17.09.2010
ДАНЯ МАЛЫГИН ЖДЕТ ТРАНСПЛАНТАЦИЮ. СПАСИБО!
10 сентября здесь на сайте, в «Коммерсанте», в Газете.ru и на сайте радио «Эхо Москвы» мы рассказали о годовалом Дане Малыгине из Архангельска («Без подарка не уйдешь», Валерий Панюшкин). У малыша смертельно опасная болезнь, победить которую можно только с помощью трансплантации костного мозга. Чтобы найти малышу совместимого неродственного донора в международном регистре (Германия), нужны большие деньги. А чтобы трансплантат прижился без осложнений, требуются дорогостоящие лекарства. Рады сообщить, что вся необходимая сумма (1 639 687 руб.) собрана. Сейчас у Данилки ремиссия, и Малыгины вернулись из Петербурга домой. При доставке донорского костного мозга Институт детской гематологии им. Р.М. Горбачевой вызовет малыша в Петербург на трансплантацию. Ольга, мама Данилки, просит передать благодарность всем читателям, кто откликнулся. Что мы с удовольствием и делаем. Спасибо!
10.09.2010
БЕЗ ПОДАРКА НЕ УЙДЕШЬ
Даниилу Малыгину нужна трансплантация костного мозга
Мальчику чуть больше года. У него острый миелобластный лейкоз. Когда таким младенцам ставят такой диагноз – это плохо, потому что совсем у малышей острый миелобластный лейкоз не лечится обычной химиотерапией. Нужна трансплантация костного мозга. И донора у Даниила нет. И денег на поиск донора нет тоже. Зато у него есть стрела с присоской, фонарик и два фонендоскопа.
Если Данилка чего-нибудь хочет, он просто протягивает руку, и это ему сразу дают. Так уж повелось с месячного возраста, когда лимфатические узлы на шее увеличились у мальчика настолько, что перекрыли трахею, и мальчик стал задыхаться. Вы же знаете, больным детям не отказывают ни в чем, а Данилка практически и не успел побыть здоровым.
Они из Архангельска. Я был в Архангельске лет пять назад и в тамошней детской больнице видел чуть ли не самое плохо оснащенное онкогематологическое отделение на моей памяти. Я видел, дети там лежали в палатах по четверо или пятеро, из подключичных вен у детей торчали обыкновенные иголки, потому что не было катетеров, и мамы больных детей считали капли в капельницах, потому что не было инфузоматов – приборов, дозирующих лекарства. Лекарства были высокотоксичными. Если мамы сбивались со счета, дети у них умирали от отравления, а не от рака. Я написал про весь этот ужас, и нашелся в Архангельске какой-то человек, который на свои деньги построил самую что ни на есть современную детскую онкогематологическую клинику – как раз к Данилкиному рождению.
Данилкина мама рассказывает, что они лежали в новеньком отдельном боксе, и на стойке рядом с Данилкиной койкой сверкала зелеными лампочками целая батарея самых современных приборов. Только это не помогло. Рак у мальчика был сложный. Анализы брали дважды. Не нашлось в Архангельске врача, который поставил бы диагноз, и образцы Данилкиной крови послали в Москву. Как раз ко времени поступления Данилкиных анализов в лаборатории федерального Центра детской онкологии и гематологии стал работать мой добрый друг, прекрасный доктор. Он не помнит, сам ли ставил диагноз мальчику, но я думаю да, раз уж все так сходится у Данилки одно к одному, и раз уж весь мир с самого рождения не может ни в чем Данилке отказать. Добрый доктор поставил диагноз, только диагноз этот был хуже некуда – острый миелобластных лейкоз у месячного младенца – верная трансплантация, ищите донора, ребята.
А донора не было.
Данилку привезли в Петербургский институт трансплантологии имени Раисы Горбачевой, и там мальчик сразу стал обрастать подарками, несмотря на химиотерапию, от которой Данилку тошнило, а может быть, и химиотерапии благодаря.
Заходила к Данилке лечащий доктор с утренним обходом, так мальчик снимал у доктора с шеи фонендоскоп и забирал себе. И доктор не возражала, потому что пока не найден донор, что она могла сделать для этого мальчика – разве что отдать фонендоскоп. Через пару часов заходил профессор посмотреть на маленького героя, который прославился в институте сложностью своего случая. Так Данилка снимал фонендоскоп и у профессора с шеи, потому что чем больше фонендоскопов в хозяйстве, тем лучше. И профессор не возражал: пока не было донора, что он мог дать этому мальчику, кроме фонендоскопа? К вечеру заходила отоларинголог посмотреть Данилкино горло, которое все еще болело из-за увеличенных лимфоузлов. У отоларинголога в руках был специальный фонарик, чтобы светить на миндалины. Данилка отбирал фонарик, и доктор отдавала безропотно. Да и как не отдашь? У тебя же нет донора костного мозга. Отдавай тогда хотя бы фонарик.
