Первое право
Кому принадлежат деньги благотворительного фонда
Президент Русфонда Лев Амбиндер (с микрофоном) на конференции LegalCharity. Фото Александра Захватова
– Уважаемые коллеги, это история о том, как в 2017 году впервые за четверть века существования закона РФ «О благотворительной деятельности и добровольчестве (волонтерстве)» в суде было установлено, кому на самом деле принадлежат деньги на банковском счету любого фонда. И до сих пор в обществе бытует мнение, будто деньги на наших счетах есть деньги благотворителей и предназначены они благополучателям, а фонд лишь паромщик на переправе. То есть посредник. Наша история о том, как суд впервые в российской практике зафиксировал своим решением, что фандрайзинговый фонд является собственником всех средств на своем банковском счету.
Это история о том, как юридическая фирма «Инфралекс» pro bono помогла Русфонду отстоять в суде пожертвования, несмотря на давление ряда чиновников, СМИ и благополучателей.
Тут нужна справка. Русфонд – это журналистский проект, созданный в «Ъ» 28 лет назад в ответ на отчаянные просьбы граждан о финансовой помощи в лечении детей. Сейчас мы работаем со 138 СМИ и в соцсетях, всего собрано свыше 21,6 млрд руб., это сотни тысяч жертвователей ежегодно. В 2024 году уже собрано 1,5 млрд руб.
История с «благотворительным наследием» Жанны Фриске началась 20 января 2014 года в эфире «Первого канала» и на сайте Русфонда, а закончилась 2 августа 2019 года взысканием в пользу Русфонда неизрасходованных 21 633 214 руб.
Суть дела: благотворительные сборы в эфире «Первого», поступившие на счет Русфонда, мы перечислили певице после заключения договора с ней. По договору неизрасходованные деньги следовало вернуть в Русфонд для поддержки онкобольных детей. Всего было собрано более 69,2 млн руб., это пожертвования свыше 960 тыс. телезрителей и читателей Русфонда.
«Собрана огромная сумма. Она значительно превышает стоимость лечения. И деньги, пожертвованные сверх необходимого, Русфонд направит на спасение тяжелобольных детей», – написала нам Жанна Фриске 24 января 2014 года, ее благодарственное письмо опубликовано на нашем сайте. Из собранных средств по пожеланию певицы Русфонд тогда же отправил 32,6 млн руб. на оплату лечения девяти онкобольных детей. Одновременно 11,6 млн руб. было переведено в американские клиники за лечение Жанны Фриске. Затем также оплачены ее больничные счета еще на 4 млн руб.
После смерти Жанны Фриске ее родные отказались возвращать неизрасходованный остаток. Их аргументы: это деньги телезрителей и пожертвованы они Жанне, а не Русфонду. Второй аргумент: сборы организовал «Первый канал», так что Русфонд вообще ни при чем.
Да, казус состоял в том, что эти благотворительные сборы не были акцией Русфонда. Мы помогаем детям до 18 лет, на лечение которых нет средств из госбюджета и семьям которых лечение не по карману. Но коммерческая дирекция «Первого» попросила предоставить наш банковский счет. Принимая пожертвования сам, канал уплатил бы свыше трети сборов в качестве налогов. Мы тогда были партнерами «Первого канала» и согласились.
Родня Жанны Фриске не отчиталась перед Русфондом за траты. Певица умерла 15 июня 2015 года. Через полгода Русфонд затребовал отчет у наследников. Ответа не последовало, и 20 января 2016 года мы направили в Следственный комитет (СК) РФ заявление с просьбой возбудить уголовное дело по факту хищения денежных средств. СК РФ передал дело в МВД РФ «по подследственности», а там возбуждать отказались «за отсутствием состава преступления».
Вот что, в частности, сообщил «Комсомольской правде» специалист по связям с общественностью УВД по ЦАО ГУ МВД России по городу Москве Дмитрий Макаров о результатах проверки: «Мы получили все выписки по расчетным счетам Жанны Фриске. Мама Жанны принесла доверенность от дочери на управление ее счетами. В чем состав преступления? По документам все чисто и все законно. Фактов мошенничества со стороны родителей не установлено».
Напомню, Русфонд, подавая просьбу о возбуждении уголовного дела, не преследовал цели наказать кого бы то ни было. Мы лишь потребовали от наследников предоставить документы, которые подтверждают целевой характер траты миллионов на лечение певицы, поскольку пожертвования, не израсходованные на ее лечение, в соответствии с законодательством и условиями заключенного с Жанной договора подлежали возврату в Русфонд.
Поэтому в январе 2017 года мы отправились с иском в Перовский районный суд Москвы. Вести наше дело pro bono взялась фирма «Инфралекс», ее юрист Иван Шиёнок. И 19 мая 2017 года Перовский суд полностью удовлетворил иск Русфонда. Потом последовали обращения наследников Жанны в Арбитражный и в Московский городской суд, но решение Перовского суда осталось неизменным.
Работая над делом, Иван Шиёнок вывел из благотворительного законодательства России следующую формулу: «Имущество, являющееся предметом пожертвования граждан и юридических лиц в пользу благотворительной организации, принадлежит этой организации на праве собственности». С этой формулой он выиграл иск в Перовском суде, и эта формула потом перекочевала в судебное постановление.
Еще до смерти Жанны ее родители вывели за границу оставшиеся пожертвования. Но была недвижимость, судебные приставы организовали ее продажу. В августе 2019-го Русфонд вернул последние миллионы из долга наследников певицы. В итоге все 21,6 млн руб. пошли на лечение девяти онкобольных детей (см. отчет по ссылкам здесь и здесь).
Эту историю в течение 5,5 лет освещали сотни СМИ и тысячи блогеров. Есть и такой итог: в те годы Русфонд вышел на самые большие сборы. А когда в июне 2019-го закончился проект «Русфонд на Первом», мы не растеряли аудиторию.
Уважаемые коллеги, вот такая высокопрофессиональная помощь фирмы «Инфралекс» pro bono, знание ее юриста Ивана Шиёнка действующего права в подробностях и его умение правильно трактовать расширили границы нашей защиты и открыли новые возможности.
Сейчас мы НКО, благотворительные фонды нередко беззащитны перед бюрократией, когда речь заходит о нашей экономической субъектности. Между тем действующее законодательство, я в этом уверен, на нынешней стадии развития рыночных отношений в России способно помочь нам в борьбе за признание НКО субъектом экономики, в государственной легитимации наших проектов. Мы очень рассчитываем на вашу помощь. Спасибо!
