Все будет ничего

И сын его Иван

Разговоры о прекрасном рядом с прекрасным

Гражданин Мостовщиков, специальный корреспондент



Впечатляющее впечатляет, такова его роль. На полу сбились дорогие ковры, царская мебель в беспорядке, посох с железным набалдашником отброшен, полумрак, обезумевший старик смотрит в пустоту оловянными от горя глазами, только что он убил своего сына. Картина художника Репина «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года» так велика своим размером и замыслом, что рядом может собраться целая толпа, и при этом никто не будет мешать друг другу давать волю нахлынувшим впечатлениям.

– Смотри, прям кровь, а. Прям течет из головы. Как по-настоящему.

– А он уже мертвый там? Или еще при смерти?

– Так убили вроде.

– Кто?

– Отец. Грозный.

– Как чеченец.

– А что там у них случилось?

– Ваня! Ва-ня! Я сказала. Ну-ка успокойся. Стой нормально. А то вон папа щас с тобой поговорит. Видишь, как бывает.

– Ой, а вы не знаете, он правда его убил или это картина?

– Женщина, что еще было делать в России? Тогда, поди, тоже усыновлять американцам не разрешали.

– Зато было какое воспитание! Бульба вон своего тоже убил. И другим урок. Совесть была.

– Сфотай меня вон там, с убийством. Чтоб видно.

Обычно все, что собрано в Третьяковской галерее, печатают на коробках конфет. А это вот не умещается.

Помочь детям