Этот грабеж медицинского персонала Данилка осуществлял каждый день. В лучших традициях архангельских ушкуйников он отбирал у врачей все подряд. И только по ночам, когда мальчик засыпал, мама его возвращала лечашему врачу фонендоскоп, а отоларингологу – фонарик, но только для того, чтобы назавтра мальчик отобрал все эти богатства снова.
Когда пару недель назад я зашел к Данилке в палату, мальчик протянул руку и сказал решительное «А-а-а!», потому что не говорит пока больше никаких слов. Это было требование дани, но я подготовился. Данилкина мама заблаговременно положила мне в карман розовую пластмассовую присоску от игрушечного пистолета. Я торжественно достал присоску и приклеил себе на лоб.
Мальчик засмеялся. Тогда я отодрал присоску от своего лба и приклеил на лоб Данилке. Мальчик покачал головой, присоска отлепилась и упала к его ногам. Я поднял присоску с пола и торжественно поднес мальчику, как если бы это был драгоценнейший из даров.
Я подарил ему присоску, как если бы это был донорский костный мозг. Беда только в том, что ему не нужна присоска. Ему нужен донорский костный мозг.
Ему не нужна присоска. Ему не нужен фонендоскоп лечащего доктора. Ему не нужен фонендоскоп профессора. Ему даже не нужен фонарик отоларинголога, хотя это очень хороший и яркий фонарик. Ему нужен донорский костный мозг, слышите? А в Петербургском институте трансплантологии нет для него донорского костного мозга.
Вы же знаете, что донорский костный мозг есть в международном регистре? Вы же знаете, что найти его можно за полтора десятка тысяч евро? Вас же много. Сложитесь вместе и подарите этому мальчику то единственное, что действительно ему нужно – донорский костный мозг.
Этому мальчику никто никогда ни в чем прежде не отказывал.
Валерий ПАНЮШКИН
Фото Ольги ЛАВРЕНКОВОЙ
ДЛЯ СПАСЕНИЯ ГОДОВАЛОГО ДАНИ МАЛЫГИНА
НЕ ХВАТАЕТ ЕЩЕ 927 976 РУБ.
Заведующая отделением Института детской гематологии и трансплантологии им. Р.М. Горбачевой Наталья Станчева (Петербург) рассказывает: «У Даниила острый миелобластный лейкоз, М-5 вариант – один из самых тяжелых видов лейкоза. Ремиссия наступила поздно, лишь после второго курса химиотерапии. Сейчас, пока малыш в ремиссии, трансплантация костного мозга наиболее эффективна. Для Дани она единственный вариант лечения». Среди родных мальчика совместимого донора не нашлось, предстоит искать неродственного в международном регистре. «Кроме того, – заметила госпожа Станчева, – нужны дорогостоящие препараты против инфекционных осложнений и для лучшего приживления трансплантата».
Поиск полностью совместимого донора и доставка трансплантата в Петербург обойдутся в €17,5 тыс. Еще 952 028 руб. надо на покупку противовоспалительных лекарств. Как всегда, наши постоянные партнеры компания «Ингосстрах» и петербургский благотворительный фонд «Адвита» перечислят соответственно 417 тыс. руб. и 294 711 руб. То есть не хватает еще 927 976 руб.
Дорогие друзья! Если вы решите помочь Дане Малыгину выжить, то пусть вас не смущает цена спасения. Любая помощь будет принята с благодарностью, тем более что читателей пока у нас маловато, сезон отпусков еще не завершен, и любое ваше пожертвование будет принято с великой благодарностью. Деньги можно перечислить в благотворительный фонд «Помощь» (учредители Издательский дом «Коммерсантъ» и Лев Амбиндер) и на банковский счет Даниной мамы Ольги Павловны Малыгиной. Все реквизиты есть в Российском фонде помощи. Можно воспользоваться и нашей системой электронных платежей, сделав пожертвование с кредитной карточки или электронной наличностью, в том числе и из-за рубежа.
