17.12.2010
ЧИТАТЕЛИ ЗАПЛАТИЛИ ЗА ВСЕ ОПЕРАЦИИ ДЛЯ АРТЕМА. СПАСИБО!
10 декабря здесь на сайте, в «Коммерсанте», в Газете.ru и на сайтах радио «Эхо Москвы» и Здоровье@Mail.Ru мы рассказали историю шестилетнего петербуржца Артема Самуйлова («Хрупкий мальчик», Валерий Панюшкин). У него несовершенный остеогенез (повышенная ломкость костей). Помочь Артему смогут в Европейском медицинском центре (Москва), но лечение обойдется в 1 280 000 рублей, которых у Самуйловых нет. Благодаря вам, дорогие читатели, в недельный срок собрана вся необходимая сумма. Мальчика с мамой ждут в клинике в феврале будущего года, за это время Артем должен подрасти и набраться сил.
Рассказывает заведующая отделением центра Наталья Белова: «На первом этапе в бедренную кость правой ноги будет имплантирован один штифт. Затем, через три-четыре месяца, в большеберцовую кость имплантируем второй. В ходе следующих двух операций штифты будут имплантированы в бедренную и большеберцовую кость левой ноги».
Спасибо, дорогие друзья!
Мы будем держать вас в курсе этих этапов лечения Артемки.
10.12.2010
ХРУПКИЙ МАЛЬЧИК
Артему Самуйлову нужны телескопические штифты
Мальчику шесть лет. У него несовершенный остеогенез, повышенная ломкость костей. Впервые он сломал оба бедра и плечо еще до рождения, еще у мамы в утробе. Потом ломал руки и ноги чуть ли не каждый месяц. Ломал бедро и в этом сентябре. Но если спросить Артема, то он расскажет, что с трех лет переломов у него не было, потому что закрытые переломы мальчик и переломами то не считает: это, мол, совсем не больно, походишь месяц в лонгете, и ничего. Он ходит с трудом, переваливаясь как уточка. У него ноги разной длины и ложные суставы в бедрах. При этом Артем самый дружелюбный, самый оптимистичный и общительный человек на земле. Ему надо только вживить в бедренные кости специальные телескопические штифты, чтобы раздвигались по мере роста.
Дверь открывается, и на пороге маленький смешной человечек. Он улыбается, потешно кланяется и говорит:
– Заходите, заходите, мы так давно вас ждем. Раздевайтесь, вы, наверное, устали. Сейчас я поведу вас в комнату, усажу на диван и покажу все-все свои игрушки.
И сразу берет за руку, и тащит в комнату, действительно усаживает на диван, действительно показывает игрушки и говорит-говорит про всю свою жизнь…
– Знаете что? Я вам еще не рассказывал про Петергоф. А в Петергофе у меня живет бабушка. А я ее очень люблю. И когда я приезжаю к бабушке, я всегда ей помогаю, особенно готовить и мыть посуду. У меня есть острый ножичек, и я им быстро-быстро режу все, что бабушке нужно. А потом помогаю ей с тестом…
– А Самсона ты видел в Петергофе? – спрашиваю я просто для поддержания разговора, хотя Артем такой мальчик, что разговор с ним поддерживать не нужно. Артем и сам может поддерживать разговор хоть трое суток подряд.
– Самсона? Видел, конечно. Это фонтан такой. Он выше, чем у нас потолок, – мальчик встает на цыпочки, поднимает руки над головой и тянется вверх, тщась показать, насколько велик главный петергофский фонтан.
Потом мы спорим. Я утверждаю, что Самсоном зовут древнего героя, разорвавшего пасть льву. А Артем смеется. Всякое несогласие вызывает у мальчика смех. Он смеется и говорит:
– Самсоном никого звать не могут. Такого человеческого имени нет. Есть человеческие имена Сережа или Володя, или Артем, как у меня. А Самсоном никого не могут звать, только фонтан…
И опять смеется. От счастья. Ибо спор – это общение. И общение как таковое доставляет Артему радость.
