Общество

Не сойти с ума

Проект InLiberty проводит образовательный курс по медицинской этике «Второе мнение» для врачей и пациентов. Участники вместе решают, может ли врач обмануть пациента или проигнорировать волю семьи ради спасения человека.

В зале InLiberty перед экраном стоят шесть больших столов. За каждым – пять-восемь человек. Подавляющее большинство – женщины.

– Мы хотели пригласить к дискуссии широкую аудиторию, но, боюсь, она не так широка. Кто из вас врачи? – спрашивает в микрофон врач паллиативной медицины и преподаватель медицинской этики Анна Сонькина-Дорман.

Руки поднимают почти все пришедшие на первое занятие курса по медицинской этике «Второе мнение». Кроме врачей, здесь есть еще несколько психологов, медсестра, медицинские журналисты телеграм-канала «Намочи манту» и один-единственный пациент – молодой финансист по имени Артем. Все места на курс за 9500 рублей были раскуплены за неделю до начала.

– Это не курс моральных авторитетов, которые знают, как правильно поступить, – сразу заявляет директор образовательных программ InLiberty Илья Венявкин. – Наш курс про то, как можно думать о сложных ситуациях и пытаться приблизиться к решению, которое будет казаться вам обоснованным. А сложные вопросы возникают часто.

Венявкин показывает слайд с вопросом, который прислал всем заранее: «Может ли врач скрыть от пациента, что совершил ошибку и уже исправил ее?» 52,6% выбрали ответ «нет», 47,4% – «да». Так же, почти пополам, разделились мнения при обсуждении популярной этической задачи. Вагонетка несется прямиком на пятерых привязанных к рельсам. Мы можем перевести стрелку на запасной путь, но там к рельсам тоже привязан один человек. Что делать?

– Мне проще ничего не делать. Как я потом буду жить, зная, что убила человека? – качает головой медсестра Лидия.

– Переведу, чтоб минимизировать вред, – говорю я.

– А вдруг всем будет лучше, если вагонетка задавит пятерых алкашей, но оставит в живых одного гения? – спрашивает стоматолог Татьяна. – Нет уж, моя жизненная позиция – осознанное невмешательство.

– А я так же осознанно предпочитаю действия и ответственность за них, – с нажимом говорит психолог Анна. – Переведу стрелку, прекрасно понимая, что мне придется жить с этим.

Она пристально смотрит в глаза медсестре Лидии, и та сочувственно кивает.

– В критической ситуации всегда принимается решение, которое уменьшит количество жертв, – замечает врач Екатерина. – Наверное, лучше перевести.

Модераторы рассказывают про утилитаризм, деонтологию Канта и четыре принципа биоэтики. Слушая теорию уже после решения задачи, я не могу не думать про себя, что мне важнее: оценивать действия с точки зрения последствий или намерений. Почему, не поддерживая в целом принцип «цель оправдывает средства», в случае с вагонеткой я выбираю утилитарный ответ.

«Врачу каждый день приходится принимать решения, которые основаны на этических установках в его голове, – говорит инициатор этого курса, заведующий отделением Городской клинической больницы имени В.М. Буянова и медицинский директор благотворительного фонда «Живи сейчас» Лев Брылев. – Для того чтоб не сойти с ума, хотелось бы осознавать свою внутреннюю аргументацию. Я пришел сюда, чтобы, рассказывая другим, ответить на свои внутренние вопросы. Пациентам, наверное, тоже интересно понимать, почему врачи действуют так или иначе, когда речь идет об их жизни».

По словам Брылева, этот курс, конечно, базовый. За пять занятий по два с половиной часа участники должны обсудить, чем отличаются правда врача и правда пациента, можно ли обманывать больного и кто должен принимать решения в реанимации, какие есть проблемы в устройстве современной больницы и каких принципов стоит придерживаться в условиях ежедневного цейтнота. Разобраться в этом помогут модераторы занятий. Это не только четверо врачей, но также двое историков и биолог.

Важная составляющая занятий – реальные медицинские кейсы. На первом мы обсуждаем историю испанца с огнестрельным ранением. Подлечив, врачи отпускают его домой. Обрабатывать раны придется родственникам. Пациент просит не сообщать близким, что у него ВИЧ. Ведь тогда ему придется рассказать родителям, что он гей, и родители могут выгнать его из дома.

– Вероятность заразиться у родственников ничтожна, – заявляет стоматолог Татьяна. – А если рассказать, то вряд ли кто будет ухаживать.

– Если рассказать, пациент может подать в суд, – отмечает Лев Брылев за соседним столом. – И врачи этой больницы помогут меньшему количеству пациентов.

Медсестра Лидия Делишевская из фонда «Дети-бабочки» с интересом случает рассуждения врачей. Она ухаживает за детьми с буллезным эпидермолизом (их кожа травмируется почти от любых прикосновений). Для себя она с годами выработала ответы на некоторые вопросы. «Поначалу мне хотелось отнять подопечных у нерадивых мам, – вспоминает Лидия. – Ведь я, в отличие от них, знала: если не перевязывать пальцы рук, они к трем годам срастутся. Потом я поняла, что ответственность лежит не на мне, а на родителях. Я должна их проинформировать, а не принять решение». Курс нужен Лидии в первую очередь для того, чтобы правильно научиться говорить с врачами. «Мне не всегда удается убедить врачей, которые настроены спасать вопреки желаниям пациента, – говорит Лидия. – Для меня то, что ребенок ушел без боли, – это результат. Для них – поражение».

Финансисту Артему понравились на занятии неожиданные для него аргументы. «В первую очередь я пришел как пациент, у которого были сомнения, этично ли я поступаю с врачом, отказываясь от его назначений по рекомендации другого врача, – рассказывает Артем. – Но я вижу, что здесь смогу подумать об этике шире, это пригодится мне и в жизни, и особенно в работе».