Другим наука
Как переносит российскую спецоперацию передовая медицина
Иллюстрация Юлии Замжицкой
Можно сказать, что новые медицинские технологии – понятие географическое. Они еще не распространились по миру, обычно привязаны к конкретным исследователям, производителям, странам. И поэтому особенно чувствительны к геополитике.
Первая часть проблемы – материальная. Для использования технологий нужно оборудование, доступ к которому, конечно, уменьшился: странно было бы надеяться, что медицина сумеет совсем отгородиться от спецоперации и все будет развиваться в точности как раньше, будто вокруг ничего особенного не происходит.
Китаю, Индии и местному российскому производству замещать новые технологии особенно сложно. Один из самых печальных примеров на эту тему – метод лечения лейкозов с помощью технологии CAR-T, внедрением которой в России восемь лет занимался НМИЦ имени Дмитрия Рогачева. Мы о ней много рассказывали, суть в том, что иммунные клетки человека генетически модифицируют, чтобы научить их бороться с опухолью. При определенных формах лейкоза это позволяет спасти 80% пациентов, которые иначе бы умерли.
После начала спецоперации немецкая компания Miltenyi Biotec решительно прекратила сотрудничать с Россией, а без ее оборудования и расходников ничего не получится. «Мы нашли в Китае аналоги продукции Miltenyi для лабораторных исследований, но для клинического использования ничего подходящего там нет», – рассказал сотрудник компании «Биокоммерц», дистрибьютора Miltenyi. «Биокоммерц» поставляет продукцию Miltenyi и в Казахстан, но таким путем привезти ее в Россию не получится, полагает наш собеседник: по объемам закупок легко будет догадаться, кто заказчик, а Miltenyi настроена решительно.
Но таких случаев единицы, с большинством компаний просто становится сложнее работать. Нам грозит не катастрофа, а стагнация и прозябание. Например, Thermo Fisher Scientific, один из крупнейших производителей лабораторного оборудования и реактивов, тоже перестал работать с Россией, но специалисты говорят, что обходные пути возможны – просто получается дольше, сложнее и дороже.
– В моей сфере 80% производителей поставили сотрудничество с Россией на паузу, – оценивает Павел Волчков, директор Института персонализированной медицины НМИЦ эндокринологии и Центра геномных технологий и биоинформатики МФТИ. – У большинства из них и так не было российских представительств, они торговали здесь через дистрибьюторов и сейчас особо не мешают им продолжать продажи. В принципе, могут додавить и запретить, но пока этого не делают.
Определенно хуже стало с клиническими исследованиями по заказу иностранных производителей лекарств – новые практически не запускаются.
– Россия и Украина были популярным местом для таких исследований, – говорит руководитель научной экспертизы фонда Inbio Ventures Илья Ясный. – С одной стороны, здесь много непролеченных пациентов, которых не так легко найти в более развитых странах. С другой – все-таки не Африка, качество исследований было достаточным для западных заказчиков.
Новые технологии – это не только оборудование и расходники, но и специалисты со своими навыками, знаниями и идеями. И вот тут все затормозилось едва ли не сильнее, чем в чисто материальной сфере. Врачи и ученые всего мира реагируют на происходящее по-разному, но – реагируют. Региональный медицинский центр, продвигающий в России новую технологию, – создатели центра просили не называть его имени и даже конкретной специализации – в мае проводил международную конференцию, к которой долго готовился. Онлайн должны были присутствовать врачи из Японии, Британии, Испании – и все отказались. Некоторые даже сопроводили свой отказ «нехорошими», по словам создателей центра, письмами. Возникли проблемы с публикацией научных статей, перестали приезжать пациенты из Европы. Мотивы отказа от сотрудничества бывают разные: иногда собственное решение, а иногда и давление сверху.
Альберт Ризванов, директор Научно-клинического центра прецизионной и регенеративной медицины Казанского (Приволжского) федерального университета, разрабатывает целую серию препаратов на основе генной терапии, в том числе для лечения спинальной мышечной атрофии. По его словам, иностранные производители, с которыми он раньше обсуждал возможность коммерциализации разработок, прекратили взаимодействие, но при этом «очень извинялись». Коллеги из научной среды продолжают сотрудничество, но просят это не афишировать. Бывает, что при публикации совместной работы иностранцы просят не указывать их фамилии.
– Во всех партнерских проектах пришлось разорвать официальные договоры, хотя неформально сотрудничество по большей части продолжается, – говорит Ризванов.
С профессиональными контактами проблемы, а шансы заменить чужие мозги своими уменьшаются. Китай и Индия могут быть поставщиками чего угодно, но пока что стажироваться молодым специалистам лучше все‑таки в США или Западной Европе.
– Никакое внутреннее обучение не может заменить полугодовой стажировки в лучших мировых центрах, – уверен Илья Ясный.
А с этим теперь, хоть прямых запретов обычно нет, стало гораздо сложнее.
