Правило нужного рецепта

Как мать ребенка-инвалида из Домодедова дошла до суда, чтобы получить положенный рецепт

Оксана Сахно – мать ребенка-инвалида, которого государство должно обеспечивать жизненно важными препаратами за счет федерального бюджета. Однако с 2015 года Оксане приходится каждый месяц воевать с Домодедовской городской детской поликлиникой, чтобы получить положенный рецепт на препарат от бронхиальной астмы для дочери. Терпению ее пришел конец, и Оксана пошла в суд. И хотя, по оценкам Ассоциации родителей детей-инвалидов Подмосковья, нарушения при выписке рецептов сегодня не такие массовые, мы решили поговорить с Оксаной и рассказать ее историю. Потому что такая ситуация может случиться с каждой семьей, где есть больной ребенок.

Домодедовская городская детская поликлиника производит неплохое впечатление: новое здание из красного кирпича, на этажах игровые уголки, в кабинетах компьютеры.

– Вот сходите на прием и поймете, почему нам с Лерой приходится сидеть здесь по шесть часов, – говорит Оксана Сахно.

Загорелая семилетняя Лера бегает по этажу в компании детей. По ней не скажешь, что у ребенка инвалидность. Но у девочки с рождения бронхиальная астма. Чтобы не страдать от приступов удушья, бронхитов и пневмоний, ей нужно каждый день принимать лекарства. За рецептами Оксана с Лерой и пришли на прием к педиатру.

Карта у заведующей

– Свидетеля привели? – не глядя, кивает на меня лысеющий врач в белом халате. – Посторонние люди не имеют права присутствовать на приеме, где могут быть разглашены персональные данные несовершеннолетнего. Только если родители... не против.

Запнувшись, он опускает глаза в стол.

– А я как раз не против, – улыбается ему Оксана.

Доктор слушает, как дышит Лера, осматривает ее язык.

– Что касается лекарств, то вот эти можете забирать, – он выдает пару рецептов. – А других пока нет, я узнавал у заведующей Юлии Петровны.

– Ну что значит «нет»? – Оксана говорит, как с маленьким: – Выписываете рецепт, я отношу в аптеку, и они в течение десяти дней обеспечивают ребенка-инвалида лекарствами, как положено. Нам без пульмикорта никак.

Доктор долго молчит.

– Можно я в коридоре подожду? – Лера с тоской смотрит на мать, а когда та кивает, тут же выскакивает за дверь.

– Вы мне отказываете в выписке? – спрашивает Оксана.

– Нет, – наконец отвечает доктор. – Сейчас уточню.

Он звонит по телефону:

– Юлия Петровна? Я по поводу Валерии Папылевой. Они просят выписать пульмикорт…

– Это не просьба, а назначение пульмонолога, – уточняет Оксана.

– По назначению, – поправляется врач. – Что? Письмо из Минздрава? Да, хорошо.

Он кладет трубку и сбивчиво объясняет, что есть некое распоряжение из областного Минздрава не давать им пульмикорт, а почему – он не знает, у него даже нет карты Леры: все у заведующей.

– Можно к ней сейчас? – спрашивает Оксана.

– Сейчас она не здесь, приходите в понедельник.

– Но я работаю в понедельник.

– Значит, в другой день.

Мы забираем Леру и идем на детскую площадку. Там девочка пробует все лазалки подряд, а ее мама рассказывает.

Родитель предупрежден

В 2013 Оксана решила усыновить ребенка. Пришла в дом малютки и увидела Леру – копию своей племянницы. Забирая ребенка, она уже знала диагноз: девочка за полтора года жизни шесть раз попадала в больницу с обструктивным бронхитом и пневмонией.

– Проблем было много, – вспоминает Оксана, – она плохо ходила. А уж поведение – я будто дикого зверька получила. Нельзя было ни в магазин, ни на площадку пойти. Все вещи хватала, никого не слушала. С детьми умела только драться.