Артемова мама утверждает, что, когда возвращается домой с работы, всякий прохожий на улице здоровается с ней и передает привет Артему. Всякий прохожий улыбается ей в мрачноватом их микрорайоне на самой окраине Петербурга. Ни с кем из этих прохожих женщина не знакома, но зато со всеми знаком Артем. Он дружит с продавщицей в булочной. Дружит с дворником. Дружит с сантехником, который заходил однажды починить кран. Дружит с бабушками, сидящими во дворе на скамеечке. Дружит со всеми детьми на детской площадке. Дружит с участковым милиционером. Дружит с огромной собакой, которую выгуливает во дворе мрачный человек, с которым Артем тоже, разумеется, дружит.
И я не врач, конечно, но мне кажется, такая общительность и такая безусловная доброжелательность некоторым образом свойственна людям с несовершенным остеогенезом. Они очень хрупкие, эти люди. Одного падения достаточно, чтобы этот мальчик сломал ногу. Одной затрещины достаточно, чтобы перебить этому мальчику шею. Мне кажется, подсознательно, на генетическом каком-то уровне Артем выработал стратегию выживания – всех любить. Так искренне, так открыто, чтобы и его, маленького хрупкого мальчика, все любили. И не любить его невозможно.
Он забирается на колени к фотографу и подробно расспрашивает, для чего нужны все эти колесики и кнопочки на профессиональной фотокамере. Он пробует фотографировать, смеется получившимся картинкам, и фотограф не замечает, как прошло полчаса.
Он забирается и ко мне на колени. Устраивается поудобнее и заинтересованно расспрашивает, как устроена моя маленькая видеокамера. Разобравшись, Артем принимается снимать маму и говорит:
– Мама, танцуй, я же тебя снимаю.
А мама стесняется. Потупляет взгляд и бормочет:
– Как танцевать? Я же не могу без музыки…
И тогда Артем поет.
– Ай дэр-дэр дэрэ! Нари нари нари на!
Ни секунды не задумавшись, он поет, чтобы была музыка. И мама танцует. И мы улыбаемся теми счастливыми улыбками, ради которых люди только и встречаются друг с другом в тех случаях, когда они встречаются не ради денег. Потому что нельзя не улыбаться счастливо в присутствии Артема.
Артемова мама рассказывает, что когда ее сыну случается в очередной раз сломать ногу, он не плачет. Он отползает в сторону, чтобы никто не заметил его страданий. И только привыкнув к боли, мальчик говорит, что опять не может встать.
Она рассказывает, а Артем ковыляет ко мне, обнимает меня и шепчет мне на ухо:
– Можно ты останешься?
– Конечно, малыш. Я еще останусь какое-то время и мы поиграем.
-- Можно ты останешься надолго? Лучше навсегда. А если навсегда нельзя, тогда оставь мне свой телефон, я буду звонить тебе.
И вот уже который день я ловлю себя на мысли, что жду звонка от Артема. А он не звонит. Не звонит потому, наверное, что мама запрещает мальчику приставать к взрослым. А я продолжаю ждать. Однажды пусть он позвонит и расскажет, что ему вживили в кости телескопические штифты. Что переломов больше не будет.
Валерий ПАНЮШКИН
Фото Ольги ЛАВРЕНКОВОЙ
ДЛЯ СПАСЕНИЯ ШЕСТИЛЕТНЕГО АРТЕМА
САМУЙЛОВА НЕ ХВАТАЕТ 800 000 РУБ.
