Сергей Мостовщиков

Слова имеют особенную силу, когда значат больше, чем говорят. Например, в доме Максима Смирнова и Юлии Коноваловой не произносят слово «мясорубка» – слишком много событий способно оживить оно. Одно лишь слово может навсегда изменить целую жизнь, если само по себе ничего не меняет, но в нем скрыт смысл жизни, который нельзя передать словами. Куда, в какое заклинание можно уместить весь тот день, когда маленькая дочь Максима и Юлии Лиза Смирнова из любопытства засунула руку в электромясорубку. Как описать весь этот ужас – попытки освободить, спасти ребенка, выбраться с дачи к врачам, дождаться помощи? Чем выразить отчаяние от того, что из-за задержек и проволочек пальцы на руке девочки после операции не прижились? Какое слово может рассказать, как для сохранения ладони и единственного оставшегося пальца нужны были деньги, а денег не хватало?.. Наверное, все это могло бы описать слово «мясорубка», но Максим и Юля не произносят его вслух. Так что мы просто разговариваем о жизни. →

Сердце начинает биться в человеке, когда самого человека еще нет на свете. Это похоже на испуг или изумление, которое испытывают вечность и пустота от идеи времени и пространства. Но что за сила заставляет вечность содрогнуться, запускает сердце и создает целый мир? Страх. Бог. Любовь. Тьма. Холод. Свет. Ради ответов на эти вопросы мы живем? Или только для того, чтобы никогда не получить на них ответов? Что подсказывает сердце? Рубен Мовсесян, главный детский кардиохирург Санкт-Петербурга, заведующий отделением кардиохирургии петербургской Детской горбольницы №1, стоит к сердцу ближе многих из нас. Именно сердце устроило всю его судьбу, сделало врачом, ученым, доктором наук, член-корреспондентом РАН. Открыло ли оно свои тайны? Поговорим об этом с доктором. Вот что он думает о карьере, везении, ошибках, стенах, заборах, биении эволюции и лошадях в реанимации. →

Что сложного в просьбе о помощи? Вроде понятная вещь, но слишком много тайного надо пережить и передумать, прежде чем взять даже самую малость для себя, а тем более для своего ребенка. Кто-то видит в этом проявление слабости. Отчаяния. Одиночества. Оставленности. Кому-то сложно преодолеть смятение. И признаться, пускай даже самому себе, что в мире так много боли и так мало надежды. Но когда просьба произнесена вслух, все это больше не имеет значения. Мир меняется. Как именно? Спросим об этом у Екатерины, матери Марка Демидова. Врачи обнаружили у него порок сердца, а у родителей не оказалось денег на покупку окклюдера, чтобы провести операцию и закрыть им открытый артериальный проток. →

Когда говорят, что иногда лучше и промолчать, – молчат о том, хорошо ли не слышать, что говорят. Максим Костыренко начал глохнуть с детства. К 12 годам у него была тугоухость 4-й степени – ничего почти не знал уже о звуках. Мать все это время пыталась докричаться до сына и врачей. Добивалась верного диагноза, таскала по больницам, на последние деньги купила слуховой аппарат, встала в очередь на новый по госквоте, а после двух лет безнадежного ожидания обратилась в Русфонд – и теперь 15-летний парень слышит не только мать, школу и друзей, но и как поют в лесу птицы и лают на улице собаки. Что хотела рассказать своему ребенку Наталья Костыренко, бьющаяся за его слух? Как она выросла в семье военного, моталась по стране, вышла замуж, родила двоих сыновей, оставила мужа и уехала с детьми из Ростова-на-Дону на Урал, в маленький город Артемовский под Екатеринбургом? Или просто она скажет, что любит своих сыновей и пытается устроить их жизнь красиво, хоть и на скромную зарплату швеи? Спросим об этом у самой Натальи. →

Не всегда для интересной истории нужны несчастье, слезы, трудности и невероятное избавление – в жизни бывает и проще, и лучше. Скажем, Саяна Чимбуева до 15 лет жила в Иркутске и не имела ни малейшего понятия, что у нее проблемы с сердцем. Особенно ничем не болела, занималась спортивным туризмом, даже училась в школе под патронажем МЧС. И вдруг на тебе – на медосмотре находят у нее отверстие в межпредсердной перегородке, надо делать операцию. Семья многодетная, еще четверо братьев, родители ничего особенного позволить себе не могут. А надо денег на окклюдер, чтобы закрыть им отверстие в сердце. И что же, будет у этой истории драматический поворот? Нет. Обратились в Русфонд, деньги нашлись, девочка заканчивает школу, собирается на службу в полицию. Интересно? Да еще бы – особенно если представить, сколько работы, сколько волнений и жизней других людей стоит за этим простым проявлением доброты. Мир со всеми его сложностями, несчастьями, слезами и спасениями вообще стоит на простых, незатейливых историях. Такую историю мы и вспоминаем с мамой Саяны Баирмой Чимбуевой. →

Люда Фомичева – взрослый человек с планами на будущее. Сейчас она работает педагогом в интернате для детей с отклонениями в умственном развитии, но собирается озвучивать мультфильмы. Хотя – как знать – может быть, с мужем Ильей она уедет в Крым выращивать устрицы. Это отличные планы, особенно с учетом того, что когда-то Люда была ребенком и временами ей просто не хотелось жить. Редкая генетическая болезнь – синдром Алажиля – сделала каждый день девочки невыносимым. Ее мучил жуткий кожный зуд, она сидела на строжайших диетах, детство и юность превратились в бесконечный кошмар. Но одиннадцать лет назад с помощью жертвователей Русфонда Люде Фомичевой в брюссельской клинике пересадили печень. Страдания давно уже стали воспоминаниями. Ими мы с Людмилой и занимаемся. →