Сергей Мостовщиков

Вот типичная история про то, как не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Растет в Екатеринбурге девочка по имени Алена Андреевна Фещенко. Все у нее хорошо: волосы кудрявятся, глаза блестят, ходит в художественную школу. Правда, немного бледненькая и худенькая, но, с другой стороны, многим барышням такого же эффекта приходится добиваться годами ухищрений, а тут все получается как бы само собой. Врачи ничего подозрительного не находят, слышат в сердце какие-то шумы, но на кардиограмме вроде все в порядке. И вдруг на тебе – в 13 лет, когда, казалось бы, от блеска в глазах и бледности должен бы получаться какой-то толк, на школьном медосмотре обнаруживается, что сердце у Алены Андреевны Фещенко работает неправильно. В нем открытый артериальный проток. Мать у девочки медсестра, бросается за помощью к врачам, а выясняется, что решить проблему можно только за приличные деньги – нужно купить окклюдер, которым закроют врожденный порок. Как тут быть? Потеряться? Или что-то найти? Об этом мы разговариваем со Светланой Фещенко: →

Началась настоящая буря, когда должен был родиться мальчик по имени Никита Трекин. Ветер вышибал окна в роддоме – их пришлось закрывать одеялами, чтобы осколками не ранило будущую Никитину мать. Как только ребенок появился на свет, тайны мира затихли, но ненадолго. Однажды на улице в коляску с ребенком запрыгнула кошка и начала его душить, еле удалось ее оторвать. Потом стали появляться цыганки, которые шептали матери: «Береги сына». В восемь лет Никита в первый раз почувствовал себя плохо: сел после школы делать уроки и стал терять сознание, руки затряслись. Врачи обнаружили в сердце мальчика открытый артериальный проток, который не видели раньше. Во время операции отверстие пытались закрыть специальным приспособлением – окклюдером, который помог купить Русфонд. Но ничего не вышло – врачи не смогли закрепить его. Пришлось вскрывать грудную клетку и зашивать проток вручную. «Кто там у тебя?» – еще в роддоме шепотом спрашивали Никитину мать акушерки. «Сын», – отвечала она. О нем мы и разговариваем с Натальей Трекиной: →

Жизнь иногда так ранит сердце, что лучше бы о ней ничего не слышать. Данила Бугаков из Самары так, наверное, и рассудил. Он родился с тяжелым пороком сердца и оглох – его мама считает, это случилось после нескольких тяжелых операций и осложнений. Ей и самой досталось немало. Овдовела – отец ребенка умер от рака. Денег вечно нет, жить приходится с матерью в старом домишке в поселке Мехзавод. Если вспомнить всё – все эти мытарства, страхи, просьбы о помощи, диагнозы, прогнозы, кабинеты, палаты, больницы, – сердце не выдержит, утонешь в слезах и жалости, лучше об этом и правда не слышать. Но, как ни странно, что-то обязательно надо обо всем этом знать. Как можно больше, как Данила Бугаков. Ему явно многое известно – именно поэтому он спокоен, как мудрец, улыбается, как надежда, весел, как любовь. Что он понимает о себе и о нас? Мы разговариваем об этом с его мамой, Анной Бугаковой: →

Ничего не ясно с Ильей Шереметом с хутора Недвиговка из-под Ростова-на-Дону. Должен он быть казак, ходить с саблей и играть на гармошке. Но у него на спине появились странные пятна наподобие родинок, а под кожей, у позвоночника, какая-то ерунда – шишка размером с горошину. Врачи не поняли, что это такое, сказали: хрящик, беспокоиться не о чем. Но шишка взялась расти, пятнышек становилось все больше. Илюшу скрутило что-то нечеловеческое. Позвоночник искривился, горошина превратилась чуть ли не в горб. И вот уже врачи, операции, корсеты – что такое происходит? Какая такая непонятная напасть всегда мешает нам добиться своей мечты, не дает стать тем, к чему предназначила нас природа? Никто не знает. Знает только Илюша Шеремет. Он говорит: «Я – казак». Так что скоро у него будет сабля, а гармошку давно подарил отец, тоже казак. Получается, загадка в том, что нет никакой загадки. Об этом мы разговариваем с матерью Илюши Светланой Шеремет: →

Человек появляется на свет, чтобы принести с собой тысячи вопросов без ответов. Он входит в жизнь как неизлечимая, тяжкая болезнь, которая сразу требует противоречий, решений и борьбы. Человек по своей сути – это Ева Таценко из Ростова-на-Дону. В человеке изначально спрятана какая-то врожденная досадная загадка наподобие spina bifida. Всегда найдется в нем это тайное расщепление позвоночника, из-за которого можно лишиться дара речи, движений, мыслей, счастья и любви. И чтобы справиться с этой расщелиной в судьбе, нужно бесконечно, каждый день решать: жить или нет, думать или делать, идти или оставаться, спасаться или принять все как есть. Человек существует как вопрос, на который не существует ответа. Но мы всегда его ищем вместе с матерью Евы Таценко Светланой Хасаншиной: →

Бывает на сердце неспокойно. И вот оно ноет, страдает, сжимается, пока не изведется. А иногда ему радостно. Колотится, как бабочка о банку, хочет наружу. Сердце поет, чует, обрывается, обливается кровью, оно же не камень, ему не прикажешь. Почему? Надо пройти тщательное обследование. Так считает профессор, доктор медицинских наук Владимир Ильин, заведующий единственным в Москве отделением детской кардиохирургии при городской клинике  – Детской городской клинической больнице №13 имени Н.Ф. Филатова. Вот некоторые мысли доктора о прежних и новых ценностях жизни, деньгах, бездушности, сердечности и роботах. →