Заведующая отделением Европейского медцентра Наталья Белова (Москва) рассказывает: «Когда я впервые увидела Артема, ему было 3,5 года. Весил он как десятимесячный ребенок, меньше 9 кг, и мог только сидеть». Через год лечения препаратом памидронат мальчик начал ходить с поддержкой. Сейчас он очень вырос, значительно прибавил в весе, – считает госпожа Белова,– и может ходить сам. Плотность костной массы выросла более чем на 50%, «переломы стали реже – до одного в год». К несчастью, после перенесенных переломов образовался ложный сустав левого бедра, и левая нога укоротилась. При ходьбе он сильно ее выворачивает. «Это может привести к новым переломам и свести на нет достигнутые результаты», – уверена Наталья Александровна. Однако сейчас появились технологии, когда мальчику можно помочь, применив специальные телескопические (раздвижные) штифты Fassier-Duval (Канада). Это будут четыре операции. Конструкция штифтов такова, что фиксирующая часть располагается за зоной роста, на уровне колена, и штифты сами раздвигаются по мере роста ребенка, так что впредь хирург не потребуется. Между операциями гипсовая повязка не нужна, и сразу можно начинать активную восстановительную терапию. Период реабилитации после хирургии составит два месяца. Штифты остаются в организме всю жизнь, укрепив кости и дав Артему нормально ходить. «Наш мальчик сможет пойти в массовую школу», – заявила доктор Белова.
Клиника выставила Самуйловым счет на 1 280 000 руб. Российские сельхозтоваропроизводители в рамках программы «Ростки Надежды» (координаторы программы Русфонд и «Агропром-МДТ») собрали и перечислили на лечение Артема 480 000 руб. То есть не хватает еще 800 000 руб.
Дорогие друзья! Если вы решите помочь Артему Самойлову выжить, не смущайтесь цены спасения. Любое ваше пожертвование будет принято с великой благодарностью. Деньги можно перечислить в благотворительный фонд «Помощь» (учредители Издательский дом «Коммерсантъ» и Лев Амбиндер) и на банковский счет мамы Артема Виктории Олеговны Самуйловой. Все реквизиты есть в Российском фонде помощи. Можно воспользоваться и нашей системой электронных платежей, сделав пожертвование с кредитной карточки или электронной наличностью, в том числе и из-за рубежа.
Экспертная группа Российского фонда помощи
ЧИТАТЕЛИ ЗАПЛАТИЛИ ЗА ВСЕ ОПЕРАЦИИ ДЛЯ АРТЕМА. СПАСИБО!
10 декабря здесь на сайте, в «Коммерсанте», в Газете.ru и на сайтах радио «Эхо Москвы» и Здоровье@Mail.Ru мы рассказали историю шестилетнего петербуржца Артема Самуйлова («Хрупкий мальчик», Валерий Панюшкин). У него несовершенный остеогенез (повышенная ломкость костей). Помочь Артему смогут в Европейском медицинском центре (Москва), но лечение обойдется в 1 280 000 рублей, которых у Самуйловых нет. Благодаря вам, дорогие читатели, в недельный срок собрана вся необходимая сумма. Мальчика с мамой ждут в клинике в феврале будущего года, за это время Артем должен подрасти и набраться сил.
Рассказывает заведующая отделением центра Наталья Белова: «На первом этапе в бедренную кость правой ноги будет имплантирован один штифт. Затем, через три-четыре месяца, в большеберцовую кость имплантируем второй. В ходе следующих двух операций штифты будут имплантированы в бедренную и большеберцовую кость левой ноги».
Спасибо, дорогие друзья!
Мы будем держать вас в курсе этих этапов лечения Артемки.
10.12.2010
ХРУПКИЙ МАЛЬЧИК
Артему Самуйлову нужны телескопические штифты
Мальчику шесть лет. У него несовершенный остеогенез, повышенная ломкость костей. Впервые он сломал оба бедра и плечо еще до рождения, еще у мамы в утробе. Потом ломал руки и ноги чуть ли не каждый месяц. Ломал бедро и в этом сентябре. Но если спросить Артема, то он расскажет, что с трех лет переломов у него не было, потому что закрытые переломы мальчик и переломами то не считает: это, мол, совсем не больно, походишь месяц в лонгете, и ничего. Он ходит с трудом, переваливаясь как уточка. У него ноги разной длины и ложные суставы в бедрах. При этом Артем самый дружелюбный, самый оптимистичный и общительный человек на земле. Ему надо только вживить в бедренные кости специальные телескопические штифты, чтобы раздвигались по мере роста.
