13.10.2006
ЖДЕМ ЯНВАРСКОЙ ПОСЫЛКИ ИЗ ГЕРМАНИИ

Пересадка неродственного костного мозга Артему Баландину может состояться уже в январе будущего года. 29 сентября мы впервые выставили на сайт эту историю трехлетнего малыша из Перми, пораженного тяжелым лейкозом, единственный шанс на спасение от которого дает трансплантация. Дорогие друзья, вы дали этот шанс Артемке! Более того, собранных 1,66 млн. руб. хватит на поиск донора в немецком Фонде Морша еще и для семилетнего томича Вани Бориса, да еще немного останется.

В таких экстренных случаях, как с Артемом Баландиным, говорит доктор Михаил Масчан из Российской детской клинической больницы, доноров удается разыскать за два-три месяца. Вот поэтому Михаил Масчан рассчитывает на январскую доставку костного мозга для Артема. А у Вани Бориса «заболевание тяжелое, но незлокачественное по природе, оно не прогрессирует» (письмо в РФП Ваниной мамы мы выставим на сайт в ближайшие дни). Врачи поддерживают мальчика с помощью переливания крови: «без трансплантации Ваня останется навсегда привязанным к нам. Ему дважды в неделю надо переливать тромбоциты, и отойти от клиники далее чем на 1000 метров он не может». На поиск доноров для таких, как Ваня, уходит, как правило, три-четыре месяца.

29.09.2006
СЛИШКОМ РОДНАЯ КРОВЬ
Артему Баландину нужна неродственная трансплантация

Мальчику три года. У него такой лейкоз, который не лечится химиотерапией, а лечится только трансплантацией костного мозга. К счастью, старший брат подошел Артему в доноры, и трансплантация была проведена. К несчастью, старший брат подошел Артему в доноры слишком точно. Организм Артема не распознал после трансплантации, что костный мозг в нем - новый. И лейкоз вернулся.

Я тихонько стою в процедурной Института детской онкогематологии и смотрю, как Артему промывают катетер, введенный в подключичную вену. Мальчик лежит на столе. Он раздет до пояса. Чтобы не мешать доктору манипулировать с катетером, мальчик засунул руки в карманы брюк. И еще у него смешные носки: на пятках по-английски написано «чемпион по беготне». Молоденькая доктор и молоденькая медсестра склоняются над ним, а папа держит его за плечи. Доктор говорит:

- Не кричи, не кричи, мой миленький, я пока не от тебя пластырь отлепляю, а от другого пластыря.

Детям, больным раком крови, чтобы не делать каждый день множество уколов, вводят в подключичную вену катетер. Трубку катетера прилепляют к груди огромным куском специального пластыря. Этот пластырь оранжевый, особо прочный и особо липкий. Он хорош тем, что не отлепляется, когда ребенок ворочается во сне или когда играет. Катетер под этим пластырем - в безопасности. Но время от времени катетер нужно промывать. И тогда следует отлепить пластырь. Это больно. Артем совершенно уверен, будто самое ужасное, что может произойти с ним - это отдирание пластыря. На самом деле он ежедневно получает переливания крови, без которых не может жить. На самом деле назавтра у него операция, ему удалят селезенку. На самом деле ему нужно найти неродственного донора костного мозга за 15 тысяч Евро, сделать повторную трансплантацию и потом найти еще 15 тысяч Евро на лекарства, чтобы после трансплантации выжить.

Доктор, которая склоняется сейчас над Антоном, рассказывала мне, что год назад, когда мальчик поступил в клинику, она уже знала, что ему понадобится трансплантация. Ювенильный миеломоноцитарный лейкоз химией не лечится. К счастью, старший брат Артема, десятилетний Илья подошел в доноры. Они живут в Перми. Бабушка привезла Илью из Перми. И он, конечно, боялся, что вот станут под общим наркозом выкачивать из тазовых костей костный мозг толстой иглой, но папа сказал ему: «не бойся, ты же подвиг совершаешь и даришь жизнь».