Экспертная группа Российского фонда помощи
ДАНЯ МАЛЫГИН ЖДЕТ ТРАНСПЛАНТАЦИЮ. СПАСИБО!
10 сентября здесь на сайте, в «Коммерсанте», в Газете.ru и на сайте радио «Эхо Москвы» мы рассказали о годовалом Дане Малыгине из Архангельска («Без подарка не уйдешь», Валерий Панюшкин). У малыша смертельно опасная болезнь, победить которую можно только с помощью трансплантации костного мозга. Чтобы найти малышу совместимого неродственного донора в международном регистре (Германия), нужны большие деньги. А чтобы трансплантат прижился без осложнений, требуются дорогостоящие лекарства. Рады сообщить, что вся необходимая сумма (1 639 687 руб.) собрана. Сейчас у Данилки ремиссия, и Малыгины вернулись из Петербурга домой. При доставке донорского костного мозга Институт детской гематологии им. Р.М. Горбачевой вызовет малыша в Петербург на трансплантацию. Ольга, мама Данилки, просит передать благодарность всем читателям, кто откликнулся. Что мы с удовольствием и делаем. Спасибо!
10.09.2010
БЕЗ ПОДАРКА НЕ УЙДЕШЬ
Даниилу Малыгину нужна трансплантация костного мозга
Мальчику чуть больше года. У него острый миелобластный лейкоз. Когда таким младенцам ставят такой диагноз – это плохо, потому что совсем у малышей острый миелобластный лейкоз не лечится обычной химиотерапией. Нужна трансплантация костного мозга. И донора у Даниила нет. И денег на поиск донора нет тоже. Зато у него есть стрела с присоской, фонарик и два фонендоскопа.
Если Данилка чего-нибудь хочет, он просто протягивает руку, и это ему сразу дают. Так уж повелось с месячного возраста, когда лимфатические узлы на шее увеличились у мальчика настолько, что перекрыли трахею, и мальчик стал задыхаться. Вы же знаете, больным детям не отказывают ни в чем, а Данилка практически и не успел побыть здоровым.
Они из Архангельска. Я был в Архангельске лет пять назад и в тамошней детской больнице видел чуть ли не самое плохо оснащенное онкогематологическое отделение на моей памяти. Я видел, дети там лежали в палатах по четверо или пятеро, из подключичных вен у детей торчали обыкновенные иголки, потому что не было катетеров, и мамы больных детей считали капли в капельницах, потому что не было инфузоматов – приборов, дозирующих лекарства. Лекарства были высокотоксичными. Если мамы сбивались со счета, дети у них умирали от отравления, а не от рака. Я написал про весь этот ужас, и нашелся в Архангельске какой-то человек, который на свои деньги построил самую что ни на есть современную детскую онкогематологическую клинику – как раз к Данилкиному рождению.
Данилкина мама рассказывает, что они лежали в новеньком отдельном боксе, и на стойке рядом с Данилкиной койкой сверкала зелеными лампочками целая батарея самых современных приборов. Только это не помогло. Рак у мальчика был сложный. Анализы брали дважды. Не нашлось в Архангельске врача, который поставил бы диагноз, и образцы Данилкиной крови послали в Москву. Как раз ко времени поступления Данилкиных анализов в лаборатории федерального Центра детской онкологии и гематологии стал работать мой добрый друг, прекрасный доктор. Он не помнит, сам ли ставил диагноз мальчику, но я думаю да, раз уж все так сходится у Данилки одно к одному, и раз уж весь мир с самого рождения не может ни в чем Данилке отказать. Добрый доктор поставил диагноз, только диагноз этот был хуже некуда – острый миелобластных лейкоз у месячного младенца – верная трансплантация, ищите донора, ребята.
А донора не было.
Данилку привезли в Петербургский институт трансплантологии имени Раисы Горбачевой, и там мальчик сразу стал обрастать подарками, несмотря на химиотерапию, от которой Данилку тошнило, а может быть, и химиотерапии благодаря.
Заходила к Данилке лечащий доктор с утренним обходом, так мальчик снимал у доктора с шеи фонендоскоп и забирал себе. И доктор не возражала, потому что пока не найден донор, что она могла сделать для этого мальчика – разве что отдать фонендоскоп. Через пару часов заходил профессор посмотреть на маленького героя, который прославился в институте сложностью своего случая. Так Данилка снимал фонендоскоп и у профессора с шеи, потому что чем больше фонендоскопов в хозяйстве, тем лучше. И профессор не возражал: пока не было донора, что он мог дать этому мальчику, кроме фонендоскопа? К вечеру заходила отоларинголог посмотреть Данилкино горло, которое все еще болело из-за увеличенных лимфоузлов. У отоларинголога в руках был специальный фонарик, чтобы светить на миндалины. Данилка отбирал фонарик, и доктор отдавала безропотно. Да и как не отдашь? У тебя же нет донора костного мозга. Отдавай тогда хотя бы фонарик.
