Прямая речь

Если бы вы составляли
Мировой рейтинг благотворительности,
какие вопросы задавали бы?

Первый Мировой рейтинг благотворительности (World Giving Index) CAF издал в 2010 году, взяв за основу данные всемирного опроса компании Гэллап (Gallup’s WorldView poll), в котором участвуют свыше 150 тыс. респондентов из 153 стран. Место страны в рейтинге зависит от среднего значения по трем показателям:

1. пожертвование денег в благотворительные организации;
2. работа в качестве волонтеров;
3. оказание помощи незнакомцам.

Специалисты единодушны: это крупнейшее глобальное исследование филантропии. За 2011 год Россия в нем только 130-я среди 153 стран, и критики разводят руками: отстаем!.. В то же время многие отечественные эксперты критикуют рейтинг, находя его и некорректным, и даже лукавым.

«Моя мечта — счастливое общество». Способен ли рейтинг менять мир?
Ричард Харрисон
rusfond.ru/issues/311



Мария Черток, директор CAF-Россия:
– Хотелось бы знать не просто о том, жертвуют ли люди, но и в каком объеме. Вот мои вопросы: сколько денег вы пожертвовали в благотворительные организации; сколько времени вы работали в качестве волонтера; оказывали ли помощь незнакомцам; и четвертый вопрос: жертвовали ли вы вещи? В России это очень распространено, тогда бы мы поднялись вверх по шкале рейтинга.




Дмитрий Зимин, основатель Фонда «Династия»:
– Я бы спросил: зачем вы этим делом занимаетесь? Впрочем, я слишком втянут в благотворительную деятельность, и мне даже теоретически не стоит выступать в роли составителя рейтинга. Я слишком субъективен.





Никита Белых, губернатор Кировской области:
– В первую очередь надо спрашивать, какие средства человек жертвовал на благотворительность – личные или нет. Вторым должен быть вопрос о том, когда происходило пожертвование – после уплаты всех обязательных налогов и сборов, или это была схема для оптимизации собственных налоговых платежей? Только после этого можно четко понять, какой это благотворитель, и только потом вносить его в какие-то рейтинги.



Олег Алексеев, вице-президент, главный управляющий директор по образованию и исследованиям Фонда развития Центра «Сколково»:
– Я бы интересовался не суммами помощи, а количеством вовлеченных людей в благотворительность. Да, финансовая сторона вопроса существенна очень, но все же уровень вовлеченности важнее. Эти люди должны быть активны и взаимодействовать между собой. При составлении подобных рейтингов вопросы надо разбивать по секторам – в разных секторах разные потребности и разные возможности. Хотя везде главное – соучастие и эффективность.


Елена Тополева, директор Агентства социальной информации:
– Для меня критерии рейтинга спорные. Особенно последний, о помощи незнакомцам. У нас как раз очень развита помощь незнакомым, в частности, нищим. Русские с большим недоверием относятся к любым организациям, благотворительным, в том числе. Вот мы и проигрываем по параметру «пожертвование денег в благотворительные организации». А Китай, где к институтам много доверия, нас опережает. Кстати, я бы не стала разделять пожертвования и волонтерскую помощь, присуждая деньгам первое место, а людям второе. Нельзя сказать, что важнее.


Даниил Дондурей, главный редактор журнала «Искусство кино»:
– Я бы спросил: скольким людям помог фонд? Ведь важно не что ты декларируешь, как о себе рассказываешь и сколько привлек денег, а реальные истории, спасенные жизни, излеченные дети. И тут важно понимать, насколько сложной была работа. Я бы поинтересовался количеством волонтеров в организации, если люди верят в организацию и отдают ей свои силы и время, она и вправду серьезная. Напоследок стоило бы узнать, сколько фонд привлек денег. И все.



Евгений Гонтмахер, член Комитета гражданских инициатив:
– Я бы дополнил рейтинг вопросом об участии корпораций в благотворительности, провел бы среди них опрос. А этот рейтинг про благотворительность физлиц. В России в основном народ бедный и нет никаких налоговых стимулов, именно поэтому мы занимаем такое низкое место. Но у нас, как ни парадоксально, хорошо развита корпоративная благотворительность, она на очень высоком уровне даже по мировым меркам. Ведь есть очень крупные программы благотворительности, например, у ЛУКОЙЛа и «Газпрома». Здесь мы бы точно вошли в первую двадцатку.



Геннадий Зюганов, лидер КПРФ:
– При формировании подобных рейтингов первым и, может, единственным вопросом должен быть такой: как вы помогаете детям, инвалидам и старикам? Именно отношение к детям, к старикам и инвалидам характеризует страну, ее политику. Точно так же необходимо оценивать и благотворителей. Это принципиально важные вещи. Если человек помогает старикам и детям и не потому, что кто-то об этом попросил, а сам, то это действительно дорогого стоит. К сожалению, у нас много детдомов, интернатов и домов престарелых. Им нужна любая помощь. Государство мало им помогает, вот мы и на 130-м месте.

Ирина Меньшенина, директор по международному развитию Русфонда:
– Мне бы не пришло в голову спросить про помощь незнакомцам. А в России я бы спрашивала про разницу между помощью напрямую и пожертвованиями в благотворительную организацию. Есть люди, отдающие свои вещи соседке, у которой нет денег, и есть люди, сознательно жертвующие свои деньги именно благотворительные фонды. Я бы сфокусировала опрос на деятельности НКО и отношении к ним населения. Какие льготы есть в стране для частных и для корпоративных доноров? Какую роль играет государство в их поддержке? Мы бы и тут оказались в хвосте. Я бы провела отдельный опрос среди журналистов и сотрудников НКО. Интересна возрастная градация респондентов.