Перед трансплантацией в теле Артема мощной химией был уничтожен его собственный костный мозг. Потом ему в кровь был введен костный мозг Ильи. Обычно в таких случаях возникает реакция отторжения. Организм «понимает», что в него введены чужие клетки. Реакцию отторжения подавляют специальными препаратами, и кроветворение начинается клетками донора как бы с чистого листа. Но в случае Артема и Ильи отторжения не возникло. Организм Артема «признал» клетки Ильи не просто похожими на свои, а своими. Никакого чистого листа. Никакой новой крови. Где-то в теле Артема, вероятнее всего, в селезенке, сохранились, несмотря на химию, несколько раковых клеток. Они размножились и пожрали донорский костный мозг, точно так же, как за год до этого пожрали свой.

Мальчик лежит на столе в процедурной и сдерживает крик. Он говорит:

- Папа, вытри мне слезку.

Когда Артем заболел, его мама была беременна третьим ребенком. Она не могла, да никто бы и не разрешил ей сидеть в больнице с Артемом. Беременная женщина, и уж тем более женщина с младенцем не способна ухаживать за ребенком, больным раком крови и требующим неусыпного внимания. С первого дня своей болезни Артем лежит в больнице с папой.

Папа Артема Сергей работал в Перми водителем электропогрузчика. Он не был на работе год. Его, слава богу, не уволили, и, слава богу, все еще оплачивают больничный. Весь этот год Артем провел у Сергея на руках. За весь этот год Сергей только однажды видел своего новорожденного младшего сына. Еще за этот год Сергей стал фельдшером. Он довольно ловко помогает доктору и медсестре промывать катетер: брызгает где надо спиртом, подает какие надо шприцы, вытирает мальчику слезы стерильной салфеткой.

- Сейчас будет немножко больно, - говорит доктор, принимаясь отдирать пластырь.

Папа держит Артема за локти. Мальчик извивается и кричит. Страшно кричит открытым горлом. В этот самый момент в кармане у Сергея начинает звонить мобильный телефон. Сергей держит мальчика за локти и улыбается, и говорит сыну:

- Мама звонит, больше некому. Что она там, в Перми слышит, что ли, как ты кричишь?

ВАЛЕРИЙ ПАНЮШКИН


Для спасения Артема Баландина не хватает 795 376 руб.

По словам заведующего отделением общей гематологии Российской детской клинической больницы Михаила Масчана, ювенильный миеломоницитарный лейкоз Артемки «агрессивный и быстро прогрессирующий». Его особенность еще и в том, что больные клетки устойчивы даже к высокодозной химиотерапии. «Известно, что при этой форме лейкоза, - говорит доктор Масчан, - иммунологический эффект при пересадке от родственного донора, как правило, ниже, чем от неродственного. Но если есть возможность трансплантации от родственника, начинают все-таки с нее. Все-таки высока возможность излечения. Но Артему не повезло. Выход один - трансплантация от неродственного донора». И вот заключение доктора Масчана: «Если трансплантация пройдет благополучно, Артем будет жить».

Поиск и активация неродственного донора в германском фонде Стефана Морша, как всегда, обойдутся в 15 тыс. евро. И еще 17375 евро требуется на послепересадочную терапию и расходные материалы. Итого 1102 690 руб. Как всегда, наш постоянный партнер компания «Ингосстрах» внесет $11500. Таким образом, для спасения Артема не хватает 795 376 руб.

Сложность в том, что такой большой суммы для спасения ребенка от лейкоза нам еще не приходилось собирать. Поэтому каждый взнос, даже самый скромный, будет тут кстати. Крупные суммы в евро можно перечислить напрямую в Германию. Лекарственные препараты поставит московская фирма за рубли. Помощь можно также перечислить на московскую сберкнижку отца мальчика Сергея Баландина, которую мы открыли на его имя. Все реквизиты есть в фонде.

Экспертная группа Российского фонда помощи