Этот грабеж медицинского персонала Данилка осуществлял каждый день. В лучших традициях архангельских ушкуйников он отбирал у врачей все подряд. И только по ночам, когда мальчик засыпал, мама его возвращала лечашему врачу фонендоскоп, а отоларингологу – фонарик, но только для того, чтобы назавтра мальчик отобрал все эти богатства снова.
Когда пару недель назад я зашел к Данилке в палату, мальчик протянул руку и сказал решительное «А-а-а!», потому что не говорит пока больше никаких слов. Это было требование дани, но я подготовился. Данилкина мама заблаговременно положила мне в карман розовую пластмассовую присоску от игрушечного пистолета. Я торжественно достал присоску и приклеил себе на лоб.
Мальчик засмеялся. Тогда я отодрал присоску от своего лба и приклеил на лоб Данилке. Мальчик покачал головой, присоска отлепилась и упала к его ногам. Я поднял присоску с пола и торжественно поднес мальчику, как если бы это был драгоценнейший из даров.
Я подарил ему присоску, как если бы это был донорский костный мозг. Беда только в том, что ему не нужна присоска. Ему нужен донорский костный мозг.
Ему не нужна присоска. Ему не нужен фонендоскоп лечащего доктора. Ему не нужен фонендоскоп профессора. Ему даже не нужен фонарик отоларинголога, хотя это очень хороший и яркий фонарик. Ему нужен донорский костный мозг, слышите? А в Петербургском институте трансплантологии нет для него донорского костного мозга.
Вы же знаете, что донорский костный мозг есть в международном регистре? Вы же знаете, что найти его можно за полтора десятка тысяч евро? Вас же много. Сложитесь вместе и подарите этому мальчику то единственное, что действительно ему нужно – донорский костный мозг.
Этому мальчику никто никогда ни в чем прежде не отказывал.
Валерий ПАНЮШКИН
Фото Ольги ЛАВРЕНКОВОЙ
ДЛЯ СПАСЕНИЯ ГОДОВАЛОГО ДАНИ МАЛЫГИНА
НЕ ХВАТАЕТ ЕЩЕ 927 976 РУБ.
Заведующая отделением Института детской гематологии и трансплантологии им. Р.М. Горбачевой Наталья Станчева (Петербург) рассказывает: «У Даниила острый миелобластный лейкоз, М-5 вариант – один из самых тяжелых видов лейкоза. Ремиссия наступила поздно, лишь после второго курса химиотерапии. Сейчас, пока малыш в ремиссии, трансплантация костного мозга наиболее эффективна. Для Дани она единственный вариант лечения». Среди родных мальчика совместимого донора не нашлось, предстоит искать неродственного в международном регистре. «Кроме того, – заметила госпожа Станчева, – нужны дорогостоящие препараты против инфекционных осложнений и для лучшего приживления трансплантата».
Поиск полностью совместимого донора и доставка трансплантата в Петербург обойдутся в €17,5 тыс. Еще 952 028 руб. надо на покупку противовоспалительных лекарств. Как всегда, наши постоянные партнеры компания «Ингосстрах» и петербургский благотворительный фонд «Адвита» перечислят соответственно 417 тыс. руб. и 294 711 руб. То есть не хватает еще 927 976 руб.
Дорогие друзья! Если вы решите помочь Дане Малыгину выжить, то пусть вас не смущает цена спасения. Любая помощь будет принята с благодарностью, тем более что читателей пока у нас маловато, сезон отпусков еще не завершен, и любое ваше пожертвование будет принято с великой благодарностью. Деньги можно перечислить в благотворительный фонд «Помощь» (учредители Издательский дом «Коммерсантъ» и Лев Амбиндер) и на банковский счет Даниной мамы Ольги Павловны Малыгиной. Все реквизиты есть в Российском фонде помощи. Можно воспользоваться и нашей системой электронных платежей, сделав пожертвование с кредитной карточки или электронной наличностью, в том числе и из-за рубежа.
Экспертная группа Российского фонда помощи
