Краснодар-акции

Из письма Любови Путрашовой, тети и опекуна Милана: «Милан – сын моей сестры, которая сейчас отбывает наказание в колонии. Милана и его старшего брата с рождения воспитывала бабушка, моя мама. После ее смерти я оформила опекунство над мальчиками и сразу заметила, что у Милана большие проблемы с общением: его с трудом понимали в детском саду из-за невнятной речи. Он чувствовал это и сторонился людей, хотя по натуре доброжелательный и открытый ребенок. Более года я активно занимаюсь с ним развитием речи и интеллекта, оплачиваю занятия с логопедом и репетитором. Но все оказалось намного серьезнее...» →

Из письма Инны Кузнецовой, мамы Мирона: «Сын родился здоровым, активно развивался, вовремя стал переворачиваться, сел, пополз, встал на ножки и начал ходить вдоль опоры. Но ходить без поддержки Мирон не решался. Мы побывали у многих врачей, пытаясь понять причину, но специалисты убеждали, что мальчик просто ленится. В год и восемь месяцев сын заметно ослабел, быстро уставал, во время игры ложился на пол. Реабилитолог посоветовала сдать генетический анализ на спинальную мышечную атрофию (СМА), и результат нас привел в ужас: Мирон неизлечимо болен...» →

Из письма Евгении Борщ, мамы Евы: «Дочка пострадала при рождении, перенесла гипоксию, две недели ее выхаживали в больнице. Первые месяцы Ева развивалась нормально: начала поднимать голову, следила за игрушками, хорошо набирала вес. А потом случился приступ эпилепсии, и они стали повторяться. С каждым последующим приступом дочка теряла все навыки, она даже перестала держать голову. Полгода врачи подбирали противосудорожную терапию. Когда приступы удалось купировать, мы начали реабилитацию...» →

Из письма Анастасии Москвичевой, мамы Вани: «Ваня – наш младший сын, его рождение ожидалось в июне, но в марте у меня началось кровотечение, и роды провели экстренно. Ванечка родился крохотный, чуть больше килограмма, пробыл в больнице почти два месяца: сначала реанимация, затем выхаживание. Тогда мне казалось, что я уже не смогу улыбаться, от количества диагнозов Вани нам с мужем было очень страшно. Но сын нуждался в любви и помощи ежеминутно, и мы старались сделать для него все возможное. Позади несколько сложных операций...» →

Из письма Сергея Горностаева, папы Кати: «У дочки проблемы со здоровьем с самого рождения – она родилась раньше срока, совсем крошечной, сама не закричала, не задышала. Три месяца врачи боролись за ее жизнь. Дочку выходили, но в одиннадцать месяцев диагностировали детский церебральный паралич. А к двум годам добавился еще один диагноз – двусторонняя тугоухость. Я сразу же купил Кате слуховые аппараты, она к ним быстро привыкла, стала реагировать на звуки, произнесла свои первые слова. А благодаря занятиям с логопедом и дефектологом научилась хорошо говорить. Но потеря слуха необратима...» →

Из письма Игоря Смирнова, папы Дани: «Даня мой единственный ребенок, после развода он остался жить со мной. Причина – в особенностях развития малыша: ему необходимо регулярное наблюдение врачей и специальные занятия, а жена вернулась к себе на малую родину, в Саратовскую область. Физически сын крепкий, активный и по природе своей очень общительный. Только с речью у него беда! Говорит он непонятно и мало. Первые годы врачи обнадеживали, уверяли, что все нормализуется, просто мальчики развиваются медленнее. Затем начались бесконечные обследования и лечение...» →

Из письма Надежды Алексанян, мамы Арташа: «Сын родился здоровым, нормально рос и развивался как все дети его возраста. Вовремя сел, встал, начал ходить. Вот только не заговорил, хотя понимал, когда к нему обращаются. В год и девять месяцев все изменилось: Арташ фактически утратил связь с внешним миром, замкнулся и перестал откликаться на свое имя и реагировать на окружающих. Его долго обследовали, подбирали и корректировали лечение. Но толку не было. С диагнозом врачи так и не могли определиться, хотя мы возили сына к краевым и столичным специалистам...» →

Из письма Марии Дрожжиной, мамы Кирилла: «Когда сыну был месяц, у него обнаружили критически низкий гемоглобин, назначили лечение, а вскоре диагностировали анемию. Кирилл поздно начал ходить, первые слова произнес лишь в три года, говорил невнятно. Врачи объясняли задержку в развитии слабостью из-за анемии. Благодаря занятиям с логопедом сын стал строить несложные предложения, речь стала более разборчивой. Но в прошлом году мы с мужем заметили, что Кирилл совсем не слышит, когда говорят шепотом...» →

Из письма Ирины Синельниковой, мамы Вани: «Ваня – один из наших двойняшек, его сестренка родилась здоровой, а сына сразу забрали в реанимацию. Выписали с целым набором диагнозов под наблюдение врачей. Физически он немного отставал от сестры, часто болел. В шесть месяцев у Вани выявили сильное искривление позвоночника в грудном отделе, из-за этого сдавливаются органы грудной клетки. Нас направили в Санкт-Петербург, в Центр детской травматологии и ортопедии имени Турнера. Там Ваню обследовали, взяли под наблюдение, а в прошлом году ему успешно провели операцию на позвоночнике...» →