За шесть лет большинство проблем более или менее решились. Только астма никуда не делась. Хотя и тут все не так плохо: последние пару лет у Леры не было серьезных приступов и пневмонии. Оксана не допускает. Отчасти сама: она работает медсестрой в хосписе и параллельно выучилась на реабилитолога. Сама делает Лере массажи – простукивает, как надо, чтобы ребенок откашлялся. Но в основном, конечно, благодаря врачам. В местной поликлинике нет нужных специалистов. Лера наблюдается у пульмонолога и аллерголога в Московском областном консультативно-диагностическом центре, а также обследуется в специализированных больницах.

С ранних лет врачи прописывают Лере пульмикорт. Это ингалятор с гормоном будесонидом. Сначала Лере препарат категорически не нравился. Оксана умудрялась понемногу впрыскивать ей лекарство во время сна. К четырем годам Лера поняла: с пульмикортом она может дышать. С тех пор ее жизнь более или менее наладилась.

Тогда же, в 2015 году, Оксана впервые решила получить рецепт на пульмикорт в поликлинике (для детей-инвалидов – за счет федерального бюджета). Врач, как положено, написала в рецепте международное непатентованное наименование. В случае с пульмикортом это будесонид. Когда Оксана пришла с рецептом в аптеку, ей выдали не пульмикорт, а российский аналог. Для взрослых. Оксана попробовала сделать Лере ингаляцию – девочка чуть не задохнулась. Тогда ее не предупредили, но потом, выдавая снова этот препарат, сотрудница аптеки просила ее расписаться на обратной стороне рецепта под словами: «Родитель предупрежден, что лекарство не предназначено для детей младше 16 лет».

Это война

Оксана стала покупать пульмикорт сама, по 1000 руб. за упаковку – Лере ее хватало на десять дней. Но параллельно выяснила, как правильно оформить бесплатный рецепт. По словам врачей-специалистов, к названию достаточно приписать слово «дозированный» (или «микронизированный»), и в аптеке выдадут правильное для ребенка лекарство. На очередном приеме Оксана попросила педиатра вписать это слово. Та отправила ее к заведующей.

– С тех пор каждый месяц мы тратим часы и дни, чтобы добиться правильного рецепта, – рассказывает Оксана. – Сначала с педиатром ругаюсь, потом жду, когда примет заведующая. При ней я, например, звонила врачу из областного центра, и та объясняла, как оформить рецепт. А заведующая, положив трубку, говорила: «Вашему врачу легко учить, ей потом не общаться с Минздравом».

Оксана считает, что все дело в низкой квалификации специалистов, которые за три года так и не научились заполнять рецепты.

В апреле 2019 года Оксана обратилась в свою страховую компанию. Страховая отправила запрос в Минздрав Московской области. Ведомство устроило проверку. Было установлено, что 15 пачек пульмикорта, выданных за пять месяцев по рекомендации областного пульмонолога, Лере хватит до октября. Потому что круглогодичный прием пульмикорта «формирует медикаментозную устойчивость и токсикоманию». Оксана решила судиться. Она хочет добиться, чтобы им выдавали именно те лекарства, которые прописали врачи-специалисты. Именно в тех дозировках и именно в тех количествах, которые рекомендованы Лере.

По оценкам Ассоциации родителей детей-инвалидов Подмосковья (АРДИП), в Московской области «недоразумения с выпиской рецептов относятся исключительно к человеческому фактору и не носят массовый характер нарушений». Заместитель председателя АРДИП Светлана Шуллер в разговоре с Русфондом признала, что в рецептах, согласно законодательству, действительно пишут только международное непатентованное наименование. «Однако если имеется ограничение по возрасту, как в случае с будесонидом, то допускается указание формы выпуска», – сообщила она. По ее мнению, решение по оформлению рецепта может принять специально собранная на консилиум медицинская комиссия, для этого родитель должен просто обратиться с заявлением. Оксана решила добиваться этого права с помощью суда. Первое заседание пройдет уже в июле.