Дверь открывается, и на пороге маленький смешной человечек. Он улыбается, потешно кланяется и говорит:
– Заходите, заходите, мы так давно вас ждем. Раздевайтесь, вы, наверное, устали. Сейчас я поведу вас в комнату, усажу на диван и покажу все-все свои игрушки.
И сразу берет за руку, и тащит в комнату, действительно усаживает на диван, действительно показывает игрушки и говорит-говорит про всю свою жизнь…
– Знаете что? Я вам еще не рассказывал про Петергоф. А в Петергофе у меня живет бабушка. А я ее очень люблю. И когда я приезжаю к бабушке, я всегда ей помогаю, особенно готовить и мыть посуду. У меня есть острый ножичек, и я им быстро-быстро режу все, что бабушке нужно. А потом помогаю ей с тестом…
– А Самсона ты видел в Петергофе? – спрашиваю я просто для поддержания разговора, хотя Артем такой мальчик, что разговор с ним поддерживать не нужно. Артем и сам может поддерживать разговор хоть трое суток подряд.
– Самсона? Видел, конечно. Это фонтан такой. Он выше, чем у нас потолок, – мальчик встает на цыпочки, поднимает руки над головой и тянется вверх, тщась показать, насколько велик главный петергофский фонтан.
Потом мы спорим. Я утверждаю, что Самсоном зовут древнего героя, разорвавшего пасть льву. А Артем смеется. Всякое несогласие вызывает у мальчика смех. Он смеется и говорит:– Самсоном никого звать не могут. Такого человеческого имени нет. Есть человеческие имена Сережа или Володя, или Артем, как у меня. А Самсоном никого не могут звать, только фонтан…
И опять смеется. От счастья. Ибо спор – это общение. И общение как таковое доставляет Артему радость.
Артемова мама утверждает, что, когда возвращается домой с работы, всякий прохожий на улице здоровается с ней и передает привет Артему. Всякий прохожий улыбается ей в мрачноватом их микрорайоне на самой окраине Петербурга. Ни с кем из этих прохожих женщина не знакома, но зато со всеми знаком Артем. Он дружит с продавщицей в булочной. Дружит с дворником. Дружит с сантехником, который заходил однажды починить кран. Дружит с бабушками, сидящими во дворе на скамеечке. Дружит со всеми детьми на детской площадке. Дружит с участковым милиционером. Дружит с огромной собакой, которую выгуливает во дворе мрачный человек, с которым Артем тоже, разумеется, дружит.
И я не врач, конечно, но мне кажется, такая общительность и такая безусловная доброжелательность некоторым образом свойственна людям с несовершенным остеогенезом. Они очень хрупкие, эти люди. Одного падения достаточно, чтобы этот мальчик сломал ногу. Одной затрещины достаточно, чтобы перебить этому мальчику шею. Мне кажется, подсознательно, на генетическом каком-то уровне Артем выработал стратегию выживания – всех любить. Так искренне, так открыто, чтобы и его, маленького хрупкого мальчика, все любили. И не любить его невозможно.
Он забирается на колени к фотографу и подробно расспрашивает, для чего нужны все эти колесики и кнопочки на профессиональной фотокамере. Он пробует фотографировать, смеется получившимся картинкам, и фотограф не замечает, как прошло полчаса.
Он забирается и ко мне на колени. Устраивается поудобнее и заинтересованно расспрашивает, как устроена моя маленькая видеокамера. Разобравшись, Артем принимается снимать маму и говорит:– Мама, танцуй, я же тебя снимаю.
А мама стесняется. Потупляет взгляд и бормочет:
– Как танцевать? Я же не могу без музыки…
И тогда Артем поет.
