НАСТЯ ИЩЕТ ЧЕЛОВЕКА

«Коммерсантъ» №171/П [2774] 22.09.2003

НАСТЯ ИЩЕТ ЧЕЛОВЕКА

человек даст ей немного костного мозга

Насти нет. Ее койка в отделении онкогематологии стоит пустая. На соседней койке лежит девочка лет четырнадцати, грустная и в марлевой маске, потому что когда делают химиотерапию, ребенок плохо себя чувствует, и простой насморк может стать для него страшной болезнью.

С Настиным доктором мы сидим у входа в палату в коридоре, и странно, что доктора зовут Екатерина Николаевна. Она молодая женщина и она плачет, так что хочется погладить ее по голове и сказать "Катя, не плачьте". Она говорит:

— У нас такое отделение, что нам все время нужна помощь. Мы каждый день вызываем то отолярингологов, то хирургов, потому что на фоне лейкоза... Плакать хочется, у нас очень хорошие дети, и им все стараются помочь.

Мимо нас по коридору ходят дети. Они бледные и у них как правило нету волос на голове. Они очень нежные от этого. Доктор рассказывает мне, что за тридцать дней химиотерапии ребенок должен выйти в ремиссию. Семьдесят процентов детей выходят в ремиссию. Лейкоз больше не смертельная болезнь. Семьдесят детей из ста выживают, а десять лет назад из ста выживали пятеро.

Так вот, Настя не вышла в ремиссию за тридцать дней. И усиленная высокодозная химиотерапия потом тоже не помогла. И за что это столько несчастий на голову одной маленькой девочки — непонятно. Когда Насте было восемь лет, у бабушки ее сгорел дом. Когда Насте было девять, любовник убил Настину мать, так, что Настя видела. Потом Настю удочерили дядя и тетя, а потом она заболела лейкозом. А потом не подействовала химиотерапия. В этом году Насте исполнилось десять лет. И когда доктор мне это рассказывает, я думаю, что Настина история — про то, как на человека наезжает судьба паровым катком, и про то, что нас здесь слишком мало, чтобы противостоять Настиной судьбе. Вот доктор Катя глаза на мокром месте, я зашел на десять минут, хирург из соседнего отделения, анестезиолог — мы не справимся.

Настя открывает дверь и шагает по коридору даже немного вприпрыжку. Ее не было, потому что она ходила в больничную церковь. У нее смешная круглая рожица. Она улыбается. Она красиво рисует сказочных принцесс и любит фильмы про сказочных волшебниц. На нее не подействовала химиотерапия.

Доктору лет двадцать семь или тридцать. Доктор говорит, что сдаваться нельзя. Она глотает слезы, так, чтобы Настя не видела слез лечащего врача, и говорит, что Насте можно еще сделать пересадку костного мозга. Она говорит тихо, чтобы Настя не услышала и не испугалась раньше времени, узнав, как именно пересаживают донорский костный мозг.

Когда пересаживают костный мозг, ребенка запирают одного в стерильном боксе. Ребенку передают туда стерильную еду, через специальное окошко, не пропускающее бактерий, и стерильное судно. В вену ребенку вставлен катетер, а трубки капельниц выходят через стену наружу, и бутылки с лекарствами медсестра меняет снаружи. В боксе есть телевизор, и ребенку передают туда внутрь стерильные кассеты с мультиками. Никто из взрослых не может войти и погладить ребенка по голове, взрослые только смотрят на ребенка через стекло и не спят. Лекарства в капельницах суть яд, и за семь дней этот яд убивает в ребенке его собственный костный мозг и кровь. Кровь становится бледной. Эти семь дней отсчитывают в обратном порядке: минус седьмой, минус шестой, минус пятый. В день ноль ребенок практически мертв, если верить его анализу крови, и в этот день ребенку вводят в вену донорский костный мозг, здоровые стволовые клетки, которые должны заменить собою убитые раковые клетки костного мозга ребенка. Эта замена длится еще месяц или полтора. В конце концов выходит, что ребенок заперт один в стерильном боксе около двух месяцев. Это именно те два месяца, когда ребенку так плохо, как не было никогда прежде и не будет никогда потом, если ребенок выживет.

Настя сидит на кровати и улыбается:

— Катерина Николавна говорит, что мне надо будет делать пересадку костного мозга, но я думаю, что, может быть, и на таблетках проскочу.

— Ты знаешь, как делают пересадку?

— Не-а, не знаю. А что, больно?

— Нет, не больно, но очень неприятно.

