Краснодар-акции

Из письма Натальи Кудриной, мамы Артема: «Сын родился раньше срока, в тяжелом состоянии. Врачи выхаживали его четыре месяца, два из них Артем был подключен к аппарату искусственной вентиляции легких. В одиннадцать месяцев ему диагностировали детский церебральный паралич. Первые навыки сыну давались с трудом: он не мог долго удерживать голову – быстро уставал, не сидел, стоял у опоры лишь на носочках. Мы сразу же стали интенсивно заниматься его реабилитацией – возили Артема в медицинские центры, пробовали самые разные методики дома...» →

Из письма Анаит Давлащян, мамы Вики: «Осенью прошлого года я заметила, что голова у дочки все время клонится вправо, а из веселой малышки Вика превратилась в капризного, раздраженного нытика. Дочка начала часто спотыкаться и падать при ходьбе, мы обратились к ортопеду, но проблемы неожиданно оказались серьезнее. Врачи заподозрили тяжелое заболевание мозга, назначили терапию, но Вике стало от нее хуже: она отказывалась от еды и все время спала...» →

Из письма Анастасии Солониной, мамы Иры: «Дочка родилась с редкой аномалией – без правой ушной раковины и слухового прохода, с недоразвитыми челюстями. Пришлось с первого дня решать проблемы с питанием, дыханием, слухом Иры. Из-за слабых мышц у нее западал язык, молочные зубы разрушались сразу после прорезывания. К двум годам выяснилось, что не развит нижнечелюстной сустав, потребовалась сложная операция по установке эндопротеза...» →

Из письма Ангелины Луговой, мамы Светы: «У меня трое детей: грудной сын и старшие девочки-двойняшки. Катя здорова, а Света родилась без одной почки и трех ребер, с недоразвитыми позвонками. Позвоночник у дочки со временем искривился. Постоянные массажи, физиотерапия, гимнастика с рождения, плавание и танцы укрепили мышечный корсет Светы и внешне компенсировали дефект. Но дочка активно растет, и деформация усугубляется...» →

Из письма Светланы Малыш, мамы Назара: «Сын с раннего детства развивался с задержкой – голову начал держать к пяти месяцам, сел в восемь, пошел в год и четыре месяца. Врачи сказали, что с ним все в норме, перерастет. В полтора года Назар перестал реагировать на нас, интересоваться игрушками и детьми, при ходьбе спотыкался и падал. Лепет исчез, но сын не заговорил. Врачи диагностировали Назару задержку психического развития, присвоили инвалидность...» →

Из письма Ольги Сербат, мамы Димы: «Наш младший сын Дима родился в срок, здоровым. В месяц ортопед диагностировал ему левостороннюю кривошею, и до года мы пытались исправить наклон головы малыша массажем и физиопроцедурами. Лучше не становилось. Тогда врачи детской краевой больницы начали готовить Диму к операции по удлинению мышц шеи. Но обследование выявило у него более страшную болезнь: мышечную дистрофию...» →

Из письма Максима Золотухина, папы Мартина: «Наш сын – улыбчивый, радостный, общительный непоседа, но, к сожалению, слабослышащий. Эту особенность он унаследовал от нас, родителей. Трижды Мартин проходил аудиоскрининг: мы продолжали надеяться, что у малыша со слухом все в порядке. Чуда не произошло, и в месяц сыну диагностировали тугоухость справа и глухоту слева. Когда ему исполнилось полгода, за счет средств госбюджета выдали слуховые аппараты. Мартин, очевидно, испытывал дискомфорт – снимал аппараты, плакал. Вначале мы думали, что он так ведет себя с непривычки. Но ничего не менялось. Тогда мы обратились к сурдологу...» →

Из письма Марины Коркиной, мамы Матвея: «Первые месяцы жизни сын нормально развивался, а после года перестал реагировать на свое имя и лепетать. Когда окрепли ноги, начал много ходить, часто куда-то бежал без цели. Если чего-то хотел, кричал. Врачи не находили отклонений от нормы, назначали лекарства, но эффекта от них не было. К трем годам Матвею диагностировали аутизм, присвоили инвалидность...» →

Из письма Нины Антоновой, мамы Жени: «Дочка родилась в тяжелом состоянии, первые двое суток провела в реанимации с дыхательной поддержкой. Но быстро пошла на поправку, набирала вес, и через неделю нас выписали домой. Женя развивалась как все дети, но не повторяла слова и ходила почему-то на носочках. Мы беспокоились, показывали ее врачам, надеялись, что это временно. В два года дочка пошла в детский сад, где специалисты обратили внимание на особенности ее поведения: она молчала, ни с кем не общалась, ни на что не реагировала. Неврологи пытались ее лечить, но ничего не менялось...» →