Александр Сидякин, депутат Госдумы («Единая Россия»):
– Да, именно так и следует расставить приоритеты. Важно выяснить источники этих средств и цели, на которые собираются деньги (защита ли это детей, решение ли гуманитарных вопросов). Ведь если это деньги террористов, то они не нужны. Поддерживать непонятные режимы благотворительностью нельзя.




Павел Гринберг, исполнительный директор фонда «Адвита»:
– Приоритеты разумны. При желании можно добавить еще столько же, но такой необходимости нет. Проблемы не в рейтингах, а в условиях, в которых у нас работают благотворительные фонды. Когда законы в разных регионах трактуются по-разному – по воле руководства субъекта, и нет единого понятного поля для игры, очень трудно работать. Я бы в глобальный рейтинг добавил вопрос: насколько в вашей стране четко определено, где заканчивается сфера социальных обязательств государственных органов и начинается поле для работы благотворителей?


Григорий Мазманянц, исполнительный директор фонда «Подари жизнь»:
– Я бы добавил в первый пункт не только деньги, но и вещи или иное имущество. В остальном эти три параметра охватывают большую часть спектра участия в благотворительности. Отсюда можно делать вывод о том, насколько активны в ней граждане.





Элла Памфилова, председатель союза «Гражданское общество – детям России», вице-президент Российского комитета «Детские деревни – SOS»:
– Для России на первом месте должна стоять просветительская работа о благотворительности. Нужно пробуждать в людях сострадание, желание помочь, привлекать крупных доноров именно через СМИ. А вообще важно помогать всем миром, не делясь на тех, кто помогает миллионами или человеческим теплом, энергией и заботой. Это не взаимозаменяемые вещи, их странно сравнивать и решать, что приоритетней.


Ольга Башкирова, руководитель Фонда «Ренова»:
– Думаю, основные направления благотворительности указаны, и картина в итоге получается достоверной. Конечно, можно было бы еще включить донорство крови. Но это очень специфический вид помощи. Его сложно оценить, от этого, думаю, этот пункт и опустили.





Андрей Милехин, соучредитель, президент Ромир холдинг (эксклюзивный представитель международной ассоциации Gallup International в России):
–– Этот рейтинг по России и СНГ делали мы, по-моему, вопросы вполне адекватные. Показатели должны быть простые и одинаково воспринимаемые в разных странах. Иной формы мы не придумаем, и если люди готовы в этом участвовать, то мы получим общую картину. Конечно, любое измерение ущербно, идеального нет. Филантропия имеет традиции, связанные с ментальностью и благосостоянием страны. У России своя история благотворительности. Людей нужно спрашивать, что они готовы делать во благо своей семьи, двора, общества в целом.


Вячеслав Бахмин, консультант Фонда Ч.С. Мота Россия:
– Мировой рейтинг касается не благотворительности как таковой, а только одной ее части – частных пожертвований, неорганизованной, неинституциональной филантропии. Авторов интересуют не объемы сборов, а масштабы и реализация идеи личной благотворительности. Вопросы должны быть адекватно поняты респондентами, а мне, например, не ясно, какая помощь незнакомцам имелась в виду. Помощь человеку, который ищет улицу? Помощь пожилому при переходе дороги? Поднять чемодан по лестнице или покараулить на вокзале – это филантропия? Для рейтинга о благотворительности в целом трех вопросов мало. Мне место России кажется заниженным. Одна из причин, может, в том, что у нас нет еще удобных условий для частного пожертвования любым человеком.


Елизавета Глинка, исполнительный директор фонда «Справедливая помощь»:
– О состоянии благотворительности можно судить по результатам. Иногда в фонде мало денег, но работа проводится огромная. Вообще не все в жизни измеряется деньгами. Место России в рейтинге, по-моему, обусловлено недостатком достоверной информации о нуждающихся, низким уровнем популяризации благотворительности, нежеланием властей помогать фондам.




Ольга Евдокимова, директор фонда «Эволюшн энд Филантропи»:
– Я бы прежде попыталась определить цель исследования, будущих пользователей отчета и их потребности. Меня интересуют взаимозависимости между этим рейтингом и набором страновых характеристик. Какие факторы, общие для стран, способствуют более высокой строчке рейтинга? В рейтинге-2011 рост только по позициям «помощь незнакомым людям» и «добровольчество», а денежные пожертвования упали. Существует ли взаимосвязь между добровольчеством, гражданской активностью и традиционной денежной филантропией? Я бы добавила четвертый вопрос: каковы предпочтения доноров в выборе направлений помощи?


Александр Борисов, настоятель, протоирей, председатель приходского совета православного прихода московского Храма святых бессребренников Космы и Дамиана в Шубине:
– Я бы вообще никаких вопросов не задавал – такие рейтинги должны составлять специалисты. Рейтинг – слишком фундаментальная вещь, опираться на мнение дилетантов не стоит. Наше место в Мировом рейтинге меня не удивляет. В России благотворительность была под запретом с 1917 года по 1990 год, традиция была потеряна, помощь ждали только от государства. А оно, как известно, не всегда на это было способно. Поэтому личная благотворительность у нас слабовата.

Подготовлено группой спецопросов «Прямая речь» ИД «Коммерсантъ»