русфонда никогда не было подобных комментариев, нет их и теперь. Теперь все больше свидетельств помощи христиан мусульманам и наоборот; российских граждан – детям собратьев по единой в прошлом стране, и все чаще вопросы из Украины, Казахстана, Киргизии, стран Балтии: как послать деньги российским героям наших публикаций?
Пожертвований на программы пока немного. Но совсем не так давно читатель вовсе не верил никаким программам и реагировал лишь на конкретного малыша. А теперь доля пожертвований на программы в общем сборе Русфонда медленно, но растет. Но растет и общий сбор! Значит, мы становимся добрее, доверчивее – не только читатель к Русфонду, но и все мы – друг к другу.
В мировом рейтинге благотворительности 2011 года, выполненному британским фондом CAF по опросам Института Гэллапа (США) у России 130-ое место среди 153 стран. Можно спорить о методиках гэллаповских опросов , утверждать, будто на самом деле наш номер не 130-ый, а, например, 101-ый. Это утешит? Вряд ли. Положение с благотворительностью в стране свидетельствует о том, что наше общество больно – давно, хронически, опасно. Уж скорее можно утешаться тем, что годом раньше Россия в этом рейтинге была на 138-ом месте. Разница невелика, но она есть.
Вот и наши наблюдения свидетельствуют о том, что мы излечимы.
Мы излечимы
Люди стали больше доверять Русфонду и друг другу
Виктор Костюковский,
специальный корреспондент Российского фонда помощи (Русфонда)
Трехлетняя малышка, веселая болтушка и чтоб блондинка, хорошо бы кудрявая, а глаза голубые и кокетливые. Желательно с пороком сердца, очень тяжелым, таким, что еще чуть-чуть – и все. Что за бред? – подумает читатель. Но фандрайзеры, люди, организующие сборы пожертвований, знают: это не бред, а портрет идеального объекта людской заботы и благотворительности, пусть и несколько иронически набросанный. Именно такой малышке охотнее всего пожертвуют деньги. Так просто: одна операция, и ребенок здоров. Чему жертвователь искренне рад и законно горд собой.
В таком предпочтении нет ничего смешного, оно очень понятно и легко объяснимо. Я бы сказал, что в нем нет и ничего грустного. Я сказал бы так, если бы не сотни и тысячи других детей – не красивых, а даже и уродливых. Больных несмертельно, которые вообще-то проживут и так: горбатые или с челюстями что-то, а то ноги кривые. Или, наоборот, больных смертельно, у которых рак – такому поможешь, а он возьми да и умри, вот и вся рентабельность. Или таких, что вроде не помирает, но и живет не как все, и как все жить не будет, это с разными там детскими параличами или повышенной ломкостью костей...
Четыре года назад, начиная программу «Русфонд.Онкология», мы в Русфонде были максимально осторожны. Мы и раньше помогали раковым больным, но от случая к случаю, а предстояло перейти к планомерной работе. У нас не было сомнений в ее необходимости (множество больных детей и острый дефицит лечебного бюджета). Более того, мы были уверены в ее успехе. Нам предстояло передать эту уверенность читателю, потому что других доноров, кроме читателей «Ъ» и сайта rusfond.ru, у нас не было. Мы знали, чем убеждать: успехами медицины, растущими процентами излечений и вот этим рефреном: «рак не приговор, а диагноз». Теперь можно признать, что особо убеждать не пришлось. Читатель быстро, практически сразу принял ту точку зрения, согласно которой в борьбе с раком надо идти до конца, не думая о рентабельности и оставляя все процентные подсчеты на потом. Наше дело спасать, решил читатель, а уж кому и сколько жить на этом свете, решаем не мы.
Русфонд занимается адресным фандрайзингом, а это сбор средств не вообще на проблему, но на лечение конкретных детей. Мы и сейчас считаем этот метод наиболее эффективным в российском фандрайзинге (да и не только в российском), об этом говорит весь 16-летний опыт Русфонда. В наших публикациях о конкретных тяжелобольных детях, кроме имен, фамилий и возраста, всегда прописаны диагнозы. И вот читатель вместо привычного «на лечение имярек» стал указывать в назначении платежа: «на программу «Русфонд.Онкология». Часто такой адрес сопровождается припиской: «Самому безнадежному ребенку» (это цитата, смотрите запись от 9 июня в Третьем окне «Нашего почтамта» на rusfond.ru). И вот сборы на «Русфонд.Онкология» в этом году уже сравнялись со сборами на нашу самую первую и заведомо беспроигрышную (помните описанный в начале стереотип?) программу «Русфонд.Сердце».
Еще больше было сомнений с программой «Русфонд.Диабет». Это о сахарном диабете 1-го типа, о болезни, которая не излечивается, а обеспечение автоматическими помпами-дозаторами всего лишь повышает качество жизни инсулинозависимых детей. Читатель не сразу, но теперь уж точно уловил это «всего лишь». Которое на самом деле и есть каждодневная жизнь – то ли существовать с десятком уколов, жесткими ограничениями и постоянной опасностью гипо- или гипергликемической комы, то ли жить с умной помпой, которая отменяет эти беды, отменяет ежедневные страхи и слезы, а главное – снижает риск жизненно опасных осложнений. И вот пошли денежные переводы с назначением «на программу «Русфонд.Диабет».
Еще одно важное наблюдение, уже на другую несколько тему. Одна из наших нынешних подопечных – девочка, гражданка России с армянской фамилией. Ей на лечение родители пытались собрать деньги через одну из социальных сетей. Но там дело стопорилось такими репликами: «Вот пусть ей армяне и помогают!». Рад доложить, что в почте Русфонда никогда не было подобных комментариев, нет их и теперь. Теперь все больше свидетельств помощи христиан мусульманам и наоборот; российских граждан – детям собратьев по единой в прошлом стране, и все чаще вопросы из Украины, Казахстана, Киргизии, стран Балтии: как послать деньги российским героям наших публикаций?
Пожертвований на программы пока немного. Но совсем не так давно читатель вовсе не верил никаким программам и реагировал лишь на конкретного малыша. А теперь доля пожертвований на программы в общем сборе Русфонда медленно, но растет. Но растет и общий сбор! Значит, мы становимся добрее, доверчивее – не только читатель к Русфонду, но и все мы – друг к другу.
В мировом рейтинге благотворительности 2011 года, выполненному британским фондом CAF по опросам Института Гэллапа (США) у России 130-ое место среди 153 стран. Можно спорить о методиках гэллаповских опросов , утверждать, будто на самом деле наш номер не 130-ый, а, например, 101-ый. Это утешит? Вряд ли. Положение с благотворительностью в стране свидетельствует о том, что наше общество больно – давно, хронически, опасно. Уж скорее можно утешаться тем, что годом раньше Россия в этом рейтинге была на 138-ом месте. Разница невелика, но она есть.
Вот и наши наблюдения свидетельствуют о том, что мы излечимы.
