Общество

Цугцванг Бастрыкина

Как новые статьи в Уголовном кодексе повлияют на судебное преследование врачей

В середине июля глава Следственного комитета Александр Бастрыкин предложил добавить в Уголовный кодекс несколько статей о ненадлежащем оказании медицинской помощи, судить по которым будут врачей. Еще недавно привлечь медиков к ответственности было крайне сложно: следователи не понимали, как вести такие дела, действия врачей в рамках экспертизы оценивали их же коллеги и в большинстве случаев признавали, что медпомощь была оказана качественно. Как изменится ситуация теперь, разбирался Русфонд.

В конце мая 2015 года Ксению Чижевскую срочно доставили в Чукотскую окружную больницу. Через четыре дня, глубокой ночью, у нее родился мальчик – почти на два месяца раньше срока. Ребенка сразу же отдали под наблюдение врача-неонатолога Артема Панькива. Сначала младенец находился в палате для новорожденных акушерского отделения (в ней потом эксперты нашли кишечную палочку), а через неделю его в тяжелом состоянии перевели в палату патологии новорожденных и недоношенных детей. Младенцу становилось все хуже: его пришлось подключить к аппарату искусственного дыхания, затем он впал в кому, а 8 июня умер от вирусной инфекции.

Почти три года Ксения Чижевская добивалась, чтобы врача привлекли к ответственности за «причинение смерти по неосторожности» (ст. 109 УК), но следователи дважды прекращали дело. В материалах СКР, с которыми женщина успела ознакомиться за это время, указано, что в 2016 году Панькива проверяли в связи со смертью другого младенца, родившегося с врожденным заболеванием центральной нервной системы и атрофией обоих полушарий мозга. Комиссия решила, что смерть ребенка не связана с действиями врача.

Всего же в 2014–2015 годах в этой больнице скончались 12 детей. Сотрудники СКР проверили все случаи и пришли к выводу, что причина этих смертей – недоношенность плода и врожденные пороки. Уголовные дела возбуждать не стали. Не было расследований и после обращения трех женщин: все они жаловались, что во время родов врачи нанесли вред их здоровью. «Установлены случаи грубости, невнимательного отношения к пациенткам, равнодушия, неэтичного поведения со стороны медицинских работников акушерского и гинекологического отделений. Данные факты не содержат уголовно-наказуемого деяния, однако в управление здравоохранения Чукотского округа направлена соответствующая информация», – констатировали следователи.

Неверные действия

В сентябре 2017 года Чижевская приехала в Москву, пришла на прием к председателю СКР Александру Бастрыкину и рассказала ему о случившемся. И в начале 2018 года 35-летнего врача Артема Панькива привлекли к ответственности: как следует из постановления, следствие признало его обвиняемым по уголовному делу об «оказании услуг, не отвечающих требованиям безопасности, предназначенных для детей в возрасте до шести лет» (ч. 2 ст. 238 УК).

Следователи сочли, что мальчика уже на вторые-третьи сутки надо было перевести в реанимацию, но вместо этого неонатолог оставил его в обычной палате. Он неправильно поставил диагноз – «нет указания на риск реализации внутриутробного инфицирования», говорится в материалах дела. Кроме того, врач поздно провел исследования на ToRCH-инфекции (наиболее опасные для плода инфекции – токсоплазмоз, краснуха, цитомегаловирус и герпес) и не назначил еще несколько важных анализов. В общей сложности список неверных действий врача едва уместился на двух листах постановления СКР. Следователь особо отметил, что Панькив не созвал консилиум и не посоветовался с коллегами, хотя по закону должен был это сделать.

С мнением СКР не согласились в прокуратуре: в требованиях надзорного ведомства указано, что статья 238 требует установить мотивы и умысел обвиняемого, а этого сделано не было. Если и нужно было заводить дело, то по статье о «причинении смерти по неосторожности». Но это статья небольшой тяжести, срок давности по ней – всего два года, и этот срок уже вышел. «Получился такой цугцванг. С одной стороны, следователи должны исполнить приказ Бастрыкина. С другой – прокуратура не видит оснований умышленного преступления», – замечает в разговоре с Русфондом координатор правозащитной организации «Зона права» Булат Мухамеджанов, который консультирует Чижевскую.

Для «Зоны права» это дело не единственное. Так, в Казани юристы организации представляют интересы родственников мужчины, который погиб на операционном столе: врач-колопроктолог из частной клиники в качестве обезболивающего использовал лидокаин, который был противопоказан пациенту. А в Забайкальском крае правозащитники выступают на стороне семьи женщины, которую ошибочно лечили от бронхита: в результате она умерла от тяжелой пневмонии в больнице на глазах у супруга.