Доктор до сих пор не рассказывает Насте, что пересадка костного мозга для нее последний шанс, потому что донорского костного мозга для Насти нет. В России вообще нет доноров костного мозга. А за границей есть база данных, и где-нибудь в Италии, например, или во Франции живет человек, чей костный мозг подходит Насте Савельевой из поселка Дмитровка Тамбовской области. И если этого человека найти, то он отдаст Насте немного своего костного мозга. Это будет сложная операция под общим наркозом, но этот человек согласен. Когда доктор говорит об этом человеке, она опять чуть не плачет, потому что он, наверное, хороший человек, но чтобы найти его, ни у доктора, ни у Насти, ни у меня нет денег.

Поиск донора обойдется в 15 000 евро

Диагноз «острый лимфобластный лейкоз» Насте Савельевой поставили ровно год назад. По словам заведующего отделением онкогематологии и химиотерапии Российской детской клинической больницы (Москва) Дмитрия Литвинова, у девочки «самый неблагоприятный вариант лейкоза — Т-клеточный». К стандартной терапии заболевание оказалось нечувствительным и «пришлось применять усиленную, высокодозную химиотерапию». После первых трех курсов Насте полегчало, наступила ремиссия. «Однако нам хорошо известно, — говорит Дмитрий Витальевич, — что такой лейкоз одной химиотерапией вылечить невозможно».

Девочке необходима трансплантация костного мозга от неродственного донора. Стандартная стоимость поиска и активации такого донора за рубежом — 15 тыс. евро. Трансплантация и последующее лечение как минимум втрое дороже. Однако в случае с Настей Савельевой эти платежи сделает государство.

Российский фонд помощи располагает счетом из центра Stefan Morsch Stiftung (Германия), который и займется поиском Настиного донора. Здесь собран банк данных более чем на 1,5 млн. немцев. Если в немецком регистре не удастся найти, то Stefan Morsch Stiftung отыщет в аналогичных центрах Европы. Мы готовы передать реквизиты Stefan Morsch Stiftung читателю, способному внести полную стоимость поиска. Германская сторона не согласилась принять на себя дробный сбор пожертвований. И все же девочке можно помочь любой суммой. Как всегда в таких сложных случаях, Фонд открыл в Москве сберкнижку на имя ближайшей родственницы, двоюродной бабушки Насти — москвички Надежды Вячеславовны Калининой. Мы готовы по первому запросу сообщить реквизиты этой сберкнижки.
Экспертная группа Российского фонда помощи.

ЦЕЛЫХ ПЯТЬ ШАНСОВ ВМЕСТО ОДНОГО

26 ноября в фонд позвонил еще один читатель и сообщил о передаче в Российскую детскую клиническую больницу (РДКБ) 15 тыс. евро и «$2 тыс. на накладные расходы». К «накладным» еще вернемся, а пока сообщу следующее: Насте Савельевой, у которой острый лимфобластный лейкоз и о которой мы рассказали в октябрьской странице фонда, 10 декабря в РДКБ будет проведена трансплантация неродственного костного мозга.
То есть все у нас с вами, дорогие друзья, получилось! Деньги на поиск заграничного донора найдены, а вместе с ними и донор. Им оказалась 28-летняя женщина из Дюссельдорфа. Сбор средств для Насти шел в ритме, который следовало бы назвать привычным, если бы к такому можно было привыкнуть. Потому что никогда заранее не знаешь, позвоните ли вы и на этот раз. Так вот, сначала было много звонков с просьбой дать реквизиты, потом затишье и вот уже из Германии нам сообщают: для Насти прислано 45 тыс. евро. Первым, как выяснилось, перевело 15 тыс. евро ОАО «Техснабэкспорт» (ген. директор Владимир Смирнов). И еще 6500 евро собрано на московской сберкнижке Настиной бабушки. И 8 тыс. евро удалось собрать нашим друзьям из Группы милосердия им. отца Александра Меня при РДКБ.
Мы связались с РДКБ и вот имена других ребятишек, кому вы дали большущий шанс на спасение при помощи пересадки костного мозга: Максим Матвеев, 13 лет, Краснодарский край, острый миелобластный лейкоз; Сережа Тропин, 8 лет, Тюменская область, лимфогистиоцитоз; Игорь Оболенский, 11 лет, Украина, апластическая анемия; Вадик Маркунин, 2 года, Краснодарский край, апластическая анемия. Поиск доноров для них уже начат.
О $2000 «накладных». За контейнером с живым костным мозгом для Насти должен слетать врач из РДКБ. Государство эту поездку не оплачивает, зато Аэрофлот обеспечивает бесплатный перелет. Но 600 евро потребуется на железную дорогу от Берлина до Ганновера, на такси до донорского центра поиска и обратно. Еще $1400 пойдут на пять комплектов белья для Насти и высококачественное усиленное питание после пересадки.
Всем спасибо!