– Ай дэр-дэр дэрэ! Нари нари нари на!
Ни секунды не задумавшись, он поет, чтобы была музыка. И мама танцует. И мы улыбаемся теми счастливыми улыбками, ради которых люди только и встречаются друг с другом в тех случаях, когда они встречаются не ради денег. Потому что нельзя не улыбаться счастливо в присутствии Артема.
Артемова мама рассказывает, что когда ее сыну случается в очередной раз сломать ногу, он не плачет. Он отползает в сторону, чтобы никто не заметил его страданий. И только привыкнув к боли, мальчик говорит, что опять не может встать.
Она рассказывает, а Артем ковыляет ко мне, обнимает меня и шепчет мне на ухо:
– Можно ты останешься?
– Конечно, малыш. Я еще останусь какое-то время и мы поиграем.
-- Можно ты останешься надолго? Лучше навсегда. А если навсегда нельзя, тогда оставь мне свой телефон, я буду звонить тебе.
И вот уже который день я ловлю себя на мысли, что жду звонка от Артема. А он не звонит. Не звонит потому, наверное, что мама запрещает мальчику приставать к взрослым. А я продолжаю ждать. Однажды пусть он позвонит и расскажет, что ему вживили в кости телескопические штифты. Что переломов больше не будет.
Валерий ПАНЮШКИН
Фото Ольги ЛАВРЕНКОВОЙ
ДЛЯ СПАСЕНИЯ ШЕСТИЛЕТНЕГО АРТЕМА
САМУЙЛОВА НЕ ХВАТАЕТ 800 000 РУБ.
Заведующая отделением Европейского медцентра Наталья Белова (Москва) рассказывает: «Когда я впервые увидела Артема, ему было 3,5 года. Весил он как десятимесячный ребенок, меньше 9 кг, и мог только сидеть». Через год лечения препаратом памидронат мальчик начал ходить с поддержкой. Сейчас он очень вырос, значительно прибавил в весе, – считает госпожа Белова,– и может ходить сам. Плотность костной массы выросла более чем на 50%, «переломы стали реже – до одного в год». К несчастью, после перенесенных переломов образовался ложный сустав левого бедра, и левая нога укоротилась. При ходьбе он сильно ее выворачивает. «Это может привести к новым переломам и свести на нет достигнутые результаты», – уверена Наталья Александровна. Однако сейчас появились технологии, когда мальчику можно помочь, применив специальные телескопические (раздвижные) штифты Fassier-Duval (Канада). Это будут четыре операции. Конструкция штифтов такова, что фиксирующая часть располагается за зоной роста, на уровне колена, и штифты сами раздвигаются по мере роста ребенка, так что впредь хирург не потребуется. Между операциями гипсовая повязка не нужна, и сразу можно начинать активную восстановительную терапию. Период реабилитации после хирургии составит два месяца. Штифты остаются в организме всю жизнь, укрепив кости и дав Артему нормально ходить. «Наш мальчик сможет пойти в массовую школу», – заявила доктор Белова.
Клиника выставила Самуйловым счет на 1 280 000 руб. Российские сельхозтоваропроизводители в рамках программы «Ростки Надежды» (координаторы программы Русфонд и «Агропром-МДТ») собрали и перечислили на лечение Артема 480 000 руб. То есть не хватает еще 800 000 руб.
Дорогие друзья! Если вы решите помочь Артему Самойлову выжить, не смущайтесь цены спасения. Любое ваше пожертвование будет принято с великой благодарностью. Деньги можно перечислить в благотворительный фонд «Помощь» (учредители Издательский дом «Коммерсантъ» и Лев Амбиндер) и на банковский счет мамы Артема Виктории Олеговны Самуйловой. Все реквизиты есть в Российском фонде помощи. Можно воспользоваться и нашей системой электронных платежей, сделав пожертвование с кредитной карточки или электронной наличностью, в том числе и из-за рубежа.
Экспертная группа Российского фонда помощи
