Все будет ничего

Письма на Олимп – 7

Скелетон, тамада, власть и люди-птицы

Гражданин Мостовщиков, специальный корреспондент



Москва – Сочи:

«Алеша.

У меня никогда не было аллергии, но скажи на милость: откуда в нас это – скелетон? Бобслей? Биатлон? Быть может, мы просто играем в чужие игры? Русская, задорная, широкая, великая, горькая Олимпиада, она, мне кажется, иная – с тостом, с песней, с дракой, со слезой. Наверняка Петр Первый хотел нам другой доли – соревнования по бритью бород, по битью рожи, по курению табака, высаживанию картошки и сбору колорадского жука, по строительству ботиков, по вырыванию зубов, вот что свойственно нам исстари, оставлено в наследство праотцами.

На брянской выставке «Свадьба года» я советовался на этот счет с профессиональным тамадой. Был ли изобретатель современных олимпийских игр Пьер де Фреди, барон де Кубертен, третий ребенок в семье Шарля Луи де Фреди и Агаты-Габриэль де Мирвилль, тамадой? Конечно, не был, иначе он знал бы секрет настоящего русского праздника, тайные всесильные нити которого находятся в руках слабого человека, способного напоить, поссорить и примирить всех веселящихся смертных. Вот что сказала мне на этот счет брянский тамада Светлана Потапчук (официально это таинство называется организатор и ведущая праздника):

«Я вышла замуж. Муж оказался диджеем. Его папа посмотрел на меня и сказал: Света, у тебя получится, давай! Я сказала: нет-нет, я изучаю английскую философию. Он ответил: не глупи. И я попробовала. Многому научилась – работать без стишков, без переодеваний мужчин в лифчик с воздушными шарами, без шуток ниже пояса, без обматываний туалетной бумагой, без конкурсов с едой и алкоголем. Семь лет я веду различные торжества, и вот в чем, мне кажется, их секрет: нужно не просто насладиться праздником, то есть уникальным, радостным моментом, но и с утра не пожалеть о том, что случилось.

Знаете, у того, кому люди доверяют свои эмоции, есть власть. И надо хорошо понимать, как ей воспользоваться. Например, я фактически руковожу людьми, я говорю им, когда пить, когда закусывать. В определенный момент я могу с ними делать практически все, что заблагорассудится. И здесь встает вопрос моей и их свободы. Как ей распорядится? Самовыразиться? Унизить? Или дать людям почувствовать, что это они с моей помощью могут получить власть над любой ситуацией. Так вот, если ты отдаешь власть – это и есть добро.

Ну и, конечно, хорошо бы, чтобы все оставались в сознании».

В сознании, Алеша, представь! Что нас держит в сознании, как ты думаешь? Мне почему-то кажется, что нечто, находящееся за его пределами. Поэтому и скелетон вместо мордобоя. Хоккей вместо сального столба с сапогом.

Или я ошибаюсь?

Твой
СМ»

Сочи – Москва:

«Друг мой Сережа!

Если ты интересуешься всерьез, я тебе так же серьезно отвечу: мне кажется, нас держит в сознании именно желание найти нечто снаружи. Мы пытаемся подойти к этому делу осознанно, а сделать это с холодной головой и чистыми руками невозможно.

В связи с этим я тебе сейчас расскажу историю про людей-птиц. В самом первом своем письме я уже упоминал про народ «убых», который жил на территории олимпийского Сочи с незапамятных времен до середины XIX века. Это был маленький, но великий народ, Сережа. Они были внешне похожи на черкесов, но это были не черкесы. Их язык чем-то напоминал адыгейский и абхазский, но совершенно отличался от них. Потому что на самом деле это был птичий язык. Он состоял почти только из губно-губных звуков. Что это значит? Это значит – из звуков "ть", "цс", "пть", "пст", "сть", "тпц" и так далее. А гласных звуков у них практически не было. Например, отец на языке убых назывался "п". Просто "п". "Вода" – "бзи". "Новый" – "цъа". "Сабля" – "ссе".

Убыхи были стройными, тонкими людьми, затянутыми в пояса. В идеале, под поясом лежащего на боку убыха должна была протискиваться кошка.

Убыхи поклонялись деревьям и грозе. У них были священные дубы, под которыми хоронили людей, убитых молнией. Если ты прожил жизнь достойно и сделал много добра, а потом тебя убило молнией, ты становился святым.

При этом убыхи были самым воинственным племенем из всех народов, населявших берега Черного моря. Они не искали ничего снаружи, потому что знали, что там ничего нет. И убивали всех, кто пытался объяснить им, что там что-то есть.

Когда в 1864 году закончилась Кавказская война, весь восточный берег Черного моря отошел России. К тому моменту убыхов оставалась пара сотен. Они собрались на народный сход и решили уйти в Турцию – все до единого. И ушли. Больше людей-птиц никогда не видели. Правда, в 50-е годы XX века некоторые исследователи разыскали в Турции пару стариков, еще помнивших несколько слов – "п", "бзи" и другие. Но я подозреваю, что главный секрет убыхов до сих пор не раскрыт.

А тебе не приходилось встречать людей-птиц в своей жизни, Сережа?

Твой,
АЯ»

Помочь детям