Все будет ничего

Письма на Олимп

Свадьба, слоупайп, Жиздра и доброта

Гражданин Мостовщиков, специальный корреспондент



Москва-Сочи:
«Дорогой Алеша! Ты уехал в Сочи на Олимпиаду, меня поиски доброты как всегда завели в дебри – в город Брянск, расположенный посреди темного леса подсознания. Я уже писал тебе как-то, что оказываюсь тут всякий раз, когда тороплюсь и много шучу. Потому что здесь все происходит медленно и на полном серьезе. Даже для того, чтобы жениться, в Брянске нужны пять главных вещей: выкуп, каравай, ритуал разжигания семейного очага, жених и невеста. То есть это почти Олимпиада, только серьезнее и с непредсказуемыми последствиями. По странному стечению обстоятельств здесь как раз проходит выставка всей индустрии брянского бракосочетающего бизнеса «Свадьба года». Возможно, я тут останусь и узнаю о добре нечто большее, чем может причинить какое-нибудь маленькое зло, творимое по обоюдному согласию человека и его судьбы.

Но что это я все о себе? Ты на Олмпиаде, Алеша. Ты уже видел сны о России девочки Любы, слоупайп и бордеркросс! Наверняка к тебе подходили иностранцы и задавали свой каверзный вопрос. Теперь и моя очередь. Много ли добра на Олимпиаде, Алеша? Встретил ли ты его там?

Кстати! Хоть и не в тему, но тоже важно. Пока ехал в Брянск на машине, проезжал город Жиздра. Подумал: если ты будешь писать песни об Олимпиаде, тебе пригодится припев:
Жиздринский район, здесь моя земля!
Жиздринский район, здесь родился я.
Жиздринский район, здесь мне на ноги вставать.
Жиздринский район, здесь мне помирать.
Оло-ло, Оло-ло, олллоооооо!

Не пропадай, Алеша.

Твой,
см»

Сочи-Москва:
«Дорогой Сережа! Здесь очень много добра. Например, моя аккредитация была признана недостаточной для того, чтобы освещать победы наших спортсменов. Меня не пускают в главный пресс-центр и отказывают в автобусе, который перемещает журналистов от одного объекта к другому. Это настоящее счастье! Из-за него я очутился посреди пустынного шоссе: слева виднелись снежные верхушки гор, а справа, за колючей проволокой – ряд одноэтажных домов под красными крышами. Людей в окнах не было, даже собаки не лаяли. Я шел по дороге и чувствовал себя талисманом, но не Зайкой, Мишкой и Леопардом. Я напоминал самому себе Мезытха, Тлепша и Ахына – трех древних божеств народа уббых, обитавшего в этих краях двести лет назад. Мезытх был богом лесов и охоты и ездил на волшебном кабане с золотой щетиной. Тлепш ковал железо, а Ахын, небесный пастух, умел перепрыгивать с горы на гору.

Через час шоссе кончилось, заиграла музыка, и это был вход в Олимпийский парк. Он немного напоминал вход в Парк культуры имени Горького, если бы нынешний ответственный за столичную культуру Капков обставил его горами. Дул ветер. Пела Адель. Я съел куриное филе под соусом из горгонзолы и выпил пива. Филе называлось «Элегия». В этом было так много доброты, что тоска моя утихла. Я посмотрел в сторону гор и понял, что хочу перепрыгивать с горы на гору, ездить на волшебном кабане и ковать железо. Попробую договориться об этом завтра в центре выдачи аккредитаций. Привет Жиздре.

Вечно горячий, зимний, твой,
ая»

Помочь детям