«Вряд ли врачи приходят на работу, чтобы убить человека»

В Следственном комитете тема ятрогенных преступлений, то есть действий медицинских работников, причинивших вред жизни и здоровью человека, активно обсуждается с 2015 года, говорит Мухамеджанов и подтверждает собеседник Русфонда в ведомстве. Тогда следователи не понимали, как действовать в таких случаях: если человек умирал в больнице, заводилось дело, материалы отправляли на экспертизу, которую проводили региональные бюро судмедэкспертизы при местных министерствах здравоохранения. То есть врачи оценивали работу своих коллег. В результате чаще всего выносилось решение, что медицинская помощь была оказана по всем правилам, а смерть наступила по не зависящим от медика причинам. Мухамеджанов говорит, что, по его опыту, так заканчивались до 80% подобных дел: это было проблемой для СКР, ведь прекращенные дела – негативная статистика для комитета.

Схожие цифры привела на пресс-конференции в Москве и официальный представитель ведомства Светлана Петренко: «Из общего объема уголовных дел, которые были возбуждены против врачей, в суд уходят лишь 10%, то есть в 90% случаев прекращаются уголовные дела. В большинстве случаев мы доказываем невиновность врачей и медработников. Мы защищаем как права врачей, так и права пациентов».

Ситуация меняется постепенно. В 2016 году в статистических карточках СКР появилась отдельная графа «ятрогенные преступления» (так же вычленяют, например, преступления, связанные с коррупцией или терроризмом), то есть такие дела выделили в отдельную категорию. Затем были созданы специализированные отделы судебно-медицинских исследований: их пока немного, они есть, например, в Петербурге и Татарстане. В эти отделы передали экспертизы по врачебным делам. В 2016 году на врачей поступило почти 5000 жалоб, в 2017 году – чуть больше 6000. Жалобы проверили и в результате возбудили 878 и 1791 дело соответственно. А в середине июля этого года Бастрыкин предложил внести поправки в Уголовный кодекс, дополнив его статьями о врачебных преступлениях.

Одна из новых статей предполагает ответственность за «ненадлежащее оказание медицинской помощи или услуги», если это повлекло за собой смерть человека или двух и более лиц либо «гибель плода человека и/или причинение тяжкого вреда здоровью человека». Наказание – штраф от 200 тыс. до 500 тыс. руб. либо лишение свободы на срок от двух до семи лет и запрет занимать определенные должности. Другая статья позволяет осудить медика за внесение недостоверных сведений в медицинскую документацию, ее сокрытие либо уничтожение, а также за «подмену биологических материалов с целью сокрытия ненадлежащего оказания медпомощи». Те же деяния, совершенные руководителями медицинских организаций, наказываются принудительными работами или лишением свободы на срок до четырех лет и запретом на практику.



Преследование врачей вызывает острую реакцию среди медиков. А некоторые случаи выходят за пределы профессионального сообщества, как было с делом гематолога Елены Мисюриной. В 2013 году она провела забор костного мозга у пациента с несколькими сложными диагнозами; вскоре после процедуры пациент скончался. По версии следствия, причиной смерти была врачебная ошибка – прокол сосуда иглой, однако сама Мисюрина утверждала, что этого не могло произойти. В январе 2018 года Мисюрину приговорили к двум годам колонии, после чего за нее вступились главврачи столичных больниц и прокуратура, первоначально поддержавшая версию СКР. Под давлением общественности приговор был отменен, а материалы вернули в надзорный орган.

«Мы считаем, что сегодня идет необъяснимая и необоснованная травля врачебного сообщества», – говорил в феврале 2018 года глава НИИ неотложной детской хирургии и травматологии Леонид Рошаль, поручившийся за Мисюрину. Именно с ним спустя несколько месяцев Бастрыкин обсуждал новые статьи УК. Договориться так и не удалось, отмечал сам Рошаль на пресс-конференции: новые формулировки слишком размыты. «Если мы оставим статьи в таком виде, в котором они предлагаются сейчас, из профессии уйдут врачи-акушеры», – констатирует известный хирург. Более радикальную позицию занимает доцент кафедры судебной медицины и медицинского права МГМСУ имени А.И. Евдокимова Иван Печерей: «Получается, что каждый врач, выходя каждый день на работу и осуществляя свои профессиональные обязанности, фактически оказывается потенциальным преступником, а его профессиональная деятельность рассматривается как сфера преступления».

«Мы выступаем не за посадки врачей. Понятно, что это неумышленные преступления. Вряд ли врачи приходят на работу, чтобы убить человека. Но если человек пострадал, медик должен отвечать. Пусть это будет наказание, не связанное с лишением свободы, пусть это будет запрет на врачебную деятельность. Плюс больница должна выплачивать денежную компенсацию», – настаивает на своем Булат Мухамеджанов из «Зоны права».

В каком виде законопроект будет внесен в Госдуму, пока не известно. Следователи и специалисты Национальной медицинской палаты, которую возглавляет Рошаль, пока продолжают прорабатывать детали документа. В летнюю сессию нижняя палата парламента рассмотреть инициативу не успела. Собеседник Русфонда в СКР предполагает, что первое чтение состоится